Все-таки мои изобретения, завязанные на магии, реагировали на некоторые ключевые слова, которые позволяли им перенаправить вызов ко мне, а это значит, что беседа должна была уже идти какое-то время. Неизвестно, как давно бедняжка жаловалась на восставшего или призрака.
–А вы на кладбище звонили? Может, ваш дедушка впал в летаргический сон и выкопался? А потом вернулся в знакомое место. Вы говорите, квартира на Партизана Германа, 87 – ваша общая?
–Это не мой дедушка!– взорвалась собеседница, повышая голос.
–Тогда чей же?– совсем растерялся полицейский, не понимающий, чего именно от него хотят.– Ничейный? К вам бездомный вломился в квартиру?
–Дедушка моего мужа! И я же вам уже говорила, что он не мог выкопаться, потому что в морге проводили вскрытие. Пожалуйста, заберите дедушку в участок! Он стоит с огромным кухонным ножом и режет кусок баранины!
Дежурный полицейского пункта, кажется, начинал ломаться. В мою комнату заглянула уже одетая в пальто Адель, и я включил остатки диалога на громкую связь:
–Подождите, а на основании чего мы должны забрать вашего дедушку в участок?
–Да не моего дедушку! Один мой дедушка умер семь лет назад, а другой – в прошлом году!
–Сколько же у вас там мертвых дедушек?– растерялся полицейский, потеряв нить, ведущую к претензиям.
–Всего один, но нам и его хватает! Арестуйте дедушку моего мужа, пожалуйста!
–Хорошо, на основании чего мы должны забрать дедушку вашего мужа в участок? Стоять с ножом и резать баранину законом не запрещено. Умирать законом тоже не запрещено. Как и притворяться мертвым. И уж тем более законом не запрещено находиться у себя дома. Успокойтесь, поешьте пирожков с бараниной. Я даже не буду выписывать вам штраф за ложный вызов. Если, конечно, вы не собираетесь еще раз звонить.– Мысленно я похвалил сотрудника участка за спокойную, неагрессивную реакцию. Должно быть, ему часто приходилось общаться с больными и впечатлительными людьми. Впрочем, я в разумности звонившей женщины ничуть не сомневался. Выдохнув, мужчина вынес свой вердикт:– Если вы уверены, что перед вами не чужой человек, то я ничем вам помочь не могу! До свидания!
Собеседница взвыла и собиралась добавить что-то еще, но ее прервали немилосердные гудки, оставшиеся от сброшенного вызова.
–Значит, идем к партизану на Партизана Германа? Как думаешь, призрак или восставший?– Глаза Адель загорелись в предвкушении первого настоящего задания.
–Почти уверен, что мы столкнемся с призраком. Во-первых, имей мы дело с восставшим, у меня амулет на кладбище бы сработал. И, как мы уже знаем, все амулеты работают исправно. Ну и барышня ни слова не сказала о том, что ее дедушка пытается разговаривать,– значит, мы точно не имеем дело с восставшим. Уверен, она бы упомянула, если бы наш мертвенький попытался с ней взаимодействовать при помощи слов.
Мы снова шли пешком. Я даже не успел удивиться, как ловко и незаметно жизнь превратила меня в пешехода. На меня укоризненно покосился джип, забытый на небольшом островке парковки рядом с домом. Когда мы в первый раз решили проверить работоспособность амулетов и попытались взять с собой в автомобильное патрулирование Арауна, то вместе с Адель об этом ужасно пожалели. А если говорить точнее, больше нас о поездке пожалел только сам Араун. Не привыкший к реву мотора и укачиванию, пес завыл так надрывно, что вполне смог бы упокоить всех живых, а всех мертвых, наоборот, разбудить и вернуть с того света.
К счастью, улица Партизана Германа тоже располагалась в центре города, и весь путь занял чуть больше двенадцати минут.
Для разнообразия улица решила быть солнечной. Легкая желтизна уже начала угадываться в листьях, или это разыгралась моя фантазия… Золотой свет делал все немного ирреальным, но очень красивым, и даже стандартные дома из сероватого кирпича засияли, точно их сложили из брусков драгоценного металла. А я все шел и думал, что нужно установить возможную причастность Адель к делу о всплеске темной силы. Желательно при этом, не вызвав подозрений. Я решил закинуть удочку – и начать обычную беседу про теплые и не очень воспоминания о прошлом. Вряд ли моя напарница что-либо заподозрит, ведь все вокруг всегда пытаются узнать друг друга как можно лучше.
–Мое детство прошло в XIX веке, в центре города, и я помню наплавные мосты вместо обычных. А зимой лед был такой крепкий, что прямо в акватории Невы устраивались ярмарки. Все вокруг катались на санях, на коньках, торговцы наперебой нахваливали свой товар. Можно было купить себе горячего напитка с медом и специями и согреться. Еще помню взятие снежной крепости – это было одно из моих любимых развлечений. Мы сначала несколько дней строили фортификационные сооружения, а потом пытались брать штурмом стену соседа. И горка была для катаний – такая высокая. У меня столько воспоминаний…
–Я родилась в девяностые. У меня разные воспоминания о детстве – есть много хороших, есть и не очень.– Напарница выдержала небольшую паузу, а потом добавила:– Как и у всех, я полагаю.
Мы перешли на другую сторону дороги по размалеванной бело-желтой зебре и двинулись вниз по улице. Араун все время нервно водил носом, подозрительно принюхиваясь, и иногда замедлял шаг.
–Хотела бы я оказаться в том, другом Петербурге XIX века. У тебя были гувернеры или ты учился в гимназии?
–Сначала – гувернеры,– признался я,– а потом было училище.
–Тогда ты, наверно, можешь представить, как за мной присматривали. Я стала некромантом раньше, чем пошла в школу. Совет волшебников не вмешивался в жизнь и быт моей семьи, он только оставил от себя наблюдателей в детском саду. Для таких, как мы, нет учебных заведений, будущие некроманты обычно совмещают работу или учебу в вузе с обучением у наставников. После одного несчастного случая, еще до поступления в школу, Совет осознал свою ошибку, и одна из двух семей, которые жили в коммунальной квартире с нами, внезапно решила съехать. А вместо нее прибыл еще один наблюдатель. Вот только лучше бы съехала та семья, которая в итоге осталась.
Мне не хотелось признаваться в том, что, собрав воедино сон Адель, ее последнюю фразу и типичное поведение высокопоставленных магов, я догадался, какой урок решили преподнести ребенку.
–Понимаешь, у нас жила очень агрессивная соседка по имени Ирина, и она всегда искала конфликта. Наверно, у нее было какое-то накопленное недовольство на жизнь, внутреннее одиночество, которое разъедает хуже любой кислоты. Ее дети не желали ее знать и съехали сразу после окончания школы, ее мать перебралась от нее подальше на дачу. Однажды я решила вступиться за свою бабушку, но меня толком никто не учил использовать силы. Я переборщила и очень пожалела об этом. Следовало бы внушить Ирине идею продать жилье и решить все мирно. Но, Гилиад, понимаешь, она заслуживала хотя бы чуть-чуть побыть на месте моей бабушки, которой не давала жить! Но не заслуживала того, что я с ней сотворила. Из-за моего магического вмешательства соседка сошла с ума. Она перестала понимать, что происходит вокруг, и начала очень бояться остаться одна в своей части квартиры. У нее было целых три комнаты! Но с утра до вечера Ирина сидела на стуле на кухне с такими ужасно пустыми глазами. Она почти не спала и до поздней ночи не покидала свою выдуманную вахту, замерев и затерявшись в темноте. Мужчина-некромант, которого подселили в нашу коммунальную квартиру, запретил мне применять даже небольшие чары к этой женщине, и первые несколько лет мне было ужасно страшно заходить на кухню. Я боялась, пока мыла посуду, боялась, когда шла на кухню за мукой или сахаром… Но теперь я знаю, какова цена ошибок волшебника. С тех пор я больше не использую магию на людях.
