—Ваше сиятельство, вам кофе или чай?— уточнила Ксения, явно ожидавшая моего внимания.
Однако напротив меня сидела графиня, ия, позволив себе лишь вежливую улыбку, сказал:
—Кофе. Черный.
—Тыснова непойдешь вшколу?— Елена Викторовна нахмурилась, носделала это скорее попривычке.
—Пойду кчетвертому уроку. Есть сутра дела поважнее. Меня ждет Федор Тимофеевич,— видя еенепонимание, добавил:— Скуратов изчастого сыска. Отец кнему обращался, помнишь же?
—Ах, да. Конечно, поезжай,— согласилась она, думая, будто ярешаю вопросы снашей безопасностью идаже неподозревая, что первым всписке Скуратова значится еераспрекрасный Майкл.— Кстати, Скуратов— дорогой сыщик,— заметила графиня.— Сколько тебе дать денег?
—Мам, тыразве непомнишь: ясам себя вполне обеспечиваю,— япоблагодарил Ксению кивком заподнесенный кофе.
—Ноэто жеобщесемейные траты,— несогласилась графиня, придвинув ксебе вазочку сшоколадным десертом.
—Мои доходы позволяют покрывать инекоторые общесемейные траты. Да, кстати, хочешь удивлю?— все жеяукрадкой посмотрел наКсению.
Сегодня она выглядела великолепно, заметно подвела глаза, чуть накрасила губы. Ипочему яраньше считал еенекрасивой?
—Надеюсь, тыговоришь оприятном удивлении?— мама насторожилась.
—Иянадеюсь. Помнишь якак-то уменя была встреча сОльгой Ковалевской затянувшаяся доглубокой ночи?— мама кивнула, ияпродолжил:— Так вот втот день ядолжен был купить ейплатье. Янепоскупился— купил все три, которые ейпонравились в«Золотых Лилиях». Вышло недешево— тысяча двести рублей. Норазве это может остановить графа Елецкого? Иначе говоря, мам, деньги уменя есть.
—В«Золотых Лилиях»? Даты, оказывается, живешь сразмахом! Неслишком лиэто для твоей Ковалевской? Да, она княгиня, нонепринцесса идаже неневеста тебе. Иособо замечу: ейникогда нестанет!— мама схватилась зачашечку скофе.
—Вот зря тытак думаешь. Скажу посекрету, так даже недумает ееотец. Борис Егорович вполне одобряет мои ухаживания заОльгой. Ноладно, обсуждать этот вопрос пока неимеет смысла,— ятоже отпил кофе, сегодня наредкость крепкий иароматный.— Кстати, могу итебя отвести в«Золотые Лили»— любое платье сменя.
—Как это мило,— Елена Викторовна рассмеялась.— Вот умеешь, Саш, удивить! Умеешь! Сейчас тынапоминаешь мне Майкла, авовсе немоего сына. Мне платье, да? Азнаешь, ведь ямогу согласиться. Вот сейчас допью кофе исовсем соглашусь.
—Отлично. Сегодня уменя намечается некоторая прибыль отсовместного проекта сЖоржем Павловичем, так что для тебя любые наряды. Есть лишь одна проблема: мое свободное время. Если невозражаешь, товизит в«Золотые Лили» случится нераньше конца недели,— несколькими торопливыми глотками ядопил кофе.
Эрмимобиль уже подъехал— яэто увидел вокно. Мне следовало поторопиться.
—Завами, ваша светлость, эрмик!— известил Антон Максимович.
—Спасибо,— якивнул. Нравилось мне, когда дворецкий говорил так: «эрмик»— при всей седой серьезности нашего дворецкого молодежный сленг делал его забавным.
Явзбежал полестнице, быстро переоделся ичерез несколько минут уже сидел намягком сидении рядом сизвозчиком. Новенький «Елисей-7» уносил меня кцентру столицы. Мыпоехали через Татарский мост, нонаЛуговой была пробка ипришлось свернуть наПолтавскую. Из-за этого квосьми янеуспел. Лишь ввосемь пятнадцать машина припарковалась нанебольшой площадке перед серо-кирпичным зданием, цокольный этаж которого занимало детективное агентство. Яостановился умассивной двери стабличкой «Сыскное агентство Скуратова». После звонка сразу послышались шаги, дверь открыл росный охранник вформенной куртке ипроводил меня вкабинет Федора Тимофеевича.
—Ваше сиятельство! Очень рад!— приветствовал меня Скуратов.— Прошу!— онвежливым жестом указал накресло напротив его рабочего стола, заявленном бумагами.
Яприсел вожидании его дальнейших слов.
Скуратов, памятуя, что яспешу, загремел ключами отсейфа, торопливо открыл стальную дверцу иположил настол папку сжирной надписью наанглийском: «Michael».
—Вобщем, времени уменя было маловато, сами понимаете. Поэтому информации удалось собрать немного,— оноткрыл папку, выложив настол несколько листков.— Нокое-какие сведения мне показались интересными и, вероятно, важными. Поэтому решил вас побеспокоить.
Япопытался прочитать записи напервом листке, нонесмог разобрать инескольких слов из-за ужасного почерка.
—Ненапрягайте зрение, Александр Петрович. Это ятак пишу, итолько японимаю себя итоневсегда,— онрассмеялся иводя кончиком карандаша потексту пояснил.— Майкл, как выего назвали, полное имя Майкл Милтон. Дворянин, барон. Ему двадцать восемь лет, имеет поместье вграфстве Чешир всеверо-западной Англии, небогат. Иуродителей его так себе состояние исам он, небедствуют, но, скажем так, скромен втратах попричине низкого дохода. Ихсемья владеет небольшой транспортной компанией идела вней все хуже. Привычки… Так это неинтересно. Адавайте все эти сведения язавезу вам втечение дня ипередам дворецкому? Разумеется, передам впечатном виде, чтобы вынеразбирали причуды моего почерка,— онвопросительно глянул наменя через очки.
—Да, конечно, Федор Тимофеевич. Это все пока известное онем?— янепоказал недовольства.
—Нет, конечно. Разве ябыстал вас беспокоить, имея только общие сведения. Интересно вот что: человек онвесьма образованный иразносторонний. Закончил два университета вКембридже иРиме. Большой специалист вистории культур, проявляет интерес кдревним формам магических искусств, иглавное: много лет онинтересуется виманами. Да, да, господин Елецкий! Оннепросто интересуется виманами. Онинтересуется Древними Виманам,— Скуратов особо выделил последние два слова.— Иконечно жеего интересовали исследования вашего отца. Оннаводил справки оего трудах вбиблиотеке Лорчева. Ибывал вархиве наСмотровой. Так что есть основания думать, что его интерес квашей матушке связан нетолько сеенеоспоримым женским очарованием.
—Нечто подобное яипредполагал. Только думал, что его основной интерес направлен ненавиманы, анаменя, как человека досих пор живого, несмотря насерию покушений. Виманы…— язадумался.— Виманы, это хорошо. Непроявились ликакие-либо связи этого Майкла изграфства Чешир сДжеймсом Лабертом?
—Пока нет. НозаЛаберта мыеще небрались. Сам понимаете, так быстро проработать двоих неслишком публичных людей, даеще иностранцев нетак просто,— Скуратов перевернул несколько листков иположил передо мной фотографию, как ядогадался того самого Майкла Милтона.
Сфото схитроватой улыбкой наменя смотрел весьма симпатичный блондин, молодой, ухоженный, одетый встильный синий костюм. Милый— настоящий чеширский кот.
