— Её Величество соизволили доклад принять, — лыбится дланник.
— А я предлагаю тебе объяснить, почему задержка ремонта путей привела к расстрелу каждого десятого жителя деревни. На основании какого закона дланники распорядились жизнями подданных короны?
— Задержка устранена, — пожимает плечами Юрол. — А это всего лишь крестьяне. Кроме того, я не уверен, что Длань обязана отчитываться консорту.
Объяснять, что в следующий раз чинить пути после разлива рек на этом участке будет некому, потому что напуганные жители деревни, оплакав покойников, немедля свалили на Юг, не имеет смысла. Он не считает необходимым отчитываться передо мной? Собственно, этот вопрос я и хотел прояснить.
— Не уверен? — говорю я, вставая. — «Не уверен — не обгоняй».
Он, конечно, не понял отсылки. Но мне и не нужно. Балкон, третий этаж, внизу брусчатка. Зрителей у дворца достаточно, чтобы жанровая сценка «Граф Морикарский указывает дланникам их место во властной вертикали» была пересказана в подробностях всем интересующимся.
Юрол, вроде бы, выжил. Но если и нет, плевать. В любом случае, дланники намёк поймут. Надо поинтересоваться у Нагмы, куда делся мой старый бронежилет.
* * *
Сковырнуть дланников будет непросто. Никто, имея хоть какую-то власть, не отдавал её без борьбы. А «Длань Императора», при попустительстве Катрин, власти нахапала много. «Указ о роспуске Длани» готов, герольды его озвучат, газеты (их теперь аж три) напечатают. Но думать, что на этом и закончится, было бы полнейшей наивностью. Да, легитимных механизмов мы их лишим, но неформальных останется до чёрта. Длань имеет своё «опричное войско», небольшое, но достаточное, чтобы создать немало проблем на местах. Но главное, именно они стали основными бенефициарами «коммерциализации» внутреннего рынка.
Когда коммерческая структура цепляется к государственной, это создаёт фантастические возможности для обогащения — Локхид и Боинг не дадут соврать. Фокус в том, чтобы все расходы переложить на казённое предприятие, а все доходы вывести через частное. В примере с кукурузой, который я уже приводил, граф Морикарский вбивает кучу средств в агрохозяйственную инфраструктуру, после чего частник берет у него зерно на реализацию почти по себестоимости и продаёт на рынке по коммерческой цене. Частник не вложил в производство ничего, но получил неплохую прибыль. Почему Катрин на это пошла? Потому что частники берут на себя мелкий опт и розницу, гарантируя наполнение рынка через монетарный механизм спроса и предложения, регулируемый через ценовую обратную связь. Плюсы этого решения — решается проблема дефицита. Минусы — растут цены, страдает социалка, создаётся новый вид капитала.
Кукуруза шикарно растёт в саваннах, менее капризна, чем пшеница, её можно вырастить много, она хорошо хранится, легко перевозится, из неё можно печь хлеб и варить каши. Поэтому она входит в список так называемых «социальных продуктов» (наряду с рисом, картофелем, растительным маслом и так далее). В плановом хозяйстве графа Морикарского она поставлялась в армию, интернаты, заводские столовые и так далее через немонетарную распределительную систему, где деньги присутствовали только как учётная единица. В новой схеме поставки отданы частнику, он продаёт кукурузу интендантам по рыночной цене, а закупочные расходы покрывает государство. Государству несравнимо проще распределять деньги, чем товары, оно больше не должно отслеживать каждый мешок кукурузной крупы, заботясь, чтобы он дошёл до гарнизонной кухни вовремя. Но любой, кто видел живого интенданта (не считая Джаббы), понимает, как много здесь открывается возможностей для обогащения посредников. Как легальных, так и нет.
В общем, концессия на поставки чего угодно для армии, государственных или социальных учреждений — золотое дно для частника. Из этого проистекают два следствия. Первое — создаётся значительный частный капитал, что крайне не рекомендовалось на этом этапе Джулианой.
— Капитал — это вид общественной энергии, — объясняла она, — и он создаёт предпосылки для развития тенденций, которые нам сейчас не нужны. Его главная потребность — непрерывный рост, и чем больше он растёт, тем сильнее к этому росту стремится. Процесс с положительной обратной связью, который не остановится сам, пока не всосёт в себя всё. Похоже на механизм образования чёрной дыры. При определённом контроле это можно использовать во благо, но на этапе буста капитал оттягивает на себя слишком много ресурсов и получает инструменты влияния на политику. Его интересы приходится учитывать, а оно нам надо?
Второе следствие — желающих получить концессию и сказочно озолотиться всегда больше, чем самих концессий. А значит, тот, кто решает, кому их дать, получает массу возможностей неформального воздействия. Именно эта коррупционно ёмкая функция и оказалась в результате у «Длани Императора».
Получив с санкции Катрин возможность вмешательства практически в любые процессы на местах, дланники воспользовались этим, полностью взяв в свои руки систему концессий. Если не вникать в детали (а Катрин не вникала), это выглядело вполне оправданным — решение проблем снабжения было одной из функций Длани. Перебои с поставками? — Меняем поставщика! А на кого именно — недостойные внимания Императрицы мелочи. В результате вскоре ни одна концессия не могла быть получена без согласия представителя Длани, и, по слухам, речь там идёт даже не об откатах, а о полном контроле над бизнесом концессионера. С теми, кто возмущался, поступали «по воле Длани» — то есть, фактически, в рамках внесудебной расправы. Возмущающиеся заткнулись, а дланники собрали в своих руках контроль над крупнейшими частными концессиями и плотно сели на финансовые потоки, глубину которых мы даже не можем толком оценить. Формально ни один дланник не владеет никаким имуществом. Фактически Длань владеет большей частью коммерческого капитала Меровии, контролирует все линии поставок, активно занимается кредитно-банковской деятельностью и уже пытается запустить свои инвестиционные механизмы.
Не думаю, что они откажутся от всего этого из-за какого-то там указа Императрицы.
Итак, первым делом — найти мой бронежилет. И не снимать его, даже идя в сортир.
Глава 4. Прорыв
— Ты уверен, что войну Длани надо было объявлять открыто? — спрашивает Катрин.
— Абсолютно, Кать. Они должны понять, что это моя инициатива. Ты будешь отмалчиваться, отказывать в аудиенциях и игнорировать — но и только. Это граф Морикарский ополчился на Длань, а Императрица всего лишь потакает своему консорту, будучи, при всех её достоинствах, просто беременной бабой.
— Они попытаются тебя убить.
— Лучше меня, чем тебя.
— Не лучше, — дуется Катрин.
— Ты без меня справлялась шесть лет, я бы без тебя и недели не протянул, — обнимаю свою любимую женщину я. — И бронежилета для беременных у нас нет. Единственный способ заставить эту кодлу проявиться — убедить, что они могут всё решить одним ударом. Иначе уйдут в тень, станут настоящим криминальным подпольем, теневой империей, и мы их потом никогда до конца не вытравим.
