—Скажи, тыуспел закупить Гиосский лазурный имбирь?— перебил я.— Сезон очень короткий.
—О-о-о,— уважительно протянул кондитер.— Гляжу, выценитель, господин Лаграндж. Обижаете… Как ямог пропустить сезон этого ингредиента?
Якупил всё, что собирался ипока прощался скондитером, онудивлённо проговорил:
—Вывпервые вмоей лавке, ауменя чувство, будто постоянного клиента провожаю. Заходите ещё! Моё вам слово— здесь вам рады!
После лавки янаправился напристань, попути вновь вернувшись кразмышлениям.
Итак, уже почти три месяца прошло стех пор, как алти обокрали Жерара Барелли Вице-Премьера Шестого моря, азатем его отшила наша губернатор. Вице-Премьер свалил насвой остров иначал оттуда нам пакостить.
Пакостил восновном тем, что разводил бюрократию для тех торговцев идельцов, которым требовались бумаги отадминистрации Вице-Премьера. Кроме того, его патрули останавливали корабли наших торговцев вморе, затягивая время впути проверками.
Отэтого порой портится товар втрюмах.
Невыполняются договорённости опоставках.
Имного народа несёт убытки
Кроме того, запоследние три месяца исчезло несколько кораблей, приписанных кнашему порту. Конечно, исчезновение кораблей— нетакая ужиредкость. Каждый месяц какой-нибудь корабль вместе скомандой исчезает вСумраке. Иногда, спустя время, эти корабли находят. Без людей— отних остаётся только одежда даамуниция, без провизии— отнеё остаются лишь пустые бочки иящики, даже без крыс, откоторых вообще ничего неостаётся.
Сумраку нужно питаться.
Нозапоследнее время кораблей исчезло больше обычного. Пиратство карается очень жестоко. Правда, подтверждается очень редко.
Так что вряд лиМэри Кэролайн сможет доказать причастность Вице-Премьера кисчезновению кораблей.
Вобщем, остров Бун находится вчастичной торговой блокаде. Она неслишком сильна, чтобы жители начали устраивать бунты, нодостаточно неприятна, чтобы сильнее возненавидеть алти. Уверен, сторонники Вице-Премьера усиленно подливают масло вогонь.
—Эй, нучто занапасть, а⁈ Где мои обеденные объедки изхарчевни!— ворчали нищие напристани.
—Помойка зарыбным цехом совсем пустая!
—Ясен красен, так нарынке последнюю тухлятину продают, вместо того, чтобы выбросить!
—Дакакую там тухлятину! Очереди такие, что стухнуть ничего неуспевает!
—Авсё из-за алти! Забери ихвсех себе под Киль Святая Дева!
—Небогохульствуй, ублюдок!
—Эй, чёсказал?
Эти ребята наменя даже внимания необратили, погрузившись всвою перепалку, переросшую ввесёлую свару.
—Тыгнилой накер!
—Аможет, тыгнилой накер⁈
Удар вщи!
Изапить это избутылки.
Если жизнь стала так тяжела, как они говорят, откуда жуних выпивка? Ещё изакуска есть.
Хотя это две жареные чайки— сэтим добром напристани всегда было впорядке.
Хм… задувает. Холодно.
Конец года принёс ссобой первый изтрёх сезонов штормов.
О, авот ита, кого яищу. Стоит возле своего любимого парапета инесводит глаз сбеспокойного моря.
Когда отца нестало, аябыл вморе, она всегда провожала старый год наэтом месте.
Ноесли удавалось, явсегда любил тихо подойти кней, чтобы сделать сюрприз.
Она резко обернулась, прошептав:
—Сынок?
Азатем замерла, удивлённо глядя наменя.
—Ах, это ты, мальчик,— сказала мама.— Прости, перепутала.
—Должно быть, из-за запаха. Яслышал, вам нравятся имбирные пряники изГиосского лазурного имбиря, которые можно приготовить лишь нановый год. Наверное, капитан Джонсон, дарил вам их.
Вновь обернувшись, мама испытующе уставилась наменя.
—Если такие слухи иесть… они, скорее всего, выдуманные. Непомню, чтобы часто говорила освоих вкусах,— произнесла она скептически.
—Значит, мне сильно повезло узнать оних,— улыбнулся я.— Держите. Это вам,— япротянул ейодин издвух пакетов спряниками.— Сновым годом!
—Тынаверняка слышал, что яделаю сподачками,— проговорила она, принимая пакет.
—Раздаёте нуждающимся,— кивнул я.— Ноэто неподачка. Это новогодний подарок отчистого сердца.
Неудержавшись, она заглянула вбумажный пакет. Азатем, прижала его кгруди.
—Хорошо, мальчик. Спасибо. Явозьму его.
Она сунула руку вкарман пальто идостала оттуда пару варежек.
—Возьми итымой подарок,— мама протянула ихмне.— Нить плотная, защитит руки ответра.
Воспоминания ударили помне, будто раскат грома поушам. Язамер, аперед глазами всплывали картины изпрошлого.
Мама всегда любила вязать. Игрушки, варежки, шарфы. Что-то раздавала нуждающимся, нолучшие свои творения дарила мне ипапе. Ясмотрел накрасивый силуэт фрегата, украшавший варежки, наразноцветные контуры вокруг него, насолнце иоблака.
Слишком много деталей.
Раньше так детально мама создавала вещи лишь для членов своей семьи.
Проклятье! Какой жеветер сегодня соленный, слёзы выбивает!
—Благодарю,— ясклонил голову.
Азатем, сняв белые форменные перчатки Академии, надел варежки. Приятное, тёплое инежное полотно…
Раздери меня мегалодон! Ябудто быснова Леон Джонсон!
Мама улыбнулась.
—Как яидумала, нарушение Устава Академии тебя неостановит. Сновым годом, мальчик.
—Сновым годом, ма… Мадам Джонсон.
—Позволь старушке дать тебе совет. Наплюй наслухи, недоверие иглупость. Идиотов вокруг предостаточно.
—Так иделаю,— хмыкнул я.
Несколько секунд она смотрела наменя, скептически приподняв бровь, азатем неожиданно резко спросила:
—Кчему тыстремишься, мальчик?
—Открыть Восьмое Море!— незадумываясь ответил точно так же, как Леон Джонсон впоследние годы своей жизни.
Мама довольно улыбнулась.
Яжемысленно добавил:
«Носперва— отомстить Бари ивернуть Лудестию».
* * *
Иногда мне кажется, что встоловой Академии мыпроводим больше времени, чем налекциях. Содной стороны, ничего вэтом предосудительного инет, молодым организмам требуется много иполноценно питаться, чтобы расти здоровыми икрепкими— как говорил один мой старый знакомый: «Все дороги ведут пожрать». Нуасдругой стороны, где ещё как невстоловой увидишь всё многообразие повадок будущих морских офицеров— эдакая визуализация офицерского бестиария.
Здоровенный бритоголовый парень, намускулистом теле которого красный камзол Академии едва линетрещал пошвам, замер сподносом вруках.
