Он жалобно кивнул и даже позволил мне взять себя за руку, что меня ужасно удивило, потому что, хотя он и ниже меня ростом, он постоянно называет себя «маленьким, но сильным».
–С Лоис всё будет хорошо, Джонатан?– Я ужасно переживала за неё и впервые подумала, не была ли мама права, запретив нам иметь дело с магией.
–Да, да, милые, с ней всё будет в порядке. Именно поэтому я и сказал, что это не место для детей. Тёмные энергии слишком сильны для ваших маленьких тел и слишком сложны, чтобы вы могли их просто-напросто стряхнуть.– Джонатан слегка запыхался. Он шагал так быстро, что мы с Эди едва за ним поспевали.
–Джонатан!– крикнула я.– Мы не можем улететь отсюда у тебя на спине? Ты ведь нас уже однажды переносил.
–Я бы с радостью, но, к несчастью, эти туннели слишком низкие для переноски груза. В главной тюрьме потолки выше, но туда вам вход воспрещён.
–Хочешь сказать, что там ещё больше камер, чем здесь?– удивилась я.
–Да, здесь содержатся мелкие преступники, которых обвиняют, к примеру, в незаконном обороте, полётах на мётлах, нарушении магического кодекса и всё такое. А настоящие закоренелые преступники вроде Мела Вайна содержатся в другой части туннеля, где три этажа камер. Боюсь, у нас слишком мало места. Нам надо построить больше комнат света для содержания сложных преступников.
–Комнат света?– переспросила я.
–Да,– продолжал Джонатан,– самым гнусным преступникам мы каждые несколько дней даём одну дозу в комнате света. Это помогает сжечь тьму у них внутри, иначе у них не будет шанса на исправление.– Джонатан энергично наморщил клюв.
–Что такое?– спросила я, по-прежнему волоча за собой беднягу Эди.
–Не могла бы ты почесать мне нос? У меня руки заняты этой юной леди, которая, должен сказать, выглядит, как пёрышко, но весит, как камень.
–Конечно.– Я протянула руку и почесала Джонатану клюв.
–Так-то лучше, спасибо, милая. Так о чём я говорил? Ах да, о том, что наша тюрьма переполнена,– продолжал он.– Сейчас в мире больше зла, чем когда-либо. Твоих приятелей-колдунов отправили в Египет, поскольку там заметили Мела Вайна. Они должны были приглядывать за ним.
–Тогда почему Геката поручила Филлис и мистеру Фоггерти работать в Британском музее? Она знала, что «Книга мёртвых» вопасности? Разве этим она не подвергала опасности и Филлис? В конце концов, он ведь так и не смог ей отомстить, верно?
–Да, ты права,– запинаясь, произнёс Джонатан.– Что-то тут не сходится. Могу лишь сказать, Геката знает, что делает. Полагаю, ей известно больше, чем она нам говорит.
–Тогда лучше бы она сказала нам, чем мы можем помочь. Чтобы нам не пришлось догадываться,– проворчал Эди.
–Эди, ты заговорил!– ахнула я.– Тебе уже лучше?
–Чуть-чуть,– ответил он.
Должна признать, я была с ним согласна. Почему никто не сказал нам, что именно мы должны делать?
–Джонатан, а где Геката? Как думаешь, может, нам стоит пойти к ней и спросить, какова наша роль во всём этом?
Джонатан пожал пушистыми плечами.
–Осмелюсь сказать, я бы рекомендовал вам это сделать, но никто не знает, где сейчас Геката. И мне следовало бы знать это первым, поскольку я её помощник и всё такое. По последним сведениям, она решает какие-то личные проблемы.
Как странно, подумала я, что у богини, которая умеет изменять облик, могут быть «личные проблемы».
Наконец мы подошли к концу тёмного, мрачного туннеля, и сквозь трещину в стене показался свет. Джонатан резко постучал клювом в стену, и внезапно в ней распахнулась дверь в ослепительную комнату.
И как вы думаете, кто стоял на пороге и, щурясь, глядел на нас?
–Дядя Вик!– радостно завопила я.– Что ты здесь делаешь?
–Мне следует задать тебе тот же вопрос, юная леди, но я только что беседовал с Фрэнсис, которая меня во всё посвятила. Я удивлён, что вы не встретили Филлис и мистера Фоггерти. Они уже должны быть у тебя, Джонатан.
–О боже правый! Святые угодники!– воскликнул Джонатан, торопливо передавая спящую Лоис дяде Вику.– Мне лучше поспешить, пока Филлис не начала болтать с Колином и не расстроила его. Он не любитель музыки. Если только он сам её не сочиняет, а вы ведь знаете, как она любит петь.
Джонатан бросился бежать, но тут же повернулся и взмахнул пушистыми крыльями.
–С Лоис всё будет хорошо. Она испытала прикосновение тьмы, как и Эди, но только в меньшей степени. Дайте им немного времени.
И с этими словами Джонатан исчез.
Дядя Вик провёл нас в яркую комнату и задвинул тяжёлую дверь в стене. Я вздохнула, радуясь, что мы наконец-то выбрались из этого ужасного места, и теперь мне стало ясно, почему Филлис так не хотелось сюда отправляться. Она и без того чувствовала себя очень плохо в зале Свободной Воли, где мы нашли её в прошлом году, так что это место могло её добить. Наверняка был какой-то другой способ защитить её от Мела Вайна.
–Ладно, милочка, давай положим её сюда на пару минуток.– Дядя Вик положил Лоис на мягкий диван и жестом попросил нас с Эди сесть на полу, где лежал толстый кремовый ковёр. Он прижал палец к губам, чтобы мы вели себя тихо.
–Дверь заперта,– прошептал он.– Но я не хочу, чтобы Рег что-нибудь заподозрил. Я уже должен был уйти с работы, поэтому давайте включим музыку, чтобы заглушить шум.
Дядя Вик наклонился и включил маленький безобидный радиоприёмник, который тут же заиграл песню ABBA. Я её узнала, потому что маме нравилась эта группа.
–Это песня «Орёл» из их пятого альбома,– шепнул мне дядя Вик и слегка покраснел.– Не говорите Джонатану, ладно?
Потом он взял со спинки дивана большое белое перо и начал щекотать Лоис пятки.
Я изумлённо смотрела на него. Я перевела взгляд на Эди, который по-прежнему смотрел прямо перед собой: ксчастью, он уже перестал плакать. Не знаю, проводил ли дядя Вик какой-то сложный ритуал с пером, но поскольку никакой реакции от спящей Лоис не последовало, я решила вмешаться.
–Что ты делаешь, дядя Вик?
–Терапия щекоткой. Не могу понять, почему она не срабатывает. Очень странно.– Он почесал голову и замер.
Я наморщила лоб и задумалась.
–Она не боится, когда ей щекочут пятки,– ответила я, не зная, поможет это или нет.
–Тогда где её можно пощекотать?– спросил дядя Вик.
–Наверное, под мышками,– всё ещё недоумевающе ответила я.
Дядя Вик начал осторожно приподнимать руки Лоис и щекотать её подмышки и бока. Как только перо коснулось её, она начала извиваться, как червяк. Потом она открыла глаза, как будто пробуждаясь от долгого, глубокого сна, и из её груди вырвалось гортанное хихиканье. Смех становился всё громче, и вскоре Лоис уже извивалась на диване, умоляя прекратить.
–Лоис!– воскликнула я, когда дядя Вик перестал её щекотать.– Тебе лучше?
