—Знаю. Нобез этого немогу уснуть. Иначе беспокойство уменя. Инадо решать, что скошаком делать. Тут оставим? Бросать жалко. Станция нам неподороге. Можем завезти кАльпинисту, яунего видел запасы кошачьего корма. Навалим щедро, воды нальем. А?
* * *
Мешки собрали «посусекам». Получились разные имного. Чёрт. Влюбом хозяйственном магазине можно найти хоть сотню одинаковых, красивых. Ладно, всё проще чем самим шить (откровенно говоря, сомневался всвоих способностях сшить мешки даже при наличии сырья).
Наследующий день вернулись всохвоз, долго искали вход.
Накрывала зевота. Грузили здоровенным ведерным совком пшеницу. Затарили всю. Часть кукурузы осталась. Придется потом ещё возвращаться. Получился внушительный полный «обоз», который мыпостарались укрыть тентом. Хвостатый без энтузиазма отнесся ксвоему прежнему жилищу, все время крутился уног.
Теперь едем. Завелся, прогрелся, расселись, Кабыр включил всвоем плеере Ванессу Мей (натракторном недал, поедем понезнакомым местам, отвлекаться нельзя). Покрутил навигатор, отыскал искомое место. Вздохнул. Проверил полноту магазина вальтера, заставил всех сделать сосвоими огнестрелами тожесамое.
Бак полон напримерно две трети. Все показатели внорме. Время час дня, температура забортом минус тридцать восемь. Пора.
Пустил изтрубы струю почти чистого выхлопа, тронулись. Биндюга, полная ценного добра весело ползла занами, непропорционально маленькая посравнению сразмером трактора, как небольшой грузовой прицепчик заЛанд Крузером Прадо.
Катим. Видимость хорошая, поглядываю вкарту, маршрут прокладываю южнее города. Отскуки Денис принимается рассказывать какие-то байки. Замолкает. Потом явспоминаю что-то изсвоей жизни. Хакас молчит. Снова рассказывает Денис.
Заехали нахутор Альпиниста. Место приметное, его незаносит снегом. Спрятали вотдельно стоящем погребе три бутыли колхозного самогона изпяти, часть кукурузы, плюс барахло, которое заведомо несобирались отдавать. Прикопали (главное самим потом найти) отслучайных мародёров. Кстати, ихстановилось несколько меньше. Всамом доме Альпиниста нашли кошачий корм, налили воды изсалона, насыпали снега, снарядили Карася напостой. Вотличие отсовхозной обители ончувствовал себя довольно вольготно. Начал по-хозяйски расхаживать. Мышами тут инепахло. Мявкнул напрощанье типа— «вытам берегите себя, жалкие двуногие, ивозвращайтесь меня кормить ипоить».
Коты икошки— это забавно. Тронулись снова. Время три часа.
Ехали медленно, осматривались, чему немало способствовала открытая кабина клааса.
Если невдаваться вдетали— просто красочная зима. Заснеженные поля, кое-где лесопосадки (деревья слишком высокие чтобы ихзанесло помакушку), спуски, подъемы, простор для глаз.
Шли прямо посердцевине этих красочных белоснежных полей, неособо рассчитывая надороги. Двигал равномерно, неускорялся, нетормозил. Заэти несколько дней приноровился кклаасу, пару раз сажал «заштурвал» Дениса. Кабыр отэтих навыков отбрыкивался, ссылаясь нато, что оносновной стрелок, довольно иэтого. Тем неменее изсвоего упрямства уговорил его научиться нанём трогаться, маневрировать. Впринципе если тыумеешь водить хотя быжигули, тоуже ближе куправлению этой «неземной» техникой. Как если способен управлять учебным фанерным самолётиком (две педали, одна ручка, рация ипять приборов), тоближе куправлению «Боингом 747» чем другой смертный. Тем неменее, вдруг что-то случится, нужно чтобы онхотя бынаши сДенисом трупы смог вывезти, так ему исказал идля него это был весомый аргумент.
Топливо понемногу расходуется. Приедем наСтанцию надо долить, накак показывает практика, жрёт онвсе жеменьше танка, заправка была только одна (всё остальное время трясся чтобы солярка незамёрзла). Бак под кабиной иособо незащищён отхолода (что неудивительно— конструкторы, которые вероятнее всего уже умерли, нерассчитывали наледниковый период). Защита только отмеханических повреждений.
За«спиной» кабины площадка метр наполтора или около того, ровная исвободная. Нужно придумать какой-то короб туда прикрутить, будет нам багажник для барахла. Апока— задняя стенка тоже стеклянная, что только увеличивает обзор.
Печка дует теплом, Кабыр подвывает какой-то песне группы «Северный флот» вплеере, ноибдительно приглядывает загоризонтом. Хорошо.
—Денис, можешь подремать, заруль ятебя сегодня непущу, места незнакомые, неуютно мне.
—Ясозерцаю. Кофе изтермоса будешь?
—Буду.
Аккуратно наливает мне кофе, потом, даже неспрашивая, Кабыру. Себе.
—Антон Александрович.
—Ась?
—Атыслышал, что, когда советская армия взяла Кёнигсберг, тонад могилой философа Канта написали, нацарапали: «Думал литы, что русский Иван будет стоять насвоём прахе?». Как считаешь, варварство?
Неторопясь обмозговав непростой, особенно вусловиях пересечения апокалиптической ледяной пустыни, вопрос.
—Калининград. Никакого варварства неощущаю. Вопрос поставлен справедливый иправильный, думал лион? Допускали лион? Они? Больше скажу, чтобы такой вопрос вообще задать нужно себе представлять кто такой этот Кант. Что само посебе— свидетельствует… Давай сдругой стороны— оценим. Ощутим. Допустим простой русский Иван это я.Советский человек. Безусловно, интеллектуально превосходящий средневзвешенного, аможет и«десертного», западного европейца. Теперь, придя через весь военный ад, сосвоим потёртым ППШ, язадал быаналогичный вопрос. Апосле того, как совершенно предсказуемо неполучил быответа, принялся переименовывать ошибочно названный город вчесть умершего всорок шестом старика Калинина. Ида, мне как интеллигентному человеку, одинаково владеющему высоким слогом итопором, был быглубоко трансцендентно чужое мнение поповоду своих действий. Яихделаю, анекие «они» могут оценивать хоть доусёра. Потому что суровая реальность, это вообще ниихстезя, амоя среда обитания. Поэтому явыживу, аленивые ивысокомерные, нет.
—Нутызагнул.
—Безусловно. Всмысле, базара ноль. Пусть тебя необманывает моя привычка выражаться простым доступным языком. Быть обычным человеком отечественного разлива неозначает тупость инеграмотность. Ниразу. Несмотри что набетоне работал, ячитал «Критику чистого разума». Вообще, наш человек ироды примет, ипохоронит. Поситуации. Кашу сварит, напоит, песню пьяным голосом споёт, апотом схему водно-водяного ядерного реактора начертит ибудет спорить допосинения кто излидеров Французской революции был душой ипоступками чист, акто нет. Потому, что мыкрутые. Превосходные, отслова «превосходим». Мывсё пережили ивсякую беду смогли победить. Иледниковый период тоже переживём. Может конкретно янеувижу эту новую весну, но«мы», наше общее «мы» еёвстретит жаркими объятиями. Иякэтому приложу свои усилия.
Денис промолчал, оставшись втишине ипоскрипываниях механизмов обдумывать мои слова.
Огибали город сюга, проходили пополям илесам между собственно городскими массивами ипоселком Южный. Сравнительно дикую местность пересекала улица Советская, которая была скорее трассой внизине.
