Город вынырнул из горизонта, как большой каменный огрызок, с домами, башенками, дворцами и каналами.
Люсиль жалобно простонала:
–Как же это так. Если бы не запах, город мог бы стать чудесным. Даже красивым. Нет, это совершенно невыносимо.
Она страдала так ярко и неутомимо, что торговец сжалился и предложил сделать небольшой крюк, и заехать сразу в верхнюю часть города. Там и роза ветров лучше и почти не пахнет. Олег соглашаться не хотел, но уже сам время от времени зажимал нос. Поэтому, когда торговец выехал на подветренную сторону, все вздохнули с облегчением.
Они двигались вдоль городской стены по дороге, иногда их обгоняли небольшие обозы и пешие странники.
Савмак заметил:
–А на ту сторону не только мы едем. Видать, другие тоже хотят свежего воздушка.
–Твоя правда, добрый человек,– согласился торговец.
–Нет, вам точно сюда бани нужны,– убежденно сказал ратник и яро стукнул себя кулаком по колену.– Настоящие. Да чтоб веничек березовый. Или дубовый. Припечатать, да покрепче. Разогнать кровушку. А потом в снег. Ух! И бодрость тела, и сила духа!
Торговец посмотрел на ратника, как на умалишенного, глаза выкатились.
–В снег? Так холодно же!
На лице Савмака засияла яростная улыбка, похожая на медвежий оскал, он сказал с задором:
–Да какой там! В баньке жар, пар, после нее про холод даже думать не станешь. А если из парной да сразу в купель студеную – совсем славно! Прям душа обновляется, а грязь отпадает и уже не пристанет!
Лицо ратника стало мечтательным, он подпер кулаком подбородок и устремил взгляд в небо, где сейчас только небольшие облачка. Солнце уже давно переползло на вторую половину неба, но все еще светит бодро. Глаза Савмака затянуло поволокой грез, словно уже видит себя в жаркой парной с дубовыми вениками, а стройные красавицы подливают воду на раскаленные камни. Те шипят, парная наполняется густым паром, а девушки хохочут и капают на камни хвойные масла.
Торговец стал коситься на ратника с еще большим опасением. Олег молча откинулся спиной на перекладину кибитки и развел руками. Они спасли торговца на дороге, но тот наученный опытом, сторонится и прикидывает – не опасней ли эти путники, чем разбойники. Те хоть известные, да понятные, и чего ждать от них – ведомо. А они – один рыжий, как закат после жаркого дня, другой лыбится и мыться заставляет. А женщина вообще наверняка замешана в колдовстве. Потому как известно – все женщины ведьмы.
В город они въезжали через мост, под которым река с мутными водами. Толкались на переезде долго и нудно, потом встали ждать на самой его середине, пока привратники досматривают какую-то телегу. Оттуда слышно, как хозяин телеги с криком доказывает, что везет яблоки на продажу, а привратники требуют показать.
Пока шли склоки, Олег закрыл глаза и прислушался нутру. Когда ехали, чутье подсказывало, что двигаются в верном направлении. Но такой способ годится, если ищешь где-нибудь в лесу или в поле, там людей мало, и все понятно. А здесь город кишит людьми, потому одним только чутьем не обойтись.
Послышался нервный голос торговца.
–А чего это ваш рыжий делает? Губы чего-то шевелятся.
–А это он молится,– бодро сообщил ратник.– Он же пастор.
–А…– отозвался торговец и нахмурился. Совсем не поверил.– Я вас в город ввезу, а дальше сами. Годится? А то у меня три дочери на выданье. Ежели со мной чего случится… Сами понимаете. А вы люди чужие, непонятные. Не обессудьте.
Ратник вздохнул глубоко и веско, могучая грудь поднялась и опала.
–Эх. Хорошо ехали. Ну что ж, и на том спасибо.
Привратники пропустили их кибитку быстро, потому как вдоволь насытились весельем с предыдущей повозкой яблок. Торговец бодро махал привратникам, те кричали в ответ приветствия, из чего все поняли – один из стражников будущий муж одной из дочерей торговца.
Город встретил кибитку шумом, стуком подошв, скрипом колес и гомоном. Запах, как и обещал торговец, в верхней части города едва заметный, а иногда ветер приносит даже струи свежего воздуха, а не только смрад нижней части города. Торговец провез их чуть вверх по дороге и натянул поводья.
–Тпр-р-ру!– скомандовал он, уставшая лошадь остановилась и понуро опустила голову.– Все, дальше сами. Спасибо, что выручили меня. Буду вам век благодарен. Не сердитесь, что дальше не могу вас везти. Город хоть и большой, но все-таки деревня. А в деревне тут чихнешь – там услышат. Увидят, что чужаков привез – начнут вопросы задавать. А у меня…
–Три дочери на выданье,– закончил вместо него Савмак.– Помним, помним. Благодарствуем, что подвез. Мы уж справимся, чай, не дети малые.
Из кибитки они выбирались по очереди. Савмак резво выскочил первым и потянулся, сладко хрустя позвонками. Он подал руку Люсиль, чтобы помочь спуститься, но она долго смотрела на Олега, а когда тот молча перепрыгнул через борт и стал внимательно смотреть по сторонам, гордо вскинула подбородок и с видом глубокой оскорбленности вылезла из повозки самостоятельно.
Савмак пару мгновений так и стоял с протянутой рукой, и смотрел сверху вниз, как она величественной походкой прошагала вперед и встала спиной к Олегу, ее руки скрестились на груди.
Ратник похлопал веками и махнул на нее рукой, пробормотав:
–Поди вас, женщин, разбери.
Кибитка тронулась и снова покатилась по мощеной камнем улице, покачиваясь и подпрыгивая, путники смотрели ей вслед, пока та не скрылась из вида за поворотом.
Савмак спросил:
–Пастор, куда теперь?
–В таверну,– уверенно сообщил Олег.
Ратник удивился.
–Почему в таверну?
–В тавернах все сплетни,– пояснил волхв.
Они направились по узкой улице вверх. Люсиль жалась к Олегу, хотя на лице непримиримая гордость, потому как настоящая леди не боится передвигаться по улицам незнакомого города. Время от времени она поглядывает на волхва и кусает губы, будто собирается что-то спросить. Терпения у нее хватило на пару кварталов, а когда повернули за угол, она не выдержала и поинтересовалась:
–А откуда пастор знает, где в чужом городе таверна?
Савмак хохотнул и покачал головой, а Олег пожал плечами, ответив:
–Все таверны строят примерно в одинаковых местах. Чтоб проходимость большая, возвышенность. И поодаль от жилых домов.
–И как вы собрались понять, что мы правильно идем?
–А вон гляди,– сказал Олег и указал кивком на оборванца, который неуверенной походкой идет по правой стороне улицы. Одет в тряпье, ботинок на пальце прохудился, лицо красное, одутловатое, а нос картошкой и давно приобрел фиолетовый оттенок.– Вот этот точно идет в таверну.
–Почему?– не поняла Люсиль.
Савмак широкой ладонью погладил ее по голове и сказал с ласковой терпеливостью:
