Шагнув к нему, на автомате развожу руками.
— Какую прародину? Как она называлась?
Теперь офицер смотрит на меня, как на психопата. Неловко поворачивает голову, цепляясь шеей за металл своей брони.
— Это тебе нужно к историкам. В академии был только краткий курс — я сейчас ничего не вспомню.
Так. Ладно. Предположим, они с Земли. Хотя, нет. Не может такого быть.
Развернувшись к монитору, ещё раз проверяю цифры. Вся эта херня со временем всплывает уже далеко не первый раз. И каждый раз всё указывает на Землю.
Стоп. Успокойся, Яр. Во-первых, ты далеко от Земли. Во-вторых, у тебя есть куда более насущные проблемы. Не стоит так зацикливаться на мысли, что эти парни могут оказаться землянами. Даже если так, в текущем моменте это всё равно ничего не меняет.
Переключись на логику. Выруби эмоции. Что у нас есть? Многочисленные нестыковки в плане системы счисления — земные сутки встречаются уже не первый раз. Это раз. Два упоминания о перемещениях во времени. Со стороны энергоконструкта на поверхности планеты, плюс от старшего навигатора корабля. Да, тот был не в себе, но это не значит, что офицер ошибался. Это два. Наличие иных технологий, которые активно используются на прилетевшем корабле и отличаются от привычных. Это три.
Выводы? Пока никаких. Слишком мало данных.
— Ну так что? В чём проблема двадцати четырёх часов?
Поворачиваю голову к Найлу. Раздумываю. Определяюсь.
— Вы вывалились в части пространства, где никто ничего не знает о Союзе. Я понятия не имею, как провести корабль через червоточину — у нас другие варианты полётов. И честно говоря, не представляю, как далеко ваша команда могла забраться от дома.
Тот на какое-то время зависает, моргая глазами.
— Не понимаю. Почему ты тогда говоришь на том же языке?
Вздохнув, поднимаю стекло шлема, вызвав неодобрительный вздох советника.
— Мне тоже было бы интересно понять, в чём тут дело.
- Двигатель! И энфис!
Моргаю глазами, поморщившись от яркого разноцветья вокруг. И сначала обращаюсь к советнику.
— Выруби визор. Он уже ни к чему, только создаёт помехи.
Симбиот молчит, но окружающий мир возвращается к нормальному виду. Я же упираюсь взглядом в Лорана.
— Я согласен помочь твоим людям выжить. Скорее всего, наш медицинский отсек сможет справиться с этой странной болезнью. Но в ответ хочу получить полный расклад. Информация о Союзе, схемы двигателей, принципы вашей работы с энфисом и всё остальное.
Мужчина устало выдыхает. Непонимающе хмурится.
— Энфисом?
Настаёт мой черед удивляться. Машинально кошусь в сторону переборки.
— Под обшивкой каналы, по которым течёт энергия. Как вы её называете?
Офицер тоже поворачивает голову. Возвращает внимание на меня.
— Энергия Хоккера. В честь учёного, открывшего возможность её использования.
Нестыковка. Причём довольно очевидная.
— Как тогда вы смогли покинуть ту самую прародину человечества? Или твой Хоккер жил ещё там?
Лоран чуть покачивает головой.
— О временах Исхода известно немногое. А технологий того времени, практически не осталось. Мы всё открывали заново.
Или начали двигаться совсем в другом направлении. Хотя, это тоже не совсем точно. В конце концов, они и правда могли сдвинуться во времени.
— Ладно. Вы используете её только для управления кораблями?
Дёргает головой.
— На энергии Хоккера работают только щиты. Она же применяется для изменения планетарных биосфер.
— А люди?
Брови сразу ползут вверх.
— Что, люди?
— Они умеют управлять этой энергией?
Взгляд снова становится чуть напряжённым. Так смотрят на опасного психа, который подошёл к тебе с окровавленным ножом, чтобы поинтересоваться, какое молоко лучше взять к овсяному печенью.
— Нет. Она есть в каждом человеке, но... Как живое существо может осознанно управлять подобным?
Судя по выражению лица, говорит правду. Плюс, я видел энергетические каркасы всех членов экипажа. Ни один из них не является "прошкой" — это я могу гарантировать.
— Ладно. Предлагаю заключить сделку, после чего приступить к её выполнению. Чем раньше мы займёмся членами вашего экипажа, тем выше шанс, что они останутся в живых.
На то, чтобы принять решение, у него уходит около двадцати секунд. Наконец поднимается на ноги, протягивая мне руку. А дальше события начинают вертеться с запредельной скоростью.
Во-первых, "Ласточка" посылает сюда ещё один бот, который несёт с собой три медицинские капсулы. В них обратно улетает первая тройка "пациентов", включая старпома. Выдаю максимально строгие инструкции — до момента проверки на потенциальную опасность, вся команда постоянно находится в боевой броне, чтобы исключить заражение. Да, сам я, уже вдохнул местный воздух. И по моей собственной оценке, вероятность заражения на борту "Атома" невелика. Скорее всего, его экипаж погибает от какого-то вида излучения, которое прошло через корабль. Но оптимально перестраховаться.
Во-вторых, в качестве поддержки, на борт "Стремительного Атома" прибывает Колюч. Угроза вроде бы отсутствует, но мне спокойнее, когда поблизости находятся сразу двое бойцов. Тем более, что Серг подготовлен куда лучше Эсты.
В-третьих, я начинаю знакомиться с информацией бортовых систем чужого корабля, используя Лорана в качестве консультанта. По-моему, офицер связи пока ещё не до конца верит в изложенную мной теорию. Зато на вопросы старается отвечать максимально детально и развёрнуто.
А их у меня возникает много. Например, как работают червоточины? Что именно делает двигатель корабля, чтобы открыть их? Общее описание у меня есть — двигательная установка "Атома" пробивает пространство, создавая тоннель между двумя его точками, через который идёт судно. Но вот как именно это происходит, непонятно. Впрочем, Найл тоже не знает ответа. Жаль, что на его месте не находится один из навигаторов.
Другой момент — звёздная карта Союза. Планетных систем действительно множество. Но при всём этом, советник не может обнаружить ни одной знакомой. Равно как и "пилот" с Эззой. Грубо говоря, это абсолютно неизвестный участок космоса, который находится крайне далеко отсюда. Настолько, что его звёзды не фиксируются системами наблюдения.
При этом перед моими глазами есть технические выкладки по перемещениям при помощи червоточин. Они позволяют преодолевать колоссальные расстояния. Рекордный максимум — это три тысячи пятьдесят два световых года за временной период чуть больше трёх суток. Даже если предположить, что "Атом" двигался с такой скоростью пять месяцев, звёзды всё ещё должны фиксироваться. Даже корабельными системами, не говоря о более мощной аппаратуре, при помощи которой создаются базы данных. Конечно, у советника она может быть неполной, но такой расклад всё равно вызывает вопросы.
