Девушка высыпает таблетки на пол. Они падают почти беззвучно. Легкий удар. Едва заметное шуршание. Капсулы катятся под стену и там исчезают в куче мусора.
Пакеты из-под фаст-фуда, пустые пивные банки, окурки. Пыль и песок. Отпечатки ног. Следы рук. Пальцы на стекле. С другой стороны тьмы. Они держат ее. Если бы их там не было, то нечто скверное с легкостью бы просочилось в вагон.
Оно следит за Даутцен.
Это страх.
Бессонница. Депрессия.
В конце концов придется столкнуться со всеми кошмарами сразу.
Даутцен сумасшедшая.
Она нездорова.
Она скоро умрет.
NewDawnFades
Станция метро.
Белая, как морг.
Таблички с надписью ВЫХОД над потолком. Треск ламп освещения.
Колонны вдоль перрона. Отражения на металлических поверхностях. Шепот ветра в утробе тоннеля. Запах ржавчины, воды и электричества.
Пустота.
Гулкое эхо шагов.
Еще и еще.
На стене висит плакат с рекламой отдыха на островах. Мужчина и женщина целуются на фоне закатного Солнца. Пальмы. Песок. Номер телефона. Процент скидки до конца месяца.
Счастье и удовольствие гарантировано.
Найдете дешевле обязательно скажите нам.
Лучше один раз побывать в раю, чем тысячи лет жить в аду.
#отдых, #искусство, #кредит.
Даутцен поправляет колготки. Нейлон в затяжках и дырках. Она носит полосатое боди и серую куртку с красными вставками. Высокие сапоги. Ее волосы когда-то были белыми. Теперь там полно синего, розового и желтого. В носу пирсинг.
Даутцен ничья.
Она сама по себе.
Птица в груди больше не бьется.
Там теперь только сердце. Мышечный орган размером с кулак. 250–320 грамм мяса. Аритмия. Стенокардия. Инфаркт. И прочие заболевания. Никакой любви. Влечения. Привязанности. Страсти. Только кровь, которая бежит по сосудам. Вот и вся тайна.
Даутцен плюет в парочку на плакате с рекламой отдыха на островах.
Она застегивает куртку и поднимается на эскалаторе вверх.
Это похоже на жизнь после смерти. На путь, который душа человека проделывает, освободившись от тела. Никакого ада или рая для Даутцен не будет. Она попадет прямиком в чистилище. Плохие девочки должны раскаяться прежде, чем попасть в объятия к новому Богу. А уж потом могут показать все чему научились на грешной Земле.
Эти мысли плохие.
Даутцен плохая.
Но ей не нужно прощение. Она не умерла. Пусть о снисхождении просят другие. Те, кто верит в любовь и не видит зла.
Вот оно.
Рядом. На выходе из станции метро. Дальше вниз по улице. Там, где раньше был Индустриальный район №135. Здания, дома, фабрики, заводы, магазины, кинотеатры и рестораны. Всюду теперь пустота.
Огромное черное ничто.
Там обитают драконы.
Даутцен видит смерть.
Это дыра, сквозь которую льется черная грязь. Она заливает город. Небо. Космос. Галактику и Вселенную. Она пожирает миры.
Город будто тонет в океане тьмы.
Она не исчезнет. Она ползет дальше. Она доберется до океана и превратит его в ничто.
Даутцен не верит себе. И тому, что видит.
Девушка достает телефон и смотрит на время.
Скоро рассвет.
День сменит ночь.
Тьма в городе — это лишь глюки рисперидона. Последствия долгой депрессии. Навязчивый образ, который так долго являлся Даутцен во время снов наяву. Ужас. Кошмар. Груз ответственности и ощущение краха собственной жизни.
Тьма исчезнет.
Ничто пропадет.
Из сердца; из города; из этого мира.
Ведь скоро наступит рассвет.
В звучит песня 1979 года.
TheUnforgivenII
Дом на берегу океана молчит.
Мертвый и холодный.
Морг для Даутцен.
Девушка вытирает слезу. Она делает это автоматически. Она не чувствует боль. Просто что-то мокрое на щеке. Такое нужно убрать пока тушь не потекла и не размыла тональный крем, хайлайтер, кожу и кости. Пока все то безумие, что скопилось в Даутцен за последние несколько месяцев не вырвалось наружу, явив миру страшную тайну. Никакой Даутцен здесь нет. Это лишь оболочка. Нечто. Вещь, которую надевают на вешалки в платяных шкафах. И там оно висит.
Даутцен открывает дверь и замирает на месте.
В доме завелась крыса. Она стоит на задних лапках в прихожей и нюхает воздух. Усы дрожат на сквозняке. Белая шерсть. Ушки. Носик. И длинный-предлинный хвост. Крыска совершенно не боится Даутцен. Красные глазки блестят светом разума.
Она носит кольцо на среднем пальце левой лапы!
Маленькое. Блестящее. Обручальное.
Даутцен говорит:
—У тебя в последнее время странные вкусы.
—Я кот-квир. Ничего не могу с этим поделать.
Исмат мигает глазами несколько раз.
Фамильяр лежит на полке для книг в проходе между кухней и залом. Он похож на черную дыру, которая медленно ползет по стене.
Даутцен снимает сапоги и говорит:
—Я не понимаю азбуку Морзе.
Девушка садится на колени и гладит крыску. Шерсть твердая, как камень, но приятная на ощупь.
—Когда-нибудь она превратится в принцессу.
—Все так говорят. Потом ничего не происходит. Где ты ее нашел?
—Джухейна любит одуванчики.
—Чего?
—Я гулял по Старому королевству. Там снова апрель.
Даутцен молчит.
Никаких чувств.
Она запретила себе думать о прошлом. Она просто живет. Этого хватит.
Даутцен идет в зал и включает проигрыватель, который кое-как держится на полке среди тысячи книг. Они занимают все свободное пространство в комнате. Большие, маленькие, в твердой и мягкой обложке, старые, новые. Всех цветов и оттенков. Классика, приключения, фантастика, ужасы, детективы, научная литература, философия, история, физика и математика. Все без особой системы. Просто знания. Информация. Развлечение.
Даутцен берет со стола пластинку и выкручивает звук на полную громкость.
Она ложится на пол и смотрит в потолок.
Песня уносит ее далеко-далеко.
На какое-то время она перестает быть собой и становится чужими словами. Готовые образы. Озвученные мысли. Сценарий для тех, кто страдает. В нем легко потеряться. Перестать различать вымысел и реальность.
