Когда мыпрошли мимо склепа, сложенного изжелтого песчаника скаменными горгульями увхода, нас нагнал Лужин иАдамов исестры Озерские. Девушки выражали мне соболезнование, говорили сбивчиво, скорбно, как обычно бывает, когда сказать что-то нужно, нонет подходящих слов. Адамов молчал, глядя вдругую сторону отменя инесомненно чувствуя много вины запрошлое.
После поворота нашестнадцатую аллею стало видно само место похорон: там собрались провожающие около сотни человек.
—Саша!— яповернулся иувидел Ковалевскую, идущую отсвятилища Персефоны вместе сЛеной Афинской иЗвонаревым.
—Соболезную,— сказала княгиня, обняла меня ипоцеловала вкраешек губ.— Тынеповеришь, Саш. Скажешь такого неможет быть, ноясней как-то сдружилась впоследние два дня,— дальше мыпошли вместе, отставь немного отдругих, иОльга продолжила:— Наверное, это глупости итакого неможет быть. Что такое два дня, это совсем ничего нафоне наших пяти лет водном классе, лет которые мымало общались имало знали друг друга. Ясама незнаю этому объяснений, ноАйлин мне стала близка ипонятна вэти два коротких дня. Нескрою, меня сАйлин сблизило именно твое отсутствие. Втедни, тыкак быбыл, нобыл чужой, холодный, несней инесомной. Иможет быть поэтому… Ладно, нехочу обэтом. Мне сейчас правда больно, что все так вышло. Язнаю, кем для тебя она была. Айлин мне сама говорила, аякак дурочка смела еще над вами посмеиваться.
—Оль, неговори глупости. Над Айлин имной когда-то посмеивался весь класс, нотыдотакого неопускалась. Аесли улыбалась внашу сторону, тоэто было нетак неприятно, как состороны других,— мне сейчас хотелось сказать ей, что насамом деле стало сАйлин. Хотелось сказать обэтом, нетолько ей, ноивсем, кто мог быменя услышать. Сказать, что она насамом еле жива, истала почти богиней. Только кто поверит моим словам? Неповерит даже Ковалевская. Другие сочтут сумасшедшим, несмотря наточто вэтом мире, полном магии, люди несомневаются вбессмертии души иабсолютной реальности богов.
—Япотом расскажу тебе кое-что…— здесь язамялся, сомневаясь, нужно ливообще это говорить Ковалевской. Пожалуй, нужно. Кому как неей, если она моя подруга— без сомнений стала ейзапоследние две недели.— Скажу кое-что насчет Айлин иеесмерти. Это важно, нонехочу обтом при посторонних.
Мыуже приблизились ксклепу рода Синицыных— небольшому, едва заметному зарядом высоких надгробий. Там засобравшимися, надвух треногах, оплетенных цветами Персефоны, виднелся серый гроб. Слева располагалось стол для подношений, справа горело две жаровни, распространявших дым сароматными курениями.
Яоглядел толпу, видя многих изнашей школы, учителей, ребят изкласса Адашева имладших классов. Признаться, неожидал, что столько придет. Родители Айлин иродственники стояли уизголовья гроба. Когда яувидел Айлин вгробу, кгорлу подкатил ком: она лежала вбелом платье срозовыми кружевами, подобранными под цвет ееволос. Такая маленькая, как ребенок, хрупкая. Очень бледная свпавшими глазами иприоткрытыми губами.
Боги, когда-то ялюбил это тело, теперь уже мертвое! Наверное, я, Астерий, переживший множество собственных смертей исотни смерти друзей илюбимых женщин никогда непривыкну кэтому. Зная, что передо мной всего лишь тело, которое теперь незначит ровным счетом ничего; зная, что душа бессмертна иперед ней великий путь имножество миров, явсе равно буду чувствовать вгорле этот горький ком. Многие плакали. Странно, неплакала мать Айлин, ноона была так бледна, что небыло никаких сомнений, что унее сейчас насердце.
Япрошел кближнему столу подношений, открыл небольшую коробку ипоставил серебряную статуэтку Артемиды. Еедолжны будут убрать всклеп вместе сгробом. Наверное, глупо это, как ибольшинство погребальных ритуалов. Зачем там быть образу Артемиды— моей светлой идоброй богини? Кого иотчего защищать Великой Охотнице содержимое мрачного склепа: тело скоро истлеет, асама Айлин уже далеко отсюда.
Ковалевская, подошедшая вместе сомной, положила золотое колечко сбольшим, синим, как глаза Айлин камнем. Тоже глупо. Наверное, вскоре станет чьей-то добычей. Нотак принято, ипочти все мыделаем то, что принято, следуя зачастую бессмысленным традициям. Сдругой стороны, если отказаться отних то, что останется? Останется пустота. Останется недосказанность игорький ком вгорле.
Угроба янезадержался, тем более под теми взглядами, которыми пронзали меня мать иотец Айлин, какое могло быть прощание? Иненужно мне прощание, ведь вотличие отвсех остальных, язнаю, что Айлин нездесь. Япростился сней вчера внебесных владениях Артемиды. Авсе, что происходит здесь… даэто трогательно. Очень трогательно. Новсе это ненастоящее. Все это спектакль, который привыкли играть люди даже недля богов, асамих себя, неслишком понимая суть Жизни иСмерти вэтом мире.
Яотошел отгроба втот момент, когда нааллее появились жрецы всерых скрасной подбивкой плащах инесколько девушек вмасках Покоя, Печали иВечности. Отошел кодному изнадгробий, ища взглядом Талию. Ячувствовал, что она где-то здесь или скоро появится. Ипочувствовал, как кто-то взял меня залокоть.
—Привет,— тихо, почти наухо сказала мне Света Ленская иувлекла всторону.
—Привет, дорогая,— ответил я, невыражая никапли радости.
—Соболезную, Саш,— она поцеловала меня вщеку, иякожей ощущал, как княгиня смотрит мне вспину.
Почему сегодня так много взглядов желают пронзить меня? Или это только кажется.
—Тыпосле похорон неубегай, хорошо? Хочу тебя кое очем попросить,— прошептала Ленская, отнее пахло превосходными духами, аглаза искоса поглядывали накнягиню, стоявшую внескольких шагах.
—Хорошо, Свет. Если потеряемся, давай встретимся уарки Вечного Пути навходе,— сказал яиувидел вдальнем конце аллеи даму вчерном, догадавшись, что это Талия.
—Атывстречаешься сКовалевской?— еще тише прошептала виконтесса Ленская.— Саш, если она натебя рассердится из-за меня, тоненадо. Япопрошу Звонарева.
Трудный вопрос, даеще втакой трудный момент. Да, янехочу обид состороны Ольги Борисовны, нокак ямогу отказать великолепной виконтессе, которая желает меня очем-то попросить?
—Свет, ябуду ждать возле арки. Там все обсудим,— ответил яивэтот момент понял, что Талия пришла неодна.
Заней, невысоко над землей следовал призрак мага Родерика. Вот вчем был еесюрприз!
Ноошибся: главный сюрприз отгоспожи Евстафьевой случился чуть позже.
Глава 10
Похороны бывают веселыми
Баронесса была облачена вчерное. Иесли несчитать, еепочти голую спину ипопу— эту особенность еенаряда язаметил позже— тоодежду Талии вполне можно было счесть траурной. Голову Талии венчала темная шляпа, что смотрелось довольно необычно для нее ипридавала ейшарм. Пока она шла кнам, яслышал, как переговаривались оба Брагина иЗвонарев, явно заинтересованные полненькой блондинкой вчерном, беззаботно, даже весело идущей поаллее среди надгробий. Кому-то могло даже показаться, что она напевает какую-то песенку, ноэто лишь тем, кто невидел летевший рядом сней призрак Родерика. Насамом деле баронесса непела, аувлеченно беседовала сним.
