Ееслова опозднем сообщении Майклу легли неприятным осадком. Мой взгляд снова вернулся кстолику: там стояло две чайных чашки, коньячных рюмки тоже было две. Неужели она ждала, что этот бритиш отзовется наеесообщение иприедет сюда?
—Нет, спасибо. Чай небуду. Авот коньяк… Тыждала своего Майкла?— яподумал, что мое наступление внашем разговоре будет полезным. Полезным, хотя бытем, что ясмогу отодвинуть всторону еерасспросы опроизошедшем сомной иТалией.
—Ябеспокоилась отебе имне было одиноко. Мне нужна была поддержка. Вчем вопрос, янепонимаю, Саш,— она пристально смотрела наменя своими красивыми карими глазами, вкоторых всегда было много тепла. Иногда даже казалось, что его слишком много. Исказала:— Сними наконец эту возмутительную одежду! Выглядишь ужасно, точно какой-то мусорщик.
Яснял кожанку ижилет, положил ихпросто напол, глядя наголые ноги графини. Если быона знала, что ябольшей частью Астерий, то, наверное, непредставала передо мной встоль вольных позах ивозмутительно легких одеждах. Хотя как знать.
—Так лучше?— спросил я, оставшись всвоей вполне приличной рубашке иджанах.
Она кивнула:— Жду, когда тырасскажешь всю правду, что случилось стобой иТалией. Иеще спрошу тебя обочень важном,— последние слова она произнесла, словно приглядываясь комне.— Обэтом позже спрошу. Рассказывай, где выбыли сЕвстафьевой ичто свами произошло.
—Мам, Талия уже все рассказала. Она немного преувеличила, носуть произошедшего верна. Все это следствия событий, которые произошли вШалашах. Помнишь, всреду япришел поздно иговорил тебе остычке сНоваковским инекоторыми другими изРезников? Тытогда еще удивлялась, что яподружился сграфом Сухровым,— она кивнула, нахмурившись, ияпродолжил:— Вот. Вобщем, мыеще несовсеми разобрались. Сегодня, вернее уже вчера, как быслучилось очередное разбирательство. Доэтих ребят доходит струдом, нопосле сегодняшнего случая, полагаю, дойдет лучше. Они захватили Талию иувезли вШалаши. Мне пришлось срочно ехать, еевызволять. Пришлось сразиться скаким-то магом, которого они наняли. Там пострадала одежда Талии имоя, пришлось надеть то, что подвернулось под руку. Витоге все обернулось хорошо, если несчитать ранения руки баронессы. Вот ивсе. Обо мне ненадо волноваться, тыжезнаешь, что неприятности, даже если они случаются, всегда заканчиваются вмою пользу,— яналил немного коньяка врюмку иподнес корту, нопить нестал— только втянув ноздрями аромат изысканного напитка Елисеевской коллекции.— Мама, сомной сама Артемида. Наэтом давай закроем вопрос овсяких неприятностях. Японимаю, тебе многое ненравится. Ненравится, что явпоздний час исчез издома, несказав нислова. Ненравится, что япришел сТалией втаком виде. Номне тоже многое ненравится. Мне очень ненравится Майкл ито, что тысним встречаешься. Мне ненравится, что тыготова даже принять его ночью. Поздней ночью всвоих покоях ипод бутылочку коньяка. Знаешь, мне это особо ненравится.
—Саша! Явзрослая, самостоятельная женщина! Тынеимеешь права обэтом рассуждать!— вспыхнула Елена Викторовна ищеки еепорозовели.
—Имею. Мы— самые близкие люди,— явзял еетеплую ладонь, которая дрогнула вмоих пальцах.— Ияимею право беспокоиться отом, что происходит стобой. Вспомни, мыуже говорили наэту тему. Тысама хоть осознаешь, что из-за этого чертова Майкла стобой происходят странные вещи? Тыведешь себя слишком легкомысленно, нопри этом неупускаешь случая, чтобы воспитывать меня там, где это делать неследует.
Яснова взял рюмку сконьяка состола ивэтот раз отпил изнее несколько глотков, проницательно глядя вглаза графини. Она была сбита столка, новсе женеуверенно сказала:
—Вот тысейчас специально пьешь передо мной, да?
—Да,— сказал я, наклонился ипоцеловал еевщеку, накоторой стало еще больше румянца.— Этим япоказываю, что ненадо сомной, как смальчишкой. Тысказала, что тывзрослая исамостоятельная. Вот иятакой же. Мне приятно, когда тыобо мне заботишься, волнуешься заменя, нолишь дотех пор, пока это вразумных пределах. Иятебя очень прошу еще раз, пересмотри свои отношения сМайклом. Дело невтом, что онслишком молод для тебя, автом, что тыперестаешь быть собой. Иуменя есть подозрения, что его интерес ктебе невовсем настоящий. Позже, яобъясню вчем дело,— яподумал, что дотех пор, пока янеполучу информацию отСкуратова, говорить более основательно смамой оМайкле нестоит.
—Как тыможешь так говорить! Тыничего незнаешь оМайкле! Оночень хороший человек!— графиня оттолкнула мою руку ивзяла состолика рюмку сконьяком.— Иявполне подхожу ему возрастом! Все говорят, что явыгляжу надвадцать пять!
—Да, мам. Это чистая правда: тывыглядишь неболее чем надвадцать пять. Иобэтом британце пока небудем говорить. Япойду— Талия ждет,— сказал я, вставая сдивана.
—Талия подождет. Для тебя кто важнее: Талия или я?— остановила меня графиня.— Вообще вэто время еенедолжно быть внашем доме. Атыеееще ночевать привел, так?
—Агде ейночевать? Домой втаком виде ейнельзя. Поспит сегодня сомной. Тем более она очень перенервничала, ейнужно внимание,— пояснил я.
—Янехочу, чтобы тысней спал! Явообще нехочу…— она тоже встала, снова налив себе врюмку коньяк,— нехочу, чтобы возле тебя вертелись такие девушки, как она. Талия тебе неподходит.
—Мам, раньше ты, наоборот, хотела видеть меня сТалией. Атеперь нет. Что случилось?— ясмотрел как она снова пьет коньяк. Прошлый раз было вино… Как-то часто стала это делать Елена Викторовна.
—Саш,— она провела пальцами помоей щеке.— Тыуменя такой хороший. Янехочу, чтобы тыдостался девушке, которая мне неподуше,— она долго молчала, разглядывая как-то по-особому, придирчиво разглядывая меня. Потом сказала:— Посмотри мне вглаза.
Япосмотрел. Они унее были похожи натемный янтарь, теплые ичуть рассеянные, беспокойные. Идаже после выпитого коньяка проницательные, словно она пыталась рассмотреть вомне нечто невидимое.
—Яходила кМериде, гадала натебя,— сказала графиня, неотпуская меня взглядом.
—Мама, какого черта!— меня это действительно возмутило.— Когда тыуже успокоишься насчет меня?
—Она сказала, что тытеперь несовсем ты. Даже нетак, янепомню точно как, носмысл втом, что тынемой сын,— ееротик приоткрылся иизглаз, только что испытывающе смотревших наменя, потекли слезы.
Это было так неожиданно, что уменя словно что-то сжалось всолнечном сплетении. Так наэмоции реагировала чакра-манипура.
—Она сказала…— продолжила графиня, замявшись. Румянец вдруг покинул еещеки:— Сказала, что тыАстерий! Аотмоего Саши здесь почти ничего нет!
Мне хотелось выматериться, хотя яэто делал очень редко. Вот какого еепонесло кМериде? Мерида— одна изсамых известных ворожей встолице. Насколько язнал, впрошлом она была жрицей Геры, идаже какое-то время давала предсказания возле Седьмого Камня Перуна. Значит, Гера… Снова иснова прослеживается еепочти невидимый, номрачный след.
—Мам, успокойся,— явзял ееобе руки, нужно было срочно активировать «Капли Дождя»— два предыдущих раза шаблон ментального расслабления прекрасно повлиял нанее.
