Карандаш сблокнотом для зарисовок.
—Ага… значит вот эта мышца идёт сюда… аздесь падает тень…— бормотал себе под нос Шон, что-то быстро рисуя. Тоидело онбросал взгляды наповерженного противника.
Сгорая отлюбопытства, яподошёл ближе иглянул ему через плечо.
Так иесть, онрисует снатуры распростёртую наполу фигуру. Рисует быстро, технично ипохоже.
—Фух… Вроде отпустило…— выдохнул Шон, убрав через несколько минут блокнот икарандаш. Секунду онсмотрел наваляющуюся вкрови тушку, после чего низко поклонился лежащему:— Приношу свои извинения завспышку! Новыбыли вкорне неправы! Надеюсь, наш конфликт исчерпан.
Разогнувшись, оногляделся посторонам, удивлённо склонив голову набок.
Яже, неудержавшись, громко хмыкнул.
Ивот этого парня яназывал котёнком? Намекал, что онможет стать львом? Тысячу акул мне впортки! Какой котёнком? Какие львы?
Это жсамый настоящий псих!
Ему точно найдётся место намоем корабле, когда выпустимся изАкадемии.
* * *
Внаказание задраку Шона посадили вкарцер надве недели. Апотом продлили его одиночное заключение ещё начетыре дня зато, что парень разрисовал стены.
—Зачем?— спросил яего после.
—Рисование помогает мне успокоиться,— смущённо проговорил он.
Лероя наказали, переведя вдругую группу. Содной стороны, наказание слабое. Ибольше похоже нато, что его обезопасили отнас— парень натурально вздрагивал, когда яили Марселла проходили рядом сним. Астоило мне сказать «Шон», Лерой подпрыгивал иначинал озираться.
Сдругой жестороны, инаказывать его, вобщем-то, незачто. Конфликты обычны для стен Академии. Вданном случае Лерой виноват втом, что «быканул, ноневывез»— как говорят впорту. Академия учит нас тому, что нужно уметь рассчитывать свои силы.
—Курсант дель Ромберг, яхочу извиниться зато, что поставил вас внеудобное положение, заступившись завас! Зато, что недал вам лично наказать обидчика!— отчеканил Шон, после того как вышел изкарцера.
Это было первое, что онсказал, войдя вкабинет. Видимо, это сильно давило напарня.
—Что вы, курсант деЛипшек… Нестоит… Явсе понимаю…— Марселла смешно хлопала ресничками.— Это выменя извините, что ясразу несреагировала, ивам пришлось вступиться заменя.
Шон поднял нанеё взгляд изалепетал:
—Нучто вы… вам нестоит извиняться, это я…
Какие милашки, право слово…
Подойдя кпарочке, яположил руки обоим наплечи.
Они вздрогнули отнеожиданности.
—Рад тебя видеть, Шон. Курсант дель Ромберг… Раз ужмытрое так неплохо общаемся, может быть, перейдём наимена? МытосШоном давно отказались отцеремоний— друзьям они мешают.
—Друзьям?— удивилась девушка.
—Вынерады? Нехотите снами дружить?— удивился янапоказ.
—Нет, что вы! Конечно, ярада! И… ну… Можете звать меня Марси.
Вот так легко инепринуждённо яперевёл этих двух голубков нановую ступень отношений. Авот дальше подниматься импридётся уже самим.
* * *
—Проклятье! Сумрак сегодня особо неспокоен!— крикнул яростный женский голос.
Раскат грома ударил поушам. Мощные капли дождя били полицу ителу.
—Скорее, спрячем Тайона втрюм!— кричала все тажедевушка.
Иуже через миг она оказалась рядом смоей кроватью. Сквозь полузакрытые веки явидел еёкрасивое острое лицо иобеспокоенный взгляд прелестных оранжевых глаз.
Давненько невиделись! Как жеярад нашей новой встрече.
Она нежно провела ладонью помоей щеке, смахивая дождевые капли. Азатем натужно хекнув, упёрлась вборт кровати.
Раздался скрип, меня покатили попалубе, и…
Яркая янтарная молния разрезала Глубокий Сумрак заспинами девушки идвух светлоголовых алти, помогавших ейтранспортировать моё ложе.
Яослеп.
Япроснулся.
Иизумлённо вскочил сосвоей кровати, стоявшей увосточной стены моей комнаты вобщежитии.
—Янтарная!— выпалил я, ошарашено пялясь прямо перед собой. Назанавески свышитыми наних синепестиковыми лилиями, которые мне любезно прислал Александр Лаграндж, ратуя зато, что даже вказарме нужно наводить уют.
Явыдохнул имотнул головой.
—Янтарная…— повторил ячуть тише.— Янтарная, дери еёвмачту, молния…
Вскинув руки кпотолку я, поддавшись буре чувств, прокричал:
—ЯНТАРНАЯ!!!
Азатем вскочил наноги исовершенно голый начал задумчиво нарезать круги покомнате.
Путешествия через сумеречные воды сложны иопасны. Особенно, если путешествовать вдругие моря, анепросто сокращать путь через Сумрак отострова кострову впределах одного сумеречного моря.
Так вот, вГлубоком Сумраке— эдакой прослойке между морями, время отвремени можно увидеть уникальные ориентиры, помогающие отыскать путь. Между разными морями ориентиры разные. Например, когда яплавал вГлубоком Сумраке Шестого сумеречного моря иискал что-то новое, янаткнулся накосяк рыб. Эти рыбы выпрыгивали изводы, аихтела светились холодным металлическим светом. Будто былунным. Эти рыбы походили натолпу жирных месяцев, скачущих над сумеречной водой.
«Лунные пираньи»— так яихокрестил. Попробовал поймать— неполучилось. Насколько мне известно, никто так инесмог отловить хоть одну такую пиранью.
Ноэто иневажно. Главное, лунные пираньи— ориентир для тех, кто плывёт изШестого вСедьмое море иобратно. Эти странные рыбы всегда появляются, если тынаверном пути.
Красный туман, зелёный гейзер…— существует много разных ориентиров. Ведь, например, вШестое море тыможешь попасть изшести других. Азначит только для Шестого есть Шесть уникальных ориентиров. Тожесамое исостальными морями. Нуамолнии— лиловая молния— ориентир для путешествий между Пятым иВторым морем. Ачерная— межу Первым иШестым.
Янтарных молний среди ориентиров раньше небыло.
Подойдя кокну, яраспахнул занавески, открыл створки инабрал полные лёгкие воздуха.
Расплывшись вдовольной улыбке, яподставил лицо утреннему солнцу.
—Оно существует…— тихо пробормотал я.
Светлоголовые иоранжевоглазые алти— мои новые соплеменники, привезли мою спящую тушку изВосьмого сумеречного моря. Они плыли вСедьмое…— покрайней мере, именно вСедьмом море меня подобрали алиссийские моряки, которые позже перепродали ценный экспонат своему знакомому коллекционеру— Александру Лагранджу.
Как яипредполагал, найти путь вВосьмое море будет проще изСедьмого. Именно туда ядолжен держать путь после выпуска. Именно там меня ждёт Джекман иЛудестия. И…
—Смотри-смотри…— слуха коснулся громкий женский шёпот откуда-то снизу.— Нетакой-то ибольшой.
