Вцелом, огромный корпус АБК дал нам меньше, чем заштатный крошечный магазинчик. Кроме клада туалетной бумаги, только арсенал канцтоваров, включая обычную бумагу А4. Единственная стоящая находка это шесть черных красивеньких раций состанцией подзарядки.
Время— половина шестого. Однако, ощутимо холодно. Сегодня шестнадцатое августа, что нечувствуется попогоде, ноназаход солнца недолжно влиять. Пару дней назад водном измагазинчиков нашли отрывной календарь сценной информацией повосходу изакату. Сегодня закат вполовине восьмого. Решили напоследок вскрыть ближайшее кАБК здание.
Откопали боковой вход. Навесной замок. Разбил его ударом своего топора. Открыли. Темень. Врубаем фонари.
Однако. Вобычное время, будь мыграбителями— озолотились бы. Это гигантский крытый ангар-гараж. Будка охранника, тоже заперта (была), вней обнаружились все ключи. Еретическая сила. Дорогие тачки, неподвергнутые разграблению. Наоборот, их, вероятно, собрали чтобы выгодно продать входе банкротства. Итерриторию охраняли неради мутных химреагентов, аради ланд крузера прадо, паджеро спорт охотничий вариант (зачем такой назаводе?), тойот, нескольких микроавтобусов Фольцваген, пары мотоциклов, дюжины мопедов, строительного крана нагрузовой платформе, трех автопогрузчиков, старенького трактора «Беларусь»— снегоуборщика (бульдозерный «нож» примерно полметра, против нынешнего снега всё равно что детское ружьё спистонами против лося), нескольких фордов фокус ипрочих, прочих. Поменьшей мере две дюжины единиц техники, чистеньких «как скартинки», плюс кое-какие инструменты вшкафах вконце, вбольшом коробе— канистры стопливом итехническими жидкостями, промаркированные наклейками, многие пустые, ноесть две «подвадцать» солярки. Тоже ценно, можно заправить наш грузовик вЦеху (мыперманентно искали итащили все виды топлива, подумывали начать раскопки засыпанных авто исливать сних).
Вообще, вгороде полно машин, только они придавлены кземле трех-четырехметровым слоем снега. Иещё они стали совершенно невидны. Идешь такой, апод тобой может быть броневик инкассаторов полный денег. Ичто? Иничего. Дальше себе идешь.
Отыскал ключи от«прадика», отпер. Машина без вопросов тихонько завелась. Сели внеё. Как подростки. Врубили подогрев сидений, хоть жопы побудут втепле. Мда, конец света, зато можно вдорогой тачке посидеть. Интересно, что богатства, связи, родство, блат, третье поколение высшей партийной школы— недавали вусловиях ледникового периода никаких преимуществ.
Проверили радио вмашине. Неожиданно одна изволн крякнула ивыдала чей-то голос. Отволнения подскочил пульс.
—…температура сильно снизится. Товарищи, это станция аварийного наблюдения «Дэ-Двести-один». Мынаблюдаем сильное падение температур. Опасайтесь находиться наулице. Укройтесь вдомах. Зажгите огонь. Предупредите остальных. Сегодня наблюдается сильное падение температур. Внимание, температура сильно понизится. Товарищи, это станция аварийного…
Мыпрослушали сообщение трижды. Смягким щелчком вырубил радио.
—Так, парни, греем руки-ноги двадцать минут, потом ломимся наЗавод. Дыхалку экономим, повяжем шарфы нарожи, глубоко недышим.
* * *
Солнце двигалось кзакату. Проклятое небо было ослепительно голубым. Пальцы наногах колет десятками игл.
Яхладнокровно снял «дежурного» споста, погнав его вЦех.
Зашли, громыхая поднищу шлюза.
Отправил Кабыра смотреть температуру, отловил студента, велел позвать Иваныча иАвгуста. Они подошли одновременно икаждый был по-своему озадачен.
—Кабыр, сколько?
—Минус двадцать девять.
—Иэто половина восьмого вечера. Время заката. Утром было меньше двадцати. Август, самое время рассказать.
—Рассказать что?
Онпопытался сделать лицо простака, нояпосмотрел нанего так, словно собирался избить ногами. Собственно, вполне мог. Онсник ипоказал рукой всторону командирской.
Засели там ввосьмером: я, Иваныч, Август, Сабировы, Евстигней имои бравые парни.
Август рассказал, что всё что было доэтого— посути предварительные ласки. Природа собирается ощутимо трахнуть нас. Резко похолодает. Климат напланете выравнивается, нонеизвестно накаких температурах. Налили коктебельского коньяка, бахнули. Онпризнался, что даже иблизко незнает сколько будет, ноему страшно.
Яверил. Спокойно рассказал про результаты рейда, про машины, про сообщение порадио ичто записал его живой простой человек, неумело иискренне.
Все приуныли. Налили ещё поодной. Надо быпоесть. Сабировы выпили потреть рюмки— для поддержания компании, больше непили. Для остальных актуальна проблема, что, если бызапасы алкоголя несокращались стремительно, нам всем грозил быцирроз печени. Апока смерть отпереохлаждения более вероятна. Комендант поддержал снятие дежурного, потому что его «тайник-гнездо» неимеет своего подогрева (кроме выдаваемого двухлитрового термоса сладкого краснодарского чая). Аночь вхолодном здании или наулице— верная смерть.
Пока совещались иставили флажок наподстанции, химическом заводе, делали заметки вблокноте (памяти ядоверял слабо)— стемнело.
Минус тридцать два.
Ночь. Мывышли игромко предупредили всех, что ожидается большой мороз. Лютый. Втуалет сходить как можно раньше. Держаться центра Цеха. Спать ложиться группами, укрываться всем, чем можно (заэти дни одеял натащили словно мыши соломы вдомик). Оставим караул следить, чтоб непогорели. Костер иметаллическая печь (Иваныч еёсобрал как чудовищный аналог буржуйки, только намного больше, сложнее иназвал— «капиталист») будут жарить помаксимуму. Благо запас дров (вообще-то это небыли честные дрова, акуски поддонов, катушек, коробов, некоторой мебели) был огромен.
Парней погнал отдыхать. Несмотря наусталость, дежурить остался яинеожиданно серьезный Август.
—Выбоитесь смерти, Антон?
—Неособо. Яактивно борюсь заживучесть. Некогда бояться, когда занят. Знаете, сдетства неумел быть самым красивым, самым опрятным, самым лучшим учеником, обаятельным сдевчонками, богатым, модным, популярным, но— всегда живучим. Как встарых советских фильмах, когда капитан ревёт зверем втрубку своим матросам, когда судно пылает иодновременно тонет— «боритесь заживучесть». Потому что живучесть железа зависит только отлюдей. Ячертовски живуч, конец света неубьет меня. Наверное.
Август сегодня непохож насебя. Молчит, слушает. Подал мне бутыль. Яотхлебнул. Какая-то жуткая брага.
—Кхе, ох. Что это?
—Вино, изготовленное иззапасов дядиного вишневого варенья, дрожжей итеплоты моей квартиры. Крепленое самогоном бабы Насти изчетвертой. Вкуснота. Хотел сказать. Люди будут допоследнего держаться, старательно незамечая изменений, шептаться про свежевыдуманные аномальные заморозки ипридерживаясь старого образа жизни. Ноэто как эффект лягушки. Слышали отаком?
—Представьте себе, да. Одну лягушку сажают введро, ставят наогонь, вода греется, она постепенно закипает, лягушка варится заживо. Вторую сразу кидают вкипяток, она выпрыгивает ивыживает. Типа, всё дело впостепенном накоплении изменений. Как унас вокруг, только наоборот, становится холоднее. Илюди неумнее лягушек. Дайте ещё своего пойла, мне кажется, янасекунду вспышки наВенере увидел. Крупным планом.
