—Янеуспокоюсь, Саш! Яуже слышала это имя: Астерий. Слышала несколько раз. Мерида сказала, чтобы ясмотрела тебе вглаза ивидела там всю правду. Вглазах будет написано, сказала она,— произнесла графиня, неотводя отменя взгляда.
—Когда тыбыла унее?— попытался яувести всторону отееглавного вопроса.
—Сегодня. Ияейнеповерила. Все думала, что такого неможет быть. Янехотела стобой даже обэтом говорить. Авот ближе кполуночи, жду тебя ивспоминаю, все что случилось тогда, втот день, когда тыпришел раненый имывызывали врача. Все-все вспоминаю, идумаю, что Мерида может быть очень права. Скажи правду, тыАстерий?— Елена Викторовна вскинула голову, готовясь принять ответ.
—Да, я— Астерий. Яуже говорил это. Тыслышала это имя отАртемиды. Слышала его ниодин раз. Яего нескрывал. Иобъяснял, что таково мое магическое имя. Умагов несколько имен. Нодля тебя я— твой Саша. Прошу, ненадо без причин называть меня Астерием,— мне стало тяжело, очень тяжело, отэтой полуправды— ведь истина была так важна для нее. Нонемогу жеясказать, что того, настоящего Саши— еесына, больше нет. Его душу давно унесло великим потоком перерождений. Вомне его память, его привычки, его чувства иощущения, ноони лишь фон накотором все-таки гораздо большую реальность занимает Астерий. Да, ясжился сграфом Елецким. Ястал им. Ивэтой жизни считаю себя им. Нодля Елены Викторовны это совсем нето, чего желает материнское сердце. Как мне его неразбить? Моя полуправда слишком жестока. Ееможет смягчить ложь, нолишь навремя. Знаю поопыту: истина все равно проступает, если так угодно богам, итогда все поворачивается намного хуже для тех, кто позволил ложь, кто еепроизнес, икто впустил всебя. Гера… маленькая подлость богини, которая может иметь большие последствия внашей семье изаеепределами.
—Скажи Мерида права, что моего Саши здесь почти нет?— она вырвала руки измоих иотступила нашаг.— Скажи, что теперь смоим Сашей!
Ятоже был наэмоциях ислишком долго приноравливался, чтобы активировать «Капли Дождя». Сейчас мне требовалось коснуться ееруки исделать это очень естественно.
—Мам, тысначала успокойся. Пожалуйста…— яосторожно взял еелевую ладонь изапустил ментальный шаблон. Почувствовал, как рука графини обмякла итогда продолжил:— Саша твой здесь. Ионперед тобой. Нокроме того вомне еще душа Астерия. Пойми очень важную вещь, если бынепомощь Артемиды иесли бынепризванная душа Астерия, тоСаша умер быотран втот самый день, который тыпрекрасно помнишь. Охотница иЗмееносец помогли нам. Она направила душу мага-Астерия, чтобы уберечь это тело, Асклепий это тело исцелил.
Она уронила голову мне нагрудь изадрожала врыданиях. «Капли Дождя» неслишком помогли, ияактивировал ихснова.
—Сколько втебе моего сына⁈— графиня подняла голову.
—Яиесть он. Зачем тыразделяешь? Пойми, если тыбудешь думать, будто янетвой сын, тыбудешь страдать имучить себя разными мыслями. Ихход даже нельзя предсказать. Успокойся, неменяй всебе ничего. Неменяй прежнего отношения,— япогладил ееладонь еще раз активируя нежное ментальное расслабление.— Неспеши пока сэтим разбираться, понимание придет позже.
Она обмякла всем телом, едва стоя наногах, новсе-таки сказала:
—Мерида была права! Боги! Яневерила ей! Янехотела верить ивсячески отталкивала эту мысль. Думала, что такого просто неможет быть, апотом,— она качнула головой, уронив мне нагрудь слезы,— потом, будто кто-то начал мне говорить: «Послушай Мериду! Мерида права!». Нузачем япошла кней⁈
—Верно, ненадо было кней ходить. Мама…— произнес это слово медленно ивыдержал паузу, чтобы понять, как теперь она воспринимает его.
Она прижалась комне иснова подняла лицо. Наши глаза встретились, иявидел, что ееглаза, похожие накусочки темного янтаря, теперь отражают такую печальную растерянность, что мне стало дальше трудно говорить.
—Япостараюсь кэтому как-то привыкнуть. Если смогу,— Елена Викторовна заговорила раньше меня.— Теперь мне все понятно. Понятно все, что происходило раньше. Иничего непонятно. Ноязнаю, что тысейчас хочешь,— еепальцы стали твердыми исжали мое плечо.— Тыхочешь знать, как ятеперь тебя воспринимаю, кем считаю. Аясама незнаю, Астерий!
—Саша,— поправил яее.
—Саша…— повторила она.— Иеще знаю, что тысейчас что-то делаешь сомной, чтобы мне было спокойно. Делай, если это нужно,— она отстранилась.— Яхочу выпить. Буду пить спиртное инесмей осуждать меня! Мне очень тяжело. Хочется, чтобы все было как прежде, нокак прежде теперь невозможно. Хочется забыться, ноэто тоже невозможно. Теперь будто все, что хочется, стало невозможным.
Она села надиван ивзяла рюмку сконьяком, повертела еевруках ивылила напол. Поймав мой взгляд сказала:
—Янесумасшедшая. Просто теперь ясама незнаю, что мне нужно.
—Это пройдет, мам. Слишком необычная ситуация. Твое сознание сейчас пытается найти какую-то аналогию как точку опоры, ноеенет, исознание мечется внеопределенности. Это пройдет, помере того как тыбудешь привыкать ктрудным мыслям,— уменя пересохло вгорле, ияотпил несколько глотков остывшего чая сеечашки.
—Ох, эти слова! Сейчас ихговорит Астерий,— графиня отвела взгляд, ееглаза блестели отвлаги.— Мой сын неговорил так! Ядавно заметила, что тыиногда говоришь такие вещи, окоторых Саша никогда даже недумал!
—Прости, иногда приходится умничать. Заметь лучше другое, мои привычки, манеры поведения, вкусы имногое-многое другое неслишком изменились. Исамое главное, неизменились сердечные привязанности,— ясделал еще два жадных глотка ипоставил чашку наместо.— Даже после того, как сэтим телом соединился Астерий, япродолжил любить Айлин; все так жеменя влечет княгиня Ковалевская итебя ялюблю так же. Или может быть еще больше. Разве неэто самое главное? Разве невэтом прямое указание, кто янасамом деле?
—Меня еще больше?— переспросила она, снова повернувшись комне.
—Что вэтом удивительного?— теперь яотвел взгляд.
—Уменя голова кругом. Какой глупый вопрос: что вэтом удивительного. Вэтом удивительное все. Совершенно все! Когда-нибудь тымне расскажешь обАстерии, асейчас ненадо. Я, наверное, неусну доутра, аты…— графиня взяла пустую коньячную рюмку, вертя еевнервных пальцах, поставила, взяла сигарету.— Тыбудешь спать сТалией. Это так нехорошо…
—Прости, ноТалии тоже очень нехорошо. Унее так жесерьезное потрясение. Да, она держится, храбрится, ноеенельзя оставить одну. Хотя ямог быпереночевать вкомнатах для гостей,— ясмотрел как Елена Викторовна прикуривает, икак сигарета дрожит веегубах. Потом сказал:— Прости, япойду.
—Иди,— сердито отозвалась она.— Иди кчерту!
Подняв спола старую одежду, явышел. Надуше было скверно и, наверное, это ощущение непройдет кутру. Открыв дверь всвою комнату, яувидел Талию. Увидел изамер, вцепившись вдверную ручку.
Глава 7
Астральные виденья
Талия стояла настоле вплаще мага, надетом наголое тело. Внизу валялись книги, которые она выгребла изкнижного шкафа иполок над терминалом коммуникатора. Много книг, почти все. Когда язашел, вееправой руке был раскрытый том «Золото Бусстера», она мельком взглянула наменя, левой, забинтованной перелистнула несколько страниц ибросила книгу напол сословами:
