А если во всем действительно виновата Адель, но она не понимает, что творит? Или даже не подозревает, что негативно влияет на город? Некоторые из нас, засыпая, продолжают использовать силу, сражаясь с несуществующими монстрами из снов… Обычно таким ученикам наставники делают обереги, запирающие энергию на ночь. Ничего подобного у девушки в комнате я не видел, поэтому решил на всякий случай сделать примитивного ловца снов. Мне не спалось, и я почему-то очень боялся снова провалиться в один из кошмаров Адель: это было бы вполне ожидаемо, с учетом того, что мне удалось поймать ее волну и частоту сна сегодня. Я быстро натянул брюки, свитер и накинул ветровку, ожидая, что ночью должно быть еще холоднее, чем днем. Последние числа августа, а такой холод, как будто во двор пожаловал конец октября…
В безмолвии квартиры, погруженной в черничное варенье сумерек, скрипнула дверь. Я выдохнул, стряхивая с себя остатки чужого сна, и посмотрел на Арауна, вопросительно высунувшегося из комнаты своей хозяйки. Секунду я раздумывал, стоит ли брать с собой гончую дикой охоты, но пес все решил за меня и бодро засеменил к выходу. Не зря говорят, что собакам нужен простор… или хотя бы просторный внутренний двор, куда они могут выходить, когда сами того пожелают. Я пристегнул ошейник к поводку и бодро спустился по лестнице. Светила полная луна, и я помнил, что в конце Садовой улицы есть цветы в кадках, посаженные городским комитетом, которые еще не успели завять от холода. Ночь, полнолуние, конец лета – это было идеальное время, чтобы собрать энергетически правильный ловца снов. Я хищно покосился на куда как более красивые кусты диких роз, выращенные одной из наших соседок. А что – если я сейчас нарву их здесь, то не придется бродить по холодным улицам до ближайших кадок. Секундное помутнение едва не заставило сорвать несколько бутонов. Но я помнил, что соседка уже однажды догадалась, кто обезглавил ее дорогие кусты. И это учитывая мою осторожность и сбор бутонов в самый разгар ночи, когда весь дом спал. Слухи здесь передавались какими-то странными, почти колдовскими дорогами, и мне не захотелось портить и без того натянутые отношения с жителями моей парадной. Особенно после злосчастного ночного кошмара.
Пройдя половину пути, я вспомнил, что не взял с собой пакет, и подавил желание посокрушаться. Пришлось аккуратно рассовать розовые, фиолетовые и красноватые вьюнки по карманам. Через двести метров и новую клумбу компанию уже сорванным цветам составили желтые настурции с мягкими лепестками. Араун послушно семенил рядом, но стоило мне немного потерять бдительность, и он попытался схватить черствую заплесневелую корочку хлеба. Мое шиканье отогнало пса от почти захваченной добычи, и тот печально облизнулся, провожая голодными глазами упущенную возможность. Для меня было довольно странно смотреть на абсолютно сытое, лоснящееся создание, бросающееся на откровенную гниль. Особенно если вспомнить, с какой скоростью испарялся собачий корм из огромного двадцатикилограммового мешка.
–У тебя тоже было тяжелое детство и деревянные игрушки?– зачем-то спросил я у Арауна вслух и не менее странно продолжил:– Наверно, у твоей мамы родилось сразу очень много щенков, и тебе не всегда доставалось ее молоко…
Еще я не мог выкинуть из головы черствый хлеб. Я посмотрел на окна близлежащего дома и подумал, что, наверно, сердобольные старушки пытаются подкормить птиц, выкидывая из окон остатки своего ужина, даже не представляя, что из-за дрожжей в сдобе птицы очень часто погибают. У пернатых просто нет пищеварительных ферментов, способных усвоить дрожжи, поэтому выпечка, особенно свежая, их медленно и мучительно убивает.
Остаток времени, отведенного для сна, я провел, вплавляя в стекло дрожащие в воздухе руны, а затем и собранные цветы. У луны я позаимствовал немного ее молочного сияния, и стеклянный полумесяц получился загадочным, опаловым, но с яркими всплесками настурций и вьюнков. К краям полумесяца я приделал цепочки с болтающимися на концах кристаллами. В общем, утром я был никаким – после трех часов сна и съедающих изнутри подозрений относительно Адель. Она казалась мне такой правильной, надежной, что хотелось отбросить все сомнения. Но я не мог, поэтому за чашкой утреннего кофе задал невинно звучащий вопрос:
–Как тебе спалось?
Девушка замялась и немного поморщилась, пытаясь вспомнить:
–Если честно, мне сначала снилось что-то очень неприятное, но я не запомнила. Знаешь, бывают такие сны, после которых остается пустота внутри, и еще они слишком тяжелые, чтобы о них остались воспоминания. А потом мне снилась шоколадная фабрика. Я ела очень крупную зефирку, политую шоколадом, но она никак не уменьшалась. В целом мне понравилось, но было очень обидно не обнаружить ее у себя в комнате, когда я проснулась, кусая уголок подушки.
Я улыбнулся и предложил зайти в кондитерский магазин. Адель согласилась, а потом стала очень серьезной:
–А что с нашим расследованием? А с заказами на удобрения и экспертизу почвы?
–«ЭкоДом» пока отходит на второй план. С расследованием… ну, я не знаю… небольшой тупик. Я собирался все-таки проверить подземелья и стоки. В конце концов, камень же подал нам оттуда сигнал.
Адель согласилась:
–Идея хорошая.
«А еще я буду пристально за тобой следить и тщательно расспрошу про твою жизнь, потому что пока ты – моя главная подозреваемая».
–Я сделал тебе ловца снов, чтобы хорошо спалось,– я протянул ей на вытянутой руке луну с неба. Ну ладно, просто амулет, приправленный лунным сиянием.
Напарница добродушно ухмыльнулась и нежно взяла оберег, поглаживая его тонкими пальцами.
–Ювелирная работа. Спасибо. Кстати, выглядишь так, как будто амулет сейчас нужнее тебе. Плохо спал?
–Почти не спал,– поправил ее я.– У меня где-то валялся свой ловец снов, наверно, убрал в одну из коробок в чулане. Не поверишь, но раньше у меня проблем со сном почти не было.
Собираясь на улицу, я поймал себя на легком дежавю и отмахнулся от неуместного чувства. Я проверил карман, убедился, что захватил ключ от всех дверей, и решил положить еще несколько артефактов – на всякий случай. Разные твари, особенно мертвые, становятся сильнее под землей. Еще я собрал в наплечную сумку все самые тяжелые вещи, которые не удалось уместить в карманах. Впрочем, уже второй раз подряд нам было не суждено добраться до подземелий. Поток смешанных чувств оборвался, когда в кармане завибрировал телефон, предупреждая о чем-то важном. На экране горел зеленый значок «Полиция, переадресация». Я поскорее взял трубку и, как и следовало ожидать, услышал лишь фрагмент разговора:
–Да нет, вы не понимаете! Мы его неделю назад похоронили, а сегодня он у нас дома! Готовит пироги как ни в чем не бывало.
Дежурный подавил смешок и задал вопрос, который, по его мнению, должен был внести хоть какую-то ясность. Впрочем, женщина на краю истерики попытку вникнуть в детали не оценила:
–В смысле, с чем пироги? С мясом! А какое это имеет значение? У нас дедушка мертвый в квартире! У меня на руках свидетельство вскрытия от судмедэксперта и акт регистрации смерти. Даже свидетельство о захоронении есть!
