Олег наклонился через борт. Берег уже совсем близко до него они вроде дотянут, только даже с такого расстояния видно, какой он неравномерный – где-то песок и лес, а где-то камни и скалы.
–Лучше бы нам лететь ближе к лесу,– обмолвился Олег.
–Ну так вези, вези нас к лесу, пастор,– отозвался Савмак.
Он сжался между мешками вместе с Люсиль, накрыв ее собой, и держится за канаты по обеим сторонам от нее.
–Пытаюсь!– крикнул волхв.
Стремительный порыв, как очередная шутка неугомонного ветра, ударил в дирижабль, судно рвануло вперед и с головокружительной скоростью пересекло линию берега. Оно резко потеряло высоту и внешняя сторона люльки зацепилась за верхушки деревьев. Силы ветра хватило, чтобы потащить шар дальше, но люлька так и осталась на верхушках и резко опрокинулась.
–Держитесь!– успел выкрикнуть Олег и вывалился из нее.
Пролетел он, вроде немного, но когда ударился спиной о песок, во всем теле отдалась резкая и острая боль. В глаза сверху насыпалась труха, мелкие ветки и хвоя. Олег зажмурился и болезненно простонал, отплевываясь от колючек и металлического привкуса крови.
Несколько мгновений он лежал неподвижно, прислушиваясь к ощущениям в теле. Тело болит, падение с такой высоты дело не приятное. Но на нем заживает как на Мраке. Не так быстро, да и боль сильнее, но все же тоже затягивается.
Разомкнув веки, он скривился и потер глаза, освободив их от мусора. Над ним разлапистые ветки огромных сосен, сквозь них пробивается чистое небо, а чуть левее в самых верхушках перевернутая люлька, шар дирижабля сдулся и запутался в ветках единым лоскутом.
Люсиль и Савмак висят на разных концах каната, а тот перекинут через толстенную ветвь сосны. Люсиль повизгивает и дрыгает ногами, а Савмак ругается:
–Да не дергайся же! Сейчас оба свалимся!
–Я не могу!
–Чего ты не можешь?– крикнул ратник.
Люсиль всхлипнула:
–Держаться не могу!
–А ты держись!
–Руки слабые!
Савмак что-то прошипел под нос и снова выругался:
–Да как же так! Каждый должон хоть раз уметь подтянуться!
–Я леди! Мне не положено!– промычала Люсиль и разрыдалась.
Савмак растерянно проговорил уже чуть спокойнее:
–Умение подтянуться хоть раз однажды может спасти жизнь.
–Ну вот я не умею, и оно мне ее не спасает…– проревела она.
Слушая их перебранку, Олег перекатился на живот и подтянул к нему колени. Тело все еще ломит, в голове звенит так, словно она железный колокол и только что в него самозабвенно ударили. Внутренние органы жжет, а суставы ноют.
–Пастор! Пастор! Ты жив!– проорал ратник счастливо, заметив его шевеления.
–Жив, жив,– пробормотал Олег и оперся ладонями в песок, становясь на четвереньки. Голова тут же закружилась, он приложил неимоверные усилия, чтобы не рухнуть лицом.
–Это чудо какое-то!– радостно проорал ратник.
Плачущая и шмыгающая носом Люсиль всхлипнула:
–Разве возможно человеку выжить после такого падения?
Олег отплевался от сукровицы и, качаясь, как чумной, проговорил хрипло:
–Ага. Если б человек был, убило бы.
–А вы не человек?– изумилась Люсиль.
Савмак ответил вместо Олега:
–Пастор – человек духовный. Что вроде как уже и не человек. Пастор! Давай снимай нас отсюда! А то Люсиль уже падает.
Дурнота подступала со всех сторон, Олега качало, кружилась голова, соленый металлический привкус во рту продолжал растекаться. Он ухватился за бок, тот болит, видимо, что-то отшиб.
–А сам не можешь?– окликнул Савмака он хриплым голосом и сделал шаг, тело отозвалось тупой болью.
–Я не могу влезть в богоугодное дело,– отозвался ратник.
–Это какое?
–Спасение падающей в пропасть души,– перехватив руки на канате, крикнул тот.– А Люсиль сейчас ну совсем падает.
–Тебя я ловить не буду,– предупредил волхв и проковылял ближе к сосне прямо под место, где вверху дрыгает ногами Люсиль.
Он задрал голову, Люсиль вскрикнула:
–Пастор! Не смотрите сюда! Я не одета!
–Ты в портках,– напомнил Олег.– Руки отпускай давай.
–Я боюсь!
–Я тоже.
Ловить женщину, летящую с такой высоты – что встать под кувалду, потому как падающий всегда приходится тяжелее стоящего. Олег скривился и приготовился, у самого болит все тело, но на нем заживет, а женщины – создания хрупкие, им и пальчик прищемить страшно.
–Сигай давай,– поторопил он,– спина болит стоять.
Савмак запоздало встревожился.
–Эй-эй, погодите! Это ж она прыгнет, а я грохнусь!
–Уж постарайся ноги не переломать,– попросил волхв мирно.
Ратник опустил голову, глаза выпучились, он открыл рот, намереваясь запротестовать, но Люсиль как раз разомкнула пальцы и с тонким визгом полетела вниз. Олег успел увидеть, как мелькнул балахон послушника, в который она все еще замотана, тонкие ноги в широких светлых штанах, потом на него обрушилась бетонная плита, тело опалило болью, суставы хрустнули, а бок заныл сильнее. Олег не устоял и, морщась, упал на колено.
Люсиль на его руках замерла, маленькая и хрупкая, словно не она только что едва не свалила с ног огромного, даже громадного волхва, которого с виду никто и никогда за духовного человека не примет, потому как слишком широк в плечах и высок ростом. Рядом буквально через миг гулко грохнуло, раздался треск веток, а из кустов выпорхнули перепуганные перепелки.
–А ты боялась,– проговорил Олег миролюбиво.– Даже платье не помялось.
Девичья мордочка поднялась на него, глаза взглянули, испуганные и восторженные, но Люсиль не смолчала.
–На мне нет платья.
–Да?– задумчиво протянул Олег.– А я думал, ты балахон под платье приспособила.
–Сразу видно, что вы – пастор, человек мысли,– заметила Люсиль, ее губы чуть растянулись в улыбке, а на щеках отчего-то заиграл румянец.– Платье настоящей леди – это произведение искусства. В нем все должно быть прекрасно и выверено. Рукава, юбки, корсет, а еще воротник, вышивки и непременно шляпка.
В кустах зашелестело, шумно захрустели ветки, из зарослей шиповника выдавился Савмак, рубаха на плече разорвана, в волосах листья и колючки, на щеке царапина, изо рта торчит ветка. Он выплюнул ее и выдохнул с шумом.
–Фух. Кусты спасли. Так бы рухнул наземь и расшибся бы в кисель. А вы чего тут?
–Да вот,– отозвался волхв.– Молимся.
Ратник с одобрением закивал, придирчиво осматривая порванную на плече рубаху.