* * *
Я брёл, стараясь ступать тише, чтобы не мешать себе шумом собственных шагов, и прислушивался. Ветер, только ветер, загробная, ненормальная тишина…
–Катя!
–Катя!
–Катя! Ромка!– голоса раздавались из-за спины: отец, дед Артём и кто-то третий. Вряд ли спасатели уже доехали до нашей глуши, значит, это кто-то из наших.
–Я за него!– откликнулся я и встал: догонят. Чего петлять по лесу туда-сюда, искать друг друга, когда надо Катьку искать? Я прислонился спиной к какому-то стволу, даже присел на корточки и стал светить телефоном туда, откуда раздавались голоса. Ещё длинную вечность я их ждал, а время шло, аКатька носилась по лесу с температурой в компании опасной собаки. Надеюсь, этот третий захватил ружьё… Я светил фонариком, чтобы они легче меня нашли, луч тонул в чёрном мраке, я подумал, что Катька может быть совсем рядом, не на расстоянии вытянутой руки, но близко. Лунный свет сюда не проникал, можно было запросто разминуться, особенно если не хочешь, чтобы тебя нашли.
–Один?– В глаза долбанул луч фонарика, из-за стволов вышли три фигуры, и сразу стало шумно. Я кивнул: они меня видят. Отец подошёл, оглядел что-то вокруг меня, как будто я мог соврать.
–Живой? Не замёрз? Ингалятор?– Я молча показал ему ингалятор. Вечно ему подавай, чтобы всё было быстро и по команде.
Третий наконец-то опустил фонарь, перед глазами ещё бегали цветные пятнышки.
–Видел?
–Слышал что-нибудь?
–Чего её туда понесло?– Взрослые долдонили наперебой, беспорядочно, оглушительно, даже если бы Катька была в шаге от меня, я бы не смог расслышать. Ещё я рассеянно вслушивался в третий голос: знакомый, очень хорошо знакомый, а всё равно чужой, и главное – непонятно чей. Они перекрикивали даже шум деревьев, а ветер-то какой! В пальцы вцепился первый маленький холодок, и только это заставляло меня верить, что я не сплю, всё это правда происходит. Лес, ночь и этот пёс…
–Тихо!.. Она убежала. Надо слушать, она не придёт на зов, она убежала…– я бормотал, как истеричка в сериалах, рявкнуть бы, но я боялся, что Катька услышит и побежит в другую сторону.
–Что ты такое говоришь? Нельзя не звать, а то как же она поймёт, что мы её ищем?
Цветные пятна перед глазами наконец-то отстали, в косом свете фонаря я разглядел лицо третьего:
–Дед Витя!
Он был выбрит и в чистой одежде, я даже не сразу его узнал. Дед Витя выглядел каким-то чужим, хотя это и глупо звучит.
–Всегда к вашим услугам,– он дурашливо поклонился, крутанув в воздухе свою палку. Неуместно, хотя на эту секунду мне стало чуточку легче.– Значит, куда идти, непонятно? Тогда разделимся?
* * *
Я пошёл с дедом Витей. Отец не хотел отпускать, но деды были на моей стороне. Они ещё минут десять дискутировали, насколько я большой и могу ли без папочки, только с дедом Витей, а время шло. А жуткий пёс уводил Катьку всё дальше в лес. Пока ещё спасатели доберутся! Наверное, утро успеет наступить.
–Высокая температура?– дед Витя хромал рядом со мной и нервно дёргал лучом фонарика, гоняя им по стволам туда-сюда, как будто у него руки трясутся. От этого рябило в глазах, и лично я ничего не видел. Ружья у него, кстати, не было. Молодец дед Артём, взял вооружённую подмогу! Чем он думал…
–Огонь. Боюсь, как бы сознание не потеряла. Замёрзнет же.
–С собакой не замёрзнет.– Дед Витя наконец прекратил дёргать фонарём.– Собака и согреет, и выведет. Не смотри, что мала,– они знаешь какие смелые бывают!
–Мала?– до меня дошло, что дед Витя ещё не знает о кровавой гончей. Или хотя бы о том, что она теперь Катькина. СМикки-то он знаком и, должно быть, решил, что она с ним…– Не всё так просто, дед Вить…– я запнулся.
Хотелось, жутко хотелось вывалить на него всё про пса, про его странные способности и про мои кошмары, но я помнил, чей это пёс. Того, кого дед Витя боялся больше всего. Боялся так, что оставил дом и жил в самопальном убежище, что сбрендил и стал ловить призраков по ночам, сам устроив себе собственный ад. Мы, мальчишки, смеялись, но в тот момент, в лесу, ночью, разыскивая Катьку, ведомую жуткой собакой,– в тот момент я его понял и даже готов был поверить в его призраков. Если бы тогда мы сЛёхой не заглянули, не убедились бы, что их нет… Нет, не было же – только те псы, возникшие непонятно откуда и пропавшие непонятно куда, не оставившие следов от укусов…
–Так что с собакой-то?
Всё равно он узнает. Глупо молчать.
–Другая собака, не Микки. Ты только не пугайся. Помнишь, я про гончую рассказывал, которая прибилась к магазину? Как-то Миха эту породу называл…– Я светил под ноги, дед Витя – вперёд, на бесконечные стволы с угрюмыми колючими ветками. Его лицо было плохо освещено, но я видел, как оно изменилось.
Старик мелко зашевелил губой, словно бормоча про себя, ссутулился. Он за секунду будто вернул свой бродячий облик, стал тем, каким я его знал: больным, напуганным и даже вроде небритым. Он прошептал одними губами:
–Это его пёс?
Я кивнул и затараторил, боясь, что он психанёт и убежит, пожалуй, или опять обзовёт меня малахольным и пристукнет здесь, в лесу:
–Но Катьку он, похоже, любит, охраняет…
У деда Вити по-прежнему тряслась губа, он не слушал меня, шелестел себе под нос:
–Его собака. Плохо дело… Надо искать… Надо…– Луч дедова фонаря, освещавший стволы впереди, мелко затрясся. В этой светомузыке мне в глаза бросилось оранжевое пятно, я даже подумал, что показалось на секунду. Вздёрнул свой телефон, осветил дерево («Ты знал, что деревья умеют играть?»). На сломанной ветке, чуть ниже уровня глаз, торчал подвешенный Катькин сапожок.
* * *
Дед Витя вскрикнул. Сапог торчал, нанизанный на ветку, подошвой ко мне, маленький, яркий, нелепый в этом огромном лесу.
–Катька!– Я бросился к нему, спотыкаясь о корни, схватил, завертел в руке, светя фонарём в упор: грязь, листик, налипшая хвоинка, внутри всё чисто, только мелкие чёрные катышки на стельке. Я светил на них и вглядывался в каждую, я знал, что я ищу и что боюсь найти больше всего. Если бы я увидел тогда хоть что-то похожее на кровь, я бы сошёл с ума.
–Чистый, чистый,– дед Витя стоял за моей спиной.– Думаю, она специально его повесила, чтобы знали, где её искать. Правильно идём, значит…
–Она не хотела, чтобы её искали!– я взвизгнул это на весь лес: если передумала, если повесила, если ей в бреду расхотелось играть с деревьями и своей чёртовой собакой,– значит псина…
–Катька!– я побежал, не глядя под ноги, получая по лицу веками и паутиной. Было не больно, я просто не мог об этом думать тогда. Надо было бежать, я это чувствовал и бежал как мог, спотыкаясь о корни.
Проклятый сапог я держал в свободной руке, больше всего хотелось его отшвырнуть, он пугал меня – но как же Катька без сапога, теперь точно замёрзнет, разболеется… Кому я вру: не этого я уже боялся, ох не этого. Дед Витя еле поспевал за мной. Я слышал, как он топает за спиной, спотыкается со своей палкой, как он вопит и вопит почему-то «Стой», хотя надо бежать…
