Она цепляется краем юбки за гвоздь, торчащий в заборе, и показывает всему миру задницу. Небо молчит.
Девушка спускается с насыпи вниз к океану. Она старается идти тихо и при этом не прыснуть от смеха. Ничто не может помешать ее коварному плану. Она должна. Нет. Обязана показать Тасмин цветы. Может увидит настоящий облик этой самовлюбленной девчонки. Волшебство спадет и перед Даутцен предстанет горбатая старуха с крючковатым носом и гнилыми зубами. Так всегда выглядят ведьмы. Даутцен прочла кучу книг и знает, что Адамова голова может рассеять многие чары.
—Тебе нужен был корень, а не цветы — говорит Тасмин.
—Ты ведьма!
—Ветер дует с твоей стороны.
—Неправда.
—Ты пахнешь сладкими пряностями.
Все это время Тасмин сидит к Даутцен спиной.
—От меня несет потом. Не люблю умываться.
—Я помыла твои волосы и лицо, когда ты была без сознания. Этот запах другой. Он идет…
Тасмин повернулась и глянула на Даутцен.
—Тебе очень идет это платье.
—Короткое слишком.
—Я вижу,— говорит Тасмин и добавляет едва различимо,— Больше, чем хотела бы видеть.
—Чего?
—Мать подарила мне это платье на день рождения два года назад.
—Что с ней случилось?
Тасмин молчит.
—Ну как обычно. Тайны. Вопросы без ответов. Хмурый лоб.
—Сейчас ты не можешь видеть мое лицо.
—Я знаю какое оно, когда ты недовольна.
Тасмин смеется.
Волны растут. Океан бьется о берег. По скалам, которые торчали веками в воде, пробегают трещины. В небе плывут облака. Они на миг закрывают Солнце. Длинная тень растет на песке. Она бежит от Тасмин через весь пляж.
Даутцен видит, как меняется мир. Это ужасно. Красиво.
И вдруг все становится прежним. Тасмин уже не смеется.
Какие еще нужны доказательства?
Теперь нет сомнений.
И дураку ясно, что на берегу сидит злая ведьма. Только такие способны призывать тьму, когда захотят. Управлять погодой. Небом. Людьми!
—Значит, теперь я твоя кукла! Будешь приказывать мне?
—Ты этого хочешь? Можем проверить.
Какое-то время Даутцен молчит.
Тысячи мыслей проносятся у нее в голове.
Она боится того, что будет дальше.
И все же.
—Ну хорошо. Скажи, что мне делать.
Тасмин встает на ноги и подходит к Даутцен.
—Принеси мне молоко и печенье.
—Чего?
—Ты слышала.
Прилив наступает на берег. Волны шипят.
—Нет. Я не кукла.
—И хорошо,— говорит Тасмин и снова отворачивается к океану.
—Ты хмуришь лоб.
—Не все в моих силах.
Даутцен обходит вокруг Тасмин и закрывает собой горизонт. Она смотрит ведьме в глаза.
—Почему я жива?
Тасмин пожимает плечами. Она делает глубокий вдох и выдох, а затем рассказывает Даутцен о крестьянке, ребенок которой умер во чреве. Его нельзя было трогать. Он бы вернулся другим.
—Небо в то утро. Странное. Багровый рассвет всегда на беду.
Тасмин сообщает Даутцен, что Затонувший лес существо из другой Вселенной.
—Это огромная пиявка, которая тянет жизнь из земли и людей. Все в округе болеет и умирает. Многие деревни пустуют, а в других живут одни старики. Мужчины и женщины, которым совсем недавно исполнилось тридцать.
Тасмин говорит долго и без перерыва. Океан молчит. Не мешает. Ее голос тихий и грустный. И превращается в шепот в той части, где звучит имя Даутцен. Мертвая девочка на дне оврага.
—Я знала, что ты появишься в Затонувшем лесу.
—Ты умеешь видеть будущее?
—Нет. Я лишь хожу между мирами.
—Сюда и обратно?
—Моя мать кое-что нашла здесь. Нечто странное. Чего не должно быть. Магия, настолько сильная, что с ее помощью можно изменить свою судьбу. Она многое исправила. Внесла по мелочи тут и там. И думала, что станет бессмертной. Но я кое-что дописала на последней странице. Пока он спал. Пока его тело принадлежало мне. Я перевернула исписанный лист и напечатала на другой стороне свою историю. Всего лишь несколько абзацев. Я…я…придумала…я создала…я вообразила… Нет. Ты, Даутцен. Ты. Ты просто мечта. Одинокая девочка собрала все слова, которые знала о дружбе. И вот. Мы вместе. На берегу океана.
—Ты говоришь какую-то ерунду.
—Сейчас ты меня не поймешь. Может быть позже. Если останешься.
Даутцен вертит головой:
—Этот дом, пляж. Океан. Все чужое. Я должна увидеть отца. Он плачет. Я знаю. Верни меня, Тасмин. Верни. Я сделаю все, что прикажешь. Хочешь принесу молоко и печенье?
—Нет.
—Мне здесь одиноко. Я умерла. Ты меня воскресила. Но я все равно, как в гробу. Или на небе. Или где-то еще, где человеку не место. Верни меня. Я не могу остаться с тобой.
Тасмин молчит.
Волны танцуют свои бесконечные танцы. Погода портится. Набегает ветер. Он швыряет в Даутцен песок.
—Хорошо.
Тасмин шагает к дому.
Она не обернулась ни разу, чтобы проверить идет ли Даутцен за нею.
Это обидно.
И страшно.
5
Все неприятности происходят потому, что могут произойти.
Они случаются. И все тут. Не о чем думать.
Но Даутцен не верит в судьбу. Она еще молода. Никакого фатализма и покорности в ней нет и никогда не было, а потому она не испытывает страх, когда видит незнакомого мужчину на кухне.
—Вкусное молочко,— говорит он и ставит кружку на стол.
Незнакомец похож на змею. Он шипит.
ВКУ-СССССССССССССС-НОЕ
МОЛО-ЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЩЩЩЩЩЩЩ-КОХХХ
Даутцен хочет смеяться. Такого выговора она никогда не слышала. Но замечает, какое бледное лицо у Тасмин. Ведьма сжимает ладонь постаревшей руки в кулак.
На кухне пахнет дерьмом.
Что-то жужжит.
—Я должен извиниться, Ваше Высочество, у меня нет привычки вламываться в дом без приглашения,— незнакомец делает глоток молока,— но ваш брат нетерпелив и слишком жесток.
—Я всего лишь дочка барона. И у меня никогда не было брата,— пожимает плечами Даутцен. Она пытается быть приветливой, но кривит губы.
Запах дерьма невыносим.
Нет.
Это что-то другое. Больше похоже на вонь из ямы с помоями.
