—Как теперь нам жить?— заорал кто-то рядом.— Я не хочу жить на пособие!
Обвинения посыпались со всех сторон, а толпа заводила сама себя, грозя вот-вот превратиться в дикого зверя, лишенного разума. Анна нутром почуяла ту тонкую грань, что отделяет этих людей от первого шага. Если этот шаг сделает хоть кто-то из них, ее просто разорвут. В толпе стояли люди, которых она знала много лет. Люди, которые жили бок о бок с ней. Люди, которые растягивали губы в фальшивой резиновой улыбке, когда встречали ее на улице. Ведь она учила их детей. Анна прорвалась через толпу, которая зло заурчала, но бить и рвать сегодня еще была не готова. Ее пропустили, ограничившись пока одними лишь оскорблениями.
Анна шла по улице быстрым шагом, почти бегом, ведь она опаздывала. У нее скоро урок, и только там она сможет отключиться, позабыв в рабочей суете о том ужасе, что случился с ее сыном. Она ошибалась. Директор школы стоял у входа и крутил головой по сторонам. Он явно кого-то ждал. И судя по той скорости, что он развил, директор ждал именно ее. Ее, и никого больше.
—Фрау Кляйн! Фрау Кляйн!— замахал он руками.— Остановитесь! Нам нужно поговорить!
—У меня урок!— изумилась Анна.— Я же опоздаю.
—Это уже неважно,— поморщился краснолицый толстяк.— Вы все равно отстранены. Родители учеников в ярости. Они требуют вашего увольнения. Все говорят, что мать, вырастившая убийцу, не может приближаться к их детям.
—Я вырастила достойного сына,— гордо подняла голову Анна.— Вы все и в подметки ему не годитесь. Он спас ее, ясно? Спас, пока вы все сидели и выражали свое лицемерное сочувствие ее родителям. Вы забыли бы о несчастной девушке ровно через час, и снова вернулись бы к своим шоу по телевизору и пиву перед сном. Не вам читать мне мораль, господин директор!
—Вы уволены, фрау Кляйн.— Директор пошел красными пятнами. Он не терпел намеков на пиво, которое и было причиной того, что нестарый еще мужчина превратился в рыхлого толстяка, мучимого одышкой.
—Ну, и пошел ты!— Анна презрительно отвернулась от него и зашагала в сторону дома.
—Вам в магистрат, фрау Кляйн!— злорадно заорал директор ей в спину.— У них для вас есть хорошие новости! Ваш социальный рейтинг понижен до желтого уровня!
Анна повернулась к нему и молча подняла средний палец, с удовольствием наблюдая, как багровеет морда начальства. Она всегда хотела это сделать, но вот решилась только сейчас.
* * *
—«Сдохни, тварь!»
—«Сука! Ненавижу тебя!»
—«Все из-за тебя! Ты во всем виновата!»
Марта читала свои соцсети и плакала навзрыд. Ее страничка превратилась в какую-то помойку. Все фотографии были изгажены ругательными комментариями, а личка забита письмами ненавидящих ее людей.
—Мама, за что?— Марта уткнулась в плечо матери, которая гладила ее по волосам.— Что я им всем сделала? Я что, должна была умереть в том подвале или оказаться в каком-нибудь публичном доме?
—Ты не понимаешь, доченька,— мать гладила, словно маленькую девочку.— Слишком многие зависели от этих людей. А теперь они убиты! Кто-то не получит лекарства, кто-то не сможет прооперировать больного ребенка, а кто-то просто потеряет деньги, к которым привык. И все из-за твоего парня и из-за тебя. Так они думают.
—Ты так говоришь, словно поддерживаешь этих людей!— Марта непонимающе посмотрела на мать.— Михель — настоящий герой. Он спас меня! Спас, как принцессу из сказки!
—Он сделал доброе дело, Марта,— мягко сказал мама.— Но он преступник, убийца. Понимаешь? Разве может каждый, кто захочет, убивать направо и налево? Нет! Поиском преступников должна заниматься полиция.
—Да!— Марта оттолкнула руку матери и закричала.— И многих они нашли? Кого они вообще нашли? Вы с отцом тут сидели и скулили, как побитые собаки, надеясь на полицию! А вот Михель не испугался. Он пошел и убил тех, кто обидел меня! Это ты понимаешь?
—Не смей орать на меня!— ледяным тоном ответила мать.— Ты еще ничего не понимаешь в жизни, девочка. И тебе придется принять ее такой, как она есть. Конечно же, мы с папой безумно рады, что ты спаслась, и мы благодарны твоему парню. Но тебе придется забыть о нем, понимаешь? Забыть и жить дальше! Он получит пожизненное заключение. А это значит, что с него снимут матрицу и отправят в Красный мир. Ты никогда больше не увидишь его.
—Что ты такое говоришь, мама?— прошептала Марта.— Зачем ты говоришь мне это именно сейчас? Как ты можешь? Разве ты не видишь, как мне больно?
—Будь сильной, моя девочка,— спокойно ответила мать.— У тебя был плохой период в жизни, но теперь он окончился. Надо воспользоваться ситуацией.
—Плохой период? Воспользоваться ситуацией?— растерянно ответила Марта.— Да что ты такое говоришь?
—Тебе все объяснят,— ровным голосом ответила мать.— Вот отец скоро придет и объяснит. Твоего Михеля в новостях называют «Мясник из Финстервальде»! Вся страна гудит. Ты уверена, что это именно тот, с кем ты будешь счастлива всю оставшуюся жизнь?
—Уйди от меня!— закричала девушка.— Ты сошла с ума! Вы все сошли с ума! Как ты можешь так говорить о нем? Он же спас меня? Спас, пока все в этом городе сидели и ничего не делали!
Она хлопнула дверью единственной спальни и бросилась на кровать. Мать осталась в зале, и больше не лезла к ней. Марта села, обняв руками колени. В голове ее поселилась пустота, а сердце словно сжимала ледяная рука. Ей было плохо. Так плохо, как не было никогда до этого. Только вот, когда пришел отец и начал говорить с мамой, ей стало еще хуже. Дверь была тонкой, а квартира — крошечной. Марта слышал каждое слово.
—Как она?— спросил папа.
—Нормально,— деловито ответила мать.— Так, как и должно быть. Михель — ее герой и рыцарь в сияющих доспехах. Ну, а мы с тобой — полное дерьмо, как ты понимаешь.
—Да, парень и, правда, молодец,— хмыкнул папа.— Мы ему по гроб жизни за дочь обязаны. Может, навестим его в тюрьме, поблагодарим?
—Исключено!— голос матери стал непривычно жестким.— Ты сходил в «Радугу»?
—Сходил,— ответил ей отец.— Сходил и обо всем договорился. Они дадут три хороших страховки. Не серебряный аккаунт, конечно, но вполне пристойный уровень.
—Тебе надо поговорить с ней,— сказала мать.— Она сейчас зла на меня.
—А если не захочет?— засомневался отец.— Ведь она влюблена и все такое…
—Я должна была сделать аборт и не сделала,— хрипло сказала мать.— Она обязана жизнью нам. Нам, а не этому мальчишке! Именно из-за нее мы живем, как нищие. Потому что кормили и одевали ее столько лет. Вот это ты ей и скажешь.
—Да, это может сработать,— задумчиво ответил папа.— Марта — хорошая девочка. Совесть не позволит ей переступить через нас ради какого-то мальчишки. Неужели мы хотя бы после смерти вырвемся из этой нищеты? Я просто не верю своему счастью! Мы не будем говорить с ней сегодня. Она пока не в себе. Мы поговорим с ней завтра, а потом она встретится с их адвокатом. Она должна будет повторить на суде все, что он ей скажет. Слово в слово.
