–Да как же так? Коняки мои, жеребятами их взял, кормил, поил. Вон какие вымахали. А теперь бросить. Тут же волки, медведи. Задерут.
Олег прислушивался к лесу, каждый шорох и скрип выдают беспокойство зеленого векового гиганта. Любой Лес – всегда Лес, прежде он был единым, даже море его не разделяло, хоть и пролегало меж сушей. Все равно дух леса общий. Потом расплодились люди, стали рубить, обеспечивать свои нужды, и лес поменялся, обособился. Каждому клочку зелени стали давать свои названия, духи в лесах обмельчали. И все же в любом бору, хоть на юге, хоть на севере есть часть духа того первозданного, дикого Леса, из которого волхв родом. Сейчас этот дух шепчет листьями, скрипит стволами и хрустит ветками, предупреждая и предостерегая.
–Пастор,– обратился к волхву Савмак, он натянул на кисти рукава и, закрывая локтями лицо, ломится через кустарник, как весенний лось, ветки хрустят, палки ломаются,– а ты уверен, что нам туда надо? А то что-то боязно мне в такие дебри без подмоги.
–Сам боюсь,– откликнулся Олег. Его кусты пропускают, словно расступаются, колючки немного, но отклоняются, давая пройти и не оцарапать плечи.
–Да вижу, как ты боишься,– проговорил Савмак и оттолкнул от себя ветку, та срикошетила ему обратно в лицо. Выругавшись, Савмак выплюнул сухой лист и снова полез через заросли.– Идешь, как бык. Даже кустов не ломаешь. Ни царапинки на тебе, а я уже весь поколотый. Заколдованный ты, что ли?
–Такой большой,– отозвался Олег, продолжая вглядываться в темные дебри леса,– а веришь в колдовство.
–Как тут не поверить, когда своими глазами вижу,– бросил Савмак.– Да и говорил я тебе, непростой лес это. Опасный.
–Везде опасно, если умом не пользоваться.
–Да? А вон падре в тутошней богомольне говорит, что в святой книге все написано. И как жить, и как думать. Точнее, думать и беспокоиться ни о чем не надо, потому как церковь уже про все побеспокоилась. Надо только делать, как она говорит.
Брови Олега приподнялись, он удивился, оглянувшись на Савмака.
–Что, до сих пор?
Тот пожал плечами.
–Ну а как по-другому?
Олег тяжело вздохнул и пробормотал:
–Ясно. Откуда ж тут уму взяться.
Савмак его то ли не услышал, то ли услышал, но не понял. Продолжил размышлять вслух, проламываясь сквозь ветки с колючками:
–Я как бы тутошнего бога не очень знаю. Но падре давал проповедь, говорил, мол, бог един. И нашенский, и тутошний. Даже, говорит, любой заморский – тоже единый. А мне что? Нам, на Буян-остров, его бога тоже привезли. Так мы и поставили его идола рядом с нашими. А чего, пускай стоит. Хорошо вписался. Я человек простой, мне заумностей не надо. А чтоб по-простому, по-нашенскому, это да.
Олег нахмурился. Савмак парень хороший, отзывчивый и с открытым сердцем, хоть и простоват. Но такие как он – и есть основное человечество. И ему надо чтоб было понятно, легко и просто. Да Олег сам бы с удовольствием хотел, чтоб понятно и просто. Только он уже много лет бьется над этим, а все никак.
–Все хотят, чтобы за них думали и принимали решения,– заключил он.
–Ну нет,– запротестовал ратник.– Что я, баба, что ль, какая, чтоб за меня думали? Не, я сам горазд. И думать и выбирать. Потому и с тобой пошел, что сам решил. Ясно?
Олег кивнул.
–Ясно. Чего ж тут неясного.
–Вот то-то же,– победно отозвался Савмак, но наступил на маслянистую шляпку гриба и поскользнулся, руки всплеснули, а ноги взлетели в воздух, и разносчик с хрустом рухнул в кусты.
–Сам принял решение и гордо свалился в кусты,– похвалил Олег.– Вот это я понимаю.
–Да чтоб тебя! Поганый гриб!– выругался тот и моментально оказался на ногах.– Еще и ядовитый наверняка. Понавыросло тут. Говорю ж тебе, пастор, дурной это лес.
–Это тоже тутошний падре сказал?– поинтересовался Олег.
Савмак кивнул.
–Сказал. И наказал не водить дружбы с диаволами. А то они и душу могут умыкнуть, а взамен вселятся в тело. Человек от этого дурнеет, не от мира сего становится. От света шарахаются, воды боятся. Сам видел, сколько мыловаров померло от одержимости. Как сходит в лес добывать барсучий жир, так потом злой становится. Дергается, воды не пьет, а жрет всякую невидаль. А потом скрючивает его, и помирает. Пастор говорит, так демон из тела выходит.
Ветер в лесу стих, скрип и треск веток прекратился, опустилась тревожная и гнетущая тишина. Олег напрягся, вслушиваясь в окружение, так себя лес может вести, только предвещая опасность. Но какая это опасность – зримая или нет, не ясно.
Волхв пригнулся, позволяя густым кустарникам полностью его скрыть, Савмак повторил за ним.
–За барсучьим жиром, говоришь, ходили?– тихо спросил Олег, его взгляд устремился сквозь просветы в листве.
Савмак тоже попытался разглядеть вдали что-то полезное, но только нахмурился разочарованно и ответил:
–Ну да. Им еще грудную болезнь хорошо лечат. Мажут грудину, и вроде легчает.
Олег еще внимательнее всмотрелся в лесную чащу. Воздух там пропитан темнотой, будто та обрела плотность и заполняет собой лес. Может, и не врут люди о местных диаволах. Да только не место этим диаволам здесь. Теперь не место.
–Барсучий жир дело хорошее,– отозвался Олег отвлеченно.– Барсуки только не желают его отдавать. Так ведь?
Савмак развел руками и покачнулся на корточках.
–Ну а кому понравится, когда его по голове тюк – и насмерть,– ответил он, оправдываясь.
–И кусаются небось,– констатировал Олег.
–Небось кусаются,– согласился Савмак.
Олег много раз видел болезнь, которую описал ратник, и никакие диаволы тут ни при чем. А виной всему болезнь, что перекидывается от зверя на человека при укусе. И будь у людей хоть немного веры в себя, а не в высшие силы, которые должны за них все решать, уже давно придумали бы лекарство.
–Люсиль где-то там,– сообщил Олег и указал вперед на густую и плотную темноту.
Савмак потемнел лицом, густые брови сдвинулись, он проговорил глухо:
–Надо вызволять. Не дело это, дозволять всяким недостойным чужих женщин бесчестить.
–А достойным?– не удержался Олег.
Савмак воздел палец к небу и произнес:
–Достойные не бесчестят, а добиваются согласия.
Олег кивнул.
–По согласию оно удобнее,– сказал он.– Значит, ты заходи слева, а я пойду справа. Чую, дальше то ли лагерь, то ли стоянка. Люсиль там.
Глаза ратника сверкнули злой радостью.
–Нападать будем?
Олег тоскливо скривился и поправил:
–Проникать. Не пойму я, что там у них за действо. А значит, надо осторожность проявить. Поползли, ратник.
