Олег ухватил край бортового каната и обвязал его вокруг пояса, если смоет – сможет выбраться, и прокричал во тьму моря:
–Назовись мне и я тебе назовусь!
Море зарокотало утробно, словно гигантское глубинное чудовище, заворочалось и стало подниматься к поверхности. В небе блеснула кривая молния, загремело, словно раскалывается на части, а в грудь Олегу ударил ветер, пришлось ухватиться за борт. Море продолжало кипеть, ужасающий рокот звенел в ушах, совсем рядом с судном вода забурлила и начала подниматься столбом, рассыпаясь брызгами и пеной. Голос, который раздался будто бы отовсюду, сотряс внутренности, воздух задрожал, Олег поморщился.
–Кто ты, недостойный криль, посмевший заговорить со мной так дерзко?– прогудело над морем.
–Скромный пастор, которого оторвали от глубоких раздумий,– отозвался Олег.
–Мне не ведомо, что за пастор! Говори с богом как положено!
В лицо Олега ударила соленая вода, он отплевался и сообщил:
–Пастор вроде волхва, только волосы остригает. Но я не остригаю, с ними теплей.
Столб воды перед Олегом все рос и ширился, пока из него не выступила громадная фигура, целиком сотканная из воды. Руки как стволы дубов, перетянуты тугими мышцами и сверкают чешуей, борода и волосы из пены вздымаются на волнах, лицо грозное, глаза – как два провала в морском дне. В одной руке чарка, в другой – острога о пяти зубьях. Но мелькнуло в облике божества что-то смутно знакомое.
Об этом боге Олег слышал, возможно, видел, когда поднимались по великому Дереву с Мраком и Таргитаем. Но столько времени минуло, да и божество изменило вид. Не узнать.
–Как смеешь ты говорить со мной так дерзко?– громогласно потребовал от Олега бог морей.
–Ты бурю устроил и не даешь добрым людям пересечь море. Как мне с тобой еще говорить? Я даже имени твоего не знаю, уж не серчай.
Ветер завыл так протяжно, что сердце заныло от необъяснимой тоски, а душа застонала. Снова громыхнул раскат.
–Я великий бог морей!– прогудело божество.– Имен моих не перечесть! А ты, недостойный криль, коли отправился морем, должен знать, кому поклоняться.
Олег тяжко вздохнул, соленые капли попали в горло, он прокашлялся.
–Не гневись, божество,– обратился он к морскому богу,– но уходят времена, когда люди кланялись богам. Да и боги уходят. Ты, наверное, один из немногих, кто остался.
Яркая вспышка молнии на секунду озарила корабль и все море, грозные глаза божества сверкнули, следом раздался раскат.
–Великий бог морей Переплут никогда не уйдет, глупец!– гулко пророкотал он.– Люди всегда будут ходить по морям! Всегда будут молить о попутном ветре и спокойной воде!
Пока бог морей говорил, судно взобралось на высокую волну и, перевалившись через вершину, с пугающей скоростью понеслось вниз под следующую волну, которая надвигалась страшной темной стеной. В лицо Олега ударил новый поток ветра, а с капитанского мостика раздался яростный крик капитана Патрика:
–Держись, робяты!!!
Судно заскрипело, мачты застонали, словно девы, молящие о милосердии во время нашествия гуннов, левый борт и нос, где закрепился Олег, залило водой, страшно закричали матросы.
–Человек за бортом!
–Канаты вводу!
–Хватай!
–Вира! Вира!
–Порядок! На борту!
Нос корабля вынырнул, Олег отплевался от воды и крикнул морскому богу:
–Кто же тебе будет молиться, если всех моряков потопишь?
Морской бог грозно хохотнул, воздух сотрясся от грохота.
–Пущай яростней молятся! А то мне не слышно!
–Твой грохот сам Позвизд не переорет,– проорал Олег в лицо божеству.– Пропускай нас! Тогда, так и быть, сохраню тебе жизнь.
Хохот бога морей стал громче.
–Ты? Мне? Кто ты такой, чтобы обещать мне такое? Я жил, когда тебя еще в помине не было, и буду, когда кости твои обратятся морским илом.
Олег покачал головой.
–Да мне и самому горько,– сказал он громко,– я с вами с младенчества. Но мир меняется, морской бог. Скоро таким, как ты, в нем не останется места.
–Не вы, так другие!– с тем же громогласным смехом отозвался бог моря, но Олегу померещилось сомнение в его голосе.
Послышался крик, оглянувшись, Олег увидел, как на него, уцепившись за канат, летит матрос, в глазах ужас, истошно вопит, а с одежды льется вода. Разумнее отойти в сторону, пускай себе летит, но Олег натужно выдохнул и все же выставил руку, поймав матроса. Он приставил моряка к борту и наказал:
–Крепче держись.
Затем обернулся и прокричал уже божеству:
–А кто другие? Много ль в мире народов, которые поклоняются морским богам?
–Всем нужно ходить через великие воды морей!
Олег скривился.
–Да? Мне вот по суше привычнее. На крайний случай по дону. По реке в смысле. Прежде всякую реку доном звали… Даже город основали в его лоне. То есть устье.
Матрос под бортовым канатом сидит бледный, на лице благоговейный ужас, этот день он запомнит на всю жизнь, будет рассказывать детям, внукам и правнукам, как попал в бурю великого Переплута.
Он пискнул, ошалело ворочая глазами:
–Пастор, ты про Лондон, что ли?
Олег отмахнулся от него, как от навязчивой мухи.
–Дон, дон…– проговорил он.– Вроде, этого бога в других землях тоже Доном звали… Дон… Посевающий большую воду, Посей Дон…
Морской бог загудел, небо затряслось, ветер свистнул так, что заложило уши.
–Не учтив ты, криль нелепый,– проревел он и поднес чарку к губам, словно собирается отпить.– Наказать тебя надо.
Набрав воздуха в могучую грудь, божество подуло во всю мощь на поверхность чарки. С нее сорвалась пена и понеслась на корабль, увеличиваясь и ширясь с каждым мигом.
–Полундра!– закричал кто-то из матросов.
Палуба вмиг опустела, даже те, кто оставался держаться за канаты, попрятались в трюмы. Остались только капитан Патрик, обмерший в священном ужасе матрос и Олег.
В груди Олега шевельнулся постыдный соблазн бросить судно, бросить команду, капитана Патрика и красавицу Люсиль, вернуться в уединение и махнуть рукой на весь люд. Если человечество не желает отринуть прошлое, так может, и место ему в прошлом. А в будущее пойдут лишь те создания, которые готовы и желают расти, а не уповать на волю богов. Эти матросы ничем не лучше тех, что были сотню или тысячу лет назад. С другой стороны, когда они втроем с Мраком и Тархом вырывали у гномов и других рас право на жизнь всего рода людского, Олег верил, что у человечества есть будущее. Возможно, оно все еще есть. Надо лишь подтолкнуть, заставить вылезти из гнезда. Иногда это неприятно, но необходимо.
