–Кому не спится?!– Петров-отец.
В другое время Юрич бы обязательно нагрубил, а тут только промычал что-то, нашёл наконец на тумбочке телефон, клацая ногтями о корпус, врубил фонарик и уставился себе под ноги.
Сперва я ничего не увидел, кроме мокрого блеска, но через секунду глаза уцепились за что-то блестящее. Следы! На сухом полу блестели мокрые следы, наверное, от сапог и точно что с каблуками…
–Старик же…– сдавленно выдал Юрич.– Но во сне же… Снился! Только я в кроссовках же. С бахилами же, понимаешь?
За спиной зашаркали шлёпанцы, к нам подошёл Петров-отец, светя под ноги телефоном.
–Что вам неймётся!– Он осветил этот странный след, шаркнул по нему ногой, размазывая.– Вопрос закрыт? Можно спать?
Юрич сразу ссутулился, заизвинялся, бормоча под нос, стал поправлять постель, исподтишка затаптывая босыми ногами странный след. Я лёг и приказал себе забыть то, что видел.
Глава V
ТРЯПКИ
Грузовик застрял на подъезде к магазину: метрах в десяти от задней двери. Воду откачали, да только не всю. Задний двор магазина тонул в тени, и солнышко не спешило высушивать эту жидкую грязь. Потоп, уже ушедший, продолжал пакостить. Я сам здесь оказался из-за него: вводе погиб мой старый велик, и как-то само собой пришло решение поработать остаток лета на Юрича. Он, конечно, не самый приятный из людей, и я долго от него бегал, но пора взрослеть. Или хоть велосипед купить новый.
Юрич с двумя досками суетился у колёс, подсовывая так и этак, покрикивая на водителя, как будто это могло помочь. Грузовик буксовал и плевался грязью в разные стороны. Гена иСанёк сидели в сторонке на перевёрнутых ящиках, что-то обсуждали между собой, время от времени взрываясь оглушительным хохотом. Тогда Юрич переключался на них и орал, что сейчас их самих положит под колёса вместо досок, чтобы грузовик смог выехать.
Собака тоже была здесь. Кровавая гончая с порванным ухом сидела чуть в стороне от задней двери, прижимаясь к стене магазина. В грязи она была по суставы, оно и понятно: туда, под самый магазин, потоп намыл мусор, наверное, со всей деревни. Магазин Юрича стоит на сваях, достаточно высоких, чтобы под ним можно было спрятаться, пригнувшись или на корточках. Когда идёшь в магазин, в зазор между постройкой и землёй можно пересчитать все ноги на заднем дворе, но не сегодня. Сегодня вообще не было видно свай: из-за потопа магазин теперь стоял на грязюке, чужих дровах, пластиковых бутылках, каких-то странных тряпках… У тряпок и сидела собака. Порванное ухо давно подсохло. Она жалась к стене магазина и безучастно наблюдала возню Юрича у грузовика.
Я торчал в дверях, как велел Юрич, глупо поджидая, когда наконец подъедет грузовик и даст себя разгрузить. Он зарылся до середины колёс, и ни доски, ни вопли Юрича ситуацию не спасали.
–Ромка, помоги!– окликнула меня из магазина тётя Таня. Её было еле видно из-за пирамиды пластиковых поддонов с замороженным мясом. Я только повернулся, и она навьючила их на меня.– Давай это в зал.
Поддоны были тяжеленные, я еле донёс. Сбросил у холодильника, не спеша разложил, поглядывая в открытую дверь, как там дела у грузовика. Такими темпами я, пожалуй, не надорвусь на этой работе. Может быть, к вечеру…
–А хлеб-то сегодня будет, Ром?– подошла со спины Галина Ивановна.
–Здрасьте. В грязи буксует хлеб,– я кивнул ей на открытую дверь.
Пару секунд Галина Ивановна, близоруко щурясь, вглядывалась в унылый грязный пейзаж заднего двора, потом прошла сквозь зал, выглянула:
–Собачка! Что за собачка, Ром?
Я пожал плечами. Откуда я знаю, что за собачка! Я её только и видел, что в потоп, она была странная. И до сих пор смотреть на неё как-то неуютно. Было в ней что-то, чего нет в собаках, что-то пугающе человеческое, только я не понимал тогда что.
–Наверное, заблудилась после этого потопа. Вы её хоть покормите чем-нибудь…
–Покормим!– пообещала тётя Таня и потащила меня в подсобку.
Подсобка в магазине Юрича махонькая, у нас с отцом кухня больше. Здесь странно соседствуют форменные фартуки продавщиц, робы грузчиков, искусственные серебристые ёлки, которые выставляют в зал на Новый год, пустые поддоны, столик для чаепития и стеллаж с просрочкой. Места людям остаётся только двоим, если будут стоять, да ещё парочке, если сядут за стол.
Тётя Таня суетилась у стеллажа, пока не выудила вакуумную упаковку с чем-то несъедобно-бурым.
–Печень. Думаю, сойдёт.– Она вскрыла эту гадость, и подсобка наполнилась тяжёлым печёночным запахом. Я зарылся носом в воротник. Не знаю, какое животное в природе может это есть, я нюхал несвежий воротник робы грузчика и даже сквозь него слышал этот удушающий запах. А тётя Таня дала это мне:– Иди покорми. Всё равно тебе пока делать нечего.
Я задержал дыхание и, вытянув руку с этой дрянью перед собой, выскочил на задний двор.
Собака так и сидела, почти по брюхо в грязи, подпирая магазин грязным боком. Я присел на корточки, подтолкнул ей лоток и уже хотел отойти подальше и от этого запаха, и от странной псины. На еду она не среагировала вообще никак. Даже не взглянула. Сидела как чучело, уставившись куда-то вдаль стеклянными глазами. Склад мусора под магазином за спиной собаки пестрел пластиковыми бутылками, тряпками и одинокой кроссовкой. Она-то и зацепила мой взгляд.
Кроссовка стояла подошвой на куске дерева, боком ко мне. Из неё торчали какие-то тряпки, которые тянулись в глубину этой кучи мусора. Их было много, они были грязные и словно чем-то набиты…
Я подобрался ближе, разглядеть, и увидел перед лицом огромную оскалившуюся морду. Усы щекотали мне нос. Собака глухо зарычала. Я отпрянул. Собака тут же успокоилась и села как сидела, подперев боком магазин, уставившись в одну точку. Я попятился, не выпуская из поля зрения ту кучу тряпок, торчащую из кроссовки. С этого ракурса это была уже не куча тряпок. Я мог поклясться, что видел ногу в грязной штанине.
…Где-то среди живых загоготали Гена сСаньком, и они-то меня и отрезвили. Не зная, что говорить, я повернулся и махнул им: «Сюда».
–Что, свои дрова нашёл?– осклабился Санёк.
–Нет, свою школьную форму!– Генка захохотал следом. Я не мог выдавить из себя что-то членораздельное, махнул им ещё раз и кивнул на эту кучу.
–Да что ты там увидел-то, в мусоре? Подойти сказать не?
Я почувствовал себя глупо. А вдруг я ошибся и нет там ничего, кроме горы тряпок? Они будут смеяться… Я глянул ещё раз, и это сразу бросилось в глаза. Раз увиденное не развидишь. Из горы мусора торчала нога в грязных джинсах и бок когда-то чёрной, а теперь серо-бурой куртки. Собака, увидев моё внимание, привстала и вздёрнула губу в оскале.
–Ты что там её, дразнишь, что ли?– Генка уже стоял у меня за спиной.– Брось, сама уйдёт. А нет, так нет, пусть магазин охраняет.
–Там…– Я пальцем показал ему.
