Погодите-ка! Я собралась с мыслями и снова перевела взгляд на подушку в кресле-качалке. Я не должна была её видеть, потому что она лежала у мамы за спиной. О боже! В ней появилась ещё одна дыра!
Я перевела взгляд на её руки. Да, первая дыра была на месте, и, слегка прищурившись, я разглядела круживший над ней зеленоватый дымок. Когда я посмотрела на мамин живот, то поняла, что новая дыра размером с дно кружки. Я могла бы просунуть в неё руку.
Я вспомнила, как в прошлом году у папы была депрессия, и я видела окружавшую его тёмную тень. Но тогда всё выглядело иначе. У мамы не было депрессии, тогда что же означали эти дыры? Неужели она медленно исчезала? А если это так, то куда она исчезала и как я могла этому помешать?
Я была уверена, что Фрэнсис тоже видела эти дыры, судя по её поведению в прихожей, когда они с мамой разговаривали. Это убедило меня, что мне не просто «показалось», и я ужасно перепугалась – если Фрэнсис тоже их видит, значит, мою маму действительно что-то поглощает. Не из-за этого ли изменилось её отношение к магии? Я подумала, стоит ли сказать об этом Фрэнсис, но потом решила, что это будет предательством по отношению к маме.
–Милая, всё нормально?– Мамин голос ворвался в мои мысли.– Ты так давно глядишь на мой живот.– Мама потянулась и втянула живот.– Я пролила на себя чай?
Сказать ей? Нет. Пока нельзя. Она и так была слишком взвинчена, и я не хотела пугать её, пока не пойму, что происходит. И к тому же мама могла мне просто не поверить.
–Конечно, нет, мам.– Я замолчала, подбирая слова.– У тебя живот случайно не болит?
–Нет! Почему ты спрашиваешь?
К счастью, я быстро придумала подходящее объяснение.
–Просто так… Я случайно услышала, как он урчит.
–Я ужасно проголодалась, наверное, поэтому. Но надо дождаться ужина, так что никакого печенья.
–Кто-то сказал «печенье»?– раздался голос из глубины дома.
–Она уже ела печенье, мам, и чипсы.
–Подожди до ужина, Лоис, и тогда получишь печенье вместо пудинга, если съешь основное блюдо.
–Больше никаких новых заклинаний?– спросила я, пытаясь выяснить, не связаны ли дыры с маминой внезапной неприязнью к магии.– Я могла бы помочь тебе, как раньше.
Я любила раскладывать мамины разноцветные мешочки с травами и кристаллами. В такие минуты мне всегда казалось, что нас с мамой связывает нечто особенное.
Мама посмотрела на меня так, как будто ей дали пощёчину.
–Нет,– ответила она тоном, не терпящим возражений.– Я решила бросить это занятие, Рози.
Я смотрела, как её пальцы потянулись к цепочке, которую она всегда носила на шее – пятиконечная звезда, символ магии. Так мама делала всегда, когда нервничала. Я слегка нахмурилась, когда она положила руку на колени.
Подвеска исчезла.
Мама снимала её всего один раз, когда гадкий Маркус из пьесы подарил ей в прошлом году цепочку с её инициалами. К счастью, поняв, каким он был мерзким, мама сняла цепочку и продолжала носить вместо неё пентаграмму.
–Где твоя подвеска, мам?– спросила я, решив, что она случайно оставила её в гримёрке.
–Я её сняла, Рози.– Мама опустила глаза, и к её чести надо сказать, что лицо у неё стало чуть виноватым.
–Зачем ты её сняла? Ты говорила, что Фрэнсис и Филлис купили её тебе, когда ты стала Стражем Портала, и ты будешь её беречь!
–Да, милая, знаю, но жизнь продолжается. Портала уже нет, поэтому мои услуги больше не нужны. Я всю жизнь верила в магию и занималась чародейством, но это мне ничего не дало.– Мама подошла ко мне и обхватила моё лицо руками.– А теперь у меня появилась отличная работа на телевидении, и я не хочу, чтобы люди подумали, будто я странная или чокнутая. Я должна постараться приспособиться.
Она взяла меня за подбородок, и я увидела в её глазах слёзы. Это была другая мама: моя мама расстраивалась, когда ей не удавалось получить желаемую работу, но была благодарна за маленькие чудеса, например, когда могла принять участие в прослушивании, получить ответ на своё письмо или даже за такие вещи, которые не имели отношения к работе: первую распустившуюся в саду розу или любимое цветущее грушевое дерево. Но новая мама выглядела измученной, уставшей, и внутри у неё были дыры.
–Мам,– тихо продолжала я,– я всё равно не понимаю. Ты всегда говорила, как важно оставаться верной себе, прислушиваться к своим чувствам и не обращать внимания на то, что могут сказать или подумать другие.
Мама смотрела мне в глаза целую вечность. Она ничего не говорила. Я видела, как вокруг её головы образуются тёмно-зелёные пузырьки, сталкивающиеся друг с другом, после чего совсем маленькие пузырьки исчезали. Они как будто сражались друг с другом.
Наконец мама ответила:
–Она сказала мне, что в студии могут решить, будто я для них обуза.
–Кто?
–Донна.
Мама откинулась на спинку кресла и вздохнула, проведя рукой по своим золотисто-каштановым волосам.
–Донна спросила, что означает символ на моей подвеске, и я ответила, что это языческий символ чародейства. Это её напугало.
–Что она сказала?– Меня поразила реакция Донны на то, к чему мы привыкли с самого детства.
«Колесо природы отражает колесо жизни». Я помнила, как мама нас этому учила.
–Она сказала, я должна её снять, потому что в студии могут всё неверно понять и решить, будто я накладываю на людей проклятия,– ответила мама.
–А ты ей объяснила, что занимаешься только белой магией, потому что всё плохое возвращается к тебе в тройном размере?– спросила я.
–Милая, если бы всё было так просто! Донна – очень влиятельный участник съёмочной группы. Она даёт мне советы, чтобы я могла сохранить работу. И я ей действительно благодарна.
Я не была уверена, что Донна заслуживает маминой благодарности. Я вспомнила, как она смотрела на нас, когда мы общались с мамой по видеосвязи. Мне не нравилось, что мама прислушивалась ко всему, что говорила Донна.
–Рози,– продолжала мама, отворачиваясь от меня,– как бы я хотела знать, что ждёт меня в будущем. И папу тоже. Вся эта чушь насчёт желания сменить работу… Я впервые об этом услышала.
Я тоже подумала о будущем, и почему-то мне стало не по себе. Хотя мама уверяла, что разлюбила магию, потому что не хотела потерять работу, мне это не казалось правдой. Разве студия могла уволить человека за его веру? А если бы вы носили крест, звезду Давида или полумесяц?
Мы ведь должны принимать наши различия, а не пытаться всех сделать одинаковыми.
Нет, здесь было что-то не так, и я должна была докопаться до правды.
10
Туннели
В половине четвёртого раздался звонок, и мы с Эди вскочили и помчались на площадку. Я сразу же увидела Фрэнсис: на ней снова было жёлтое платье и огромные ботинки «Доктор Мартинс», несмотря на то, что стоял июнь. Лоис уже хрустела чипсами, и Фрэнсис предусмотрительно захватила немного и для Эди, чтобы он не чувствовал себя обделённым.
