—Эй!— возмутился я.— Выговорите какие-то извращённые вещи инаговариваете наменя!— возмутился я, повернувшись кКевину.
—Ойли?— хохотнул он, для пущего эффекта приложив ладонь кщеке.— Яслышал, увас появилась невеста, капитан Лаграндж.
—Урсула мне неневеста,— парировал я.
—Пусть так,— сразу жесогласился Кевин,— итем неменее поговаривают, что она вам небезразлична. Даивыейинтересны. Когда она заглядывает наверфь, чтобы передать корзинку седой, явижу, как высмотрите друг надруга.
Ондобродушно улыбался, иязадумался над его словами.
Моё молчание Кевин воспринял как согласие сним ипродолжил:
—Так вот, напомните, когда выпоследний раз виделись сгостьей вашего дома?
—Вчера! Когда она принесла корзинку!— тут женашёлся я.
—Ага,— хмыкнул он,— перекинулись сней парой слов, жуя бутерброд, азатем бросились дальше обновлять контур всердечнике артиллерии наЛудестии. Когда выспокойно ужинали дома сосвоей гостьей? Уделяли ейвнимание?
—Умоего приёмного отца огромная библиотека,— вздохнул я.— Будь уверен, Урсуле есть чем заняться. Еёзауши невытянешь изэтой библиотеки.
—О, янесомневаюсь. Как несомневаюсь ивтом, что она срадостью отложит книги ради общения свами.
—Вот сегодня ипообщается!— возмутился я.
—Нуда, после того как ваш батюшка настоятельно попросил вас переночевать сегодня дома, аненаверфи.
—Ой, всё, Кевин! Хватит! Корабли сами себя непочинят!
—Даиюные девы сами себя неодарят мужским вниманием.
—Нет… нуварианты, как заменить мужское внимание, уних точно есть.
—При всём уважении, капитан, насколько ямогу судить, главный посальным шуточкам ввашей команде офицер Берг. Неотбирайте унего хлеб.
—«Ввашей команде»,— передразнил я.Азатем быстро атаковал:— Кевин, скажу без обиняков. Лудестия моя. Добро пожаловать наборт.
Мой старый друг замер, внимательно глядя мне вглаза. Затем вздохнул ипроговорил:
—Выуверены, что вам нужна наборту старая развалина? Осколок прошлой эпохи?
—Такое нам ненадо,— ямотнул головой.— Мне нужен надёжный товарищ истарший плотник-артефактор наЛудестии, офицер Кевин Рассел.
—Но… хех…
Онподнялся и, встав передо мной, расправил плечи.
—Япринимаю ваше приглашение, капитан! Для меня будет честью служить под вашим командованием, ясрадостью вновь взойду наборт Лудестии.
Яулыбнулся иобнял его заплечи.
—Вот иславно,— проговорил я.— Новсё-таки, дружище, давай без всей этой витиеватости. Мы— моряки, люди простые.
—Как скажешь, капитан,— хмыкнул он.
—Так-то лучше.
—Эх… Всё-таки выполню яволю капитана Джонсона,— сказал оннепринуждённо, будто только что скинул сплеч тяжёлую ношу.
—Какую из?— мне всамом деле было любопытно.
Онпосмотрел наменя словно намладенца иневозмутимо ответил:
—Открою вместе свами Восьмое Море. Ноперед этим давайте-ка ещё раз глянем наузлы Лудестии?
Удивительное дело, хоть ещё недавно Кевин сам подкалывал меня, что янемогу оторваться откораблей, сейчас уже мне пришлось убеждать его, что сЛудестией всё впорядке, аему нужно идти домой ипоговорить ссемьёй, отом, что онсобирается уйти вплавание.
Теперь уже бывший профессор Академии, как мог, оттягивал этот момент. Аведь, поего словам, семья ибез него отлично справится.
—Старший поступил вАкадемию вэтом году, амладшие нетакие проблемные,— изрёк он.
—Акрасавица-жена?
—Акрасавица-жена поддержит любое моё решение,— произнёс онважно. Затем стушевался идобавил:— Наверное.
Апотом ещё тише:
—Хочется верить.
Вобщем, пришлось гнать его домой чуть линессанными тряпками.
Апотом ияпошёл домой. Нунесразу… Нужно было кое-что проверить. Даипроверить работы других людей, помогавших нам сремонтом. Например, солнечные алти под личиной алти обычных закончили покрывать лаком правый борт Лудестии. Получилось уних очень даже неплохо. Ребята вообще стараются. Иживут здесь же, вдоке— когда начались ремонтные работы, они сами напросились помогать. Витоге вимении Лагранджа они прожили лишь одну ночь.
Зато вовремя ремонта мыздорово сдружились. Нам удалось даже несколько раз поговорить подушам. Сделать это было непросто— народу вдоке полно, асолнечным алти нужно поддерживать инкогнито.
—Сынок, наконец-то тыдома!— Лаграндж радостно встретил меня напороге особняка. Отец обнял меня, азатем проворчал:— Уважил-таки старика, яужбояться начал, что ваша корабельная перестройка совсем утянула тебя вдалёкие дали.
—Нукак ямог тебе отказать, когда тытак настоятельно просил прийти?— усмехнулся я.— Что-то случилось?
—Что-то хорошее,— заговорщически прошептал онирассмеялся. Азатем, хитро сощурившись, добавил:— Новсё позже, сынок. Иди помойся, атооттебя пахнет трудовыми подвигами. Нуиоденься подобающе случаю. Явзял насебя смелость подобрать тебе наряд, аГригорий всё подготовил. Через сорок минут спускайся встоловую.
Янестал сним спорить, лишь поблагодарил заодежду. Для меня это важно. Очень удобно, когда неприходится тратить своё время набесполезное занятие ввиде выбора шмоток. Но! Яведь ивыглядеть хорошо люблю. Человеку без вкуса такое недоверишь.
Благо Лаграндж исвой вкус имеет ичужой уважает.
Когда япогрузился вгорячую ванну, едва незастонал отнаслаждения. Проклятье, иподумать немог, что янастолько устал. Водичка помогала расслабиться. Внеё ведь ивсяких полезных травок насыпали…
Блаженство!
Отмокая, явспомнил, как Кевин лет двадцать пять назад ворчал, обращаясь комне (тогда ещё Леону Джонсону). Онговорил что-то вроде:
—Капитан! Храни вас Дева под Килем, новыизтех людей, которые, когда увлекаться чем-то, забывают про еду исон. Это только звучит красиво! Апофакту, выпомрёте инезаметите этого. Ибудет ваш труп чинить Лудестию, пока недостигнет идеала. Атам, закончив сработой, упадёт иневстанет.
Наэто яему сказал, что идеала никогда недостигнуть, так что мой хладный труп при таких условиях мог бычинить иулучшать Лудестию вечно.
Но, увы, трупы неспособны заниматься артефакторикой, структурные вибрации— проявление жизни.
Иживых трупов тоже несуществует.
Исамое забавное, что Кевин, несмотря навсё своё ворчание заботливой матушки-гусыни, всегда встаёт сомной рядом изанимается тем же(корабельной артефакторикой), натурально допосинения. Да-да, изнас двоих только онумудрялся работать так долго иусердно, что его организм несправлялся иначинал болеть. Однажды заболел синей лихорадкой.
Воспоминания тоже помогли мне расслабиться. Ябыуснул вванне, если быненастойчивый стук вдверь Григория. Япопросил его следить завременем. Нехотелось заставлять Лагранджа ждать ещё дольше— оночень редко меня очём-то просит.
