Мотоциклисты догнали меня, выстроились вокруг и стали пытаться прижать к отбойнику. Я их даже разглядеть не могу — от адреналина «туннельное» зрение, весь взмок, скорость для меня запредельная, любая ошибка — и размажу себя по дороге. А они маневрируют непринуждённо, опасно прижимаются, пытаются остановить. Им ничего не стоит просто выбить меня с мота, но я, наверное, нужен им живым.
А вот они мне — нет.
Решительно вдавил ногой тормоз, чуть не кувыркнувшись через руль, когда мот резко сбросил скорость, и заюзил по дороге, останавливаясь. Мотоциклисты легко избежали столкновения, проскочили вперёд, затормозили с дымом из-под покрышек, развернулись, но я уже спрыгнул с мота, укрылся за ним, достал пистолет и открыл огонь. Успел сделать пять выстрелов, пока явно не ожидавшие такого расклада всадники снова развернули своих стальных коней и рванули от меня. В отдалении один из них завилял, остановился и упал на бок, его подхватил один из коллег, закинул на свой мот, и они скрылись.
Мот так и остался валяться, залитый кровью. Жаль, что забрать с собой нельзя. Дорогая штука.
***
— Братик? — завозилась сонная Нагма. — Как тебя долго не было…
Опять загрустила и приползла спать в мою кровать. Совсем я её забросил, нехорошо это.
— Спи, колбаса, я дома.
— Я скучала…
— Я знаю. Так вышло, прости.
— Пахнешь порохом. Что-то случилось? Ты цел?
— Я цел, всё нормально, всё уже закончилось, спи.
Нагма успокоилась, пристроила голову на плечо, обняла, закинула на меня ногу, пригрелась и засопела. А я подумал, что ничего не закончилось, и продолжение наверняка последует.
Глава 7. Мир принадлежит терпеливым
Корпа наша сегодня не в духе, но с нападением на любимого према это никак не связано. Моего отсутствия никто не заметил, моим рассказом никто не впечатлился. То ли всем на меня плевать, то ли считают, что их прем — бессмертный. Подумаешь, пяток клановых на мотах! Сами виноваты.
С утра связался с Костлявой. Премша опознала мот на фото, сказав, что он в цветах клана Северной промки. По голосу мне показалось, что она напряглась. Пойдёт ли на разборки с другим кланом?
— Почему все ходят как в воду опущенные? — спросил я Шоню.
— Что я тебе, за всех отвечу? — отмахнулась она. — Лично меня вчера чуть не изнасиловали.
— Никакой опасности не было. Ты была на связи, мы были рядом, Лирка отмудохала вершка так, что он надолго забудет, зачем ему яйца.
— Я знаю. Но всё равно, мы работаем, мы рискуем, в любой момент может что-нибудь случиться…
— И? К чему ты ведёшь, Шонь?
— Ни к чему. Забудь.
— Это жизнь, рыжая. В ней всегда может что-то случиться. Она, собственно, из этого и состоит. Можно выбрать аренду, тогда что бы ни случилось, это будут не твои проблемы. Но если решила жить, то…
— Отвали, прем, со своими проповедями, — неожиданно резко ответила Шоня. — Достал. Сама знаю, ты во всём прав, ты самый умный, я дура, как всегда. Просто отстань, ладно?
***
Колбочка валяется у себя в комнате, смотрит в потолок.
— Дженадин, можно?
— Заходи.
— Обижаешься?
— Немного. Не могу выбросить её из головы. Нельзя так, это неправильно.
— Это ведь её выбор. Она так решила. Она отработала уже сколько аренд?
— Кроме первой? Две по пять, это третья. Не арендовалась, пока мне шесть не исполнилось. Я долго с мамой жила, мало кому так повезло.
— А отец?
— Не знаю, не спрашивала. Кто-то.
— И каждый раз она возвращалась в эту будку?
— Да. Всегда.
— Дженадин, её никто не заставлял это делать.
— Я знаю, — она легла на бок, отвернувшись от меня.
Я сел на кровать рядом, положил руку на плечо. Она дёрнулась, сбрасывая её.
— У неё короткая аренда, осталось всего полгода.
— Я знаю, отстань.
— Дженадин, даже если мы её сопрём и перезагрузим… Я понятия не имею, как, но, допустим, найдём способ… Это ничего не решит.
— Ты говорил. Она просто лишится арендной выплаты и не скажет нам за это спасибо. Я всё помню. Я не такая дура, как ты думаешь.
— Дженадин, я не…
— Отвали.
— Я хочу помочь. Что я могу для тебя сделать?
— Перестань делать вид, что тебе не плевать. Тебе надо только, чтобы я водила поганых вершков по поганой Средке, а они трахали мою маму!
— Джен…
— Уйди, не хочу с тобой говорить.
***
— Вот сразу иди в жопу, — Лирания со мной не церемонится.
— Онь, пойди поиграй с Нагмой, она тебя ждёт, — говорю я девочке.
— А ты Лирку бить будешь, да? — искренне интересуется дитя. — Она меня отлупила сегодня! Ни за что!
— Не ври! — укоряет Лирания. — Подумаешь, подзатыльник!
— Не буду я её бить.
— Просто поругаешь? Ты добрый. А она злюка, — сообщает девчонка.
— Уйду от тебя к Доку! — ехидно обещает она Лирании. — Будет у него две сестры, а у тебя ни одной!
— То-то ему счастья привалит! Противная вредная заноза.
— Ничего не противная! Сама ты противная!
— Онь, иди, Нагма заждалась, — мягко выпроваживаю я девочку. — А нам поговорить надо.
— Дай ей подзатыльник! — советует Онька, показывает сестре язык и торжествующе удаляется.
— Жопа мелкая, — резюмирует Лирания. — Ну, чего тебе надо, прем? Извиняться не буду, мне не стыдно. Жалко только, что мало тому козлу напинала.
— А ты ещё ходишь драться?
— Серьёзно? Тебе вдруг стало интересно? Ну, раз спросил… Да, хожу. Задружилась с той девушкой, ну, помнишь, которая меня тогда уделала?
— Но…
— Уделала-уделала, это же ты её вырубил, уж не знаю, как. Она мне рассказала. Мы теперь вместе тренируемся и парой дерёмся, обычно против мужиков. Мы отличная команда, вдвоём кого хочешь ушатаем. А с чего ты вдруг заинтересовался?
— Пытаюсь понять, что происходит в корпе.
— Надо же! — всплеснула руками Лирания. — Прем вдруг озаботился корпой! С чего бы это?
