— Тот самый прем, надо же, — качает она головой недоверчиво. — Пацан совсем. Лирка только про тебя и говорит. Я бы ей не поверила, если бы ты меня не рубанул однажды. Как тебе удалось?
— Так было надо. Ты бы её покалечила.
— Да, могла, — засмеялась она неожиданно приятным искренним смехом, — у меня крышу иногда срубает напрочь. Ты имей в виду, я девка отвязная, без башки, но ежели кто свои — за тех порву.
— Зачем тебе к нам, Тоха?
— О, у нас типа собеседование, да? — веселится девушка. — Давай сыграем в эту игру. Итак, я Тохия, или Тоха, лет мне девятнадцать, живу одна с пятнадцати, драться начала с шестнадцати, в семнадцать не чипнулась…
— Почему, кстати? — перебил я.
— В жопу кибство! Я сейчас жить хочу, а не через десять лет!
— В жопу так в жопу, — согласился я.
— Тут на Средке почти все чипанутые минимум по разу, так?
— Типа того.
— Я на них посмотрела и подумала: «Не, Тоха, эта срань не про тебя. У них башка так назад и не включилась!» В общем, лучше я по тыкве буду получать снаружи, чем изнутри.
— Принято. А к нам-то тебе зачем? Маши руками дальше.
— Да, блин, понимаешь, это тупо. Я люблю подраться, факт. Но сколько можно? Ладно, с Лиркой стало веселее, у меня прям второе дыхание открылось. Но если она сваливает, то мне совсем, типа, грустно.
— То есть, только из-за Лирки? У вас отношения?
— Не, — смеётся Тоха, — она упёртая гетеро, а жаль. Так что мы просто подруги. Предупреждая следующий вопрос — мне всё равно, был бы человек хороший.
— Понятно.
— Не, я не только за Лиркой прошусь. Понимаешь, хочу сделать что-то со всей это сранью, — она показала широким жестом, захватив им и Средку и башни.
— В смысле чего? — удивился я.
— Ты, прем, как к «кибернулям» относишься?
— Впервые слышу.
— Ну, блин, вы с Лиранией точно как с одного балкона упали. Она тоже меня иной раз вымораживает своим «А что это?». Движение против кибераренды «Кибернуль»! Ты чо! Нас все знают! От нашей поступи качаются башни!
— А ну, подпрыгни, — сказал я скептически. — Хочу оценить амплитуду.
—Это ж образно, — смеётся Тоха. — Не я эту дурь сочиняла.
— А кто?
— Да фиг знает. У нас конспирация, все шифруются, как пегли в мусорке. Но мы против кибства, однозначно.
— И что вы делаете?
— Пишем, что надо менять систему, вернуть рабочие места неарендным, запретить аренду с семнадцати, убрать промов и владетельницу… Ролики делаем. Я в одном снялась даже. Там выходит такой, типа, киб, и я ему, типа, такая — херась с ноги! И надпись: «Победим кибаренду! Свободу вольному найму!».
— И как, помогло?
— Ну, так… Ролик посмотрело человек двести, а потом его выпилили из сети. Жаль, я там круто выступила. Правда, в маске, чтобы не спалили. И татухи пришлось размыть.
— Раз вы такие шататели режима, почему ты хочешь уйти в корпу?
— Вы крутые. Про вас вся Средка говорит.
— Что говорит?
— Что вы крутые. Что за вами клан. Что за вами вершки. Что вы самая молодая и отвязная корпа. Что вам давно пора рога обломать, говорят тоже.
— И тебе своих рогов не жалко?
— Не-а! — ржёт она. — Я сама кому хошь по рогам дам!
— Что-то ты крутишь, дро, — качаю головой я. — Не договариваешь чего-то.
— Ладно, прем. Есть ещё одна делюга. Но если я про неё расскажу, мне тут не жить, понимаешь? Или вообще не жить. Так что, извини: или ты покупаешь шуздру в мешке, увозишь меня и я тебе всё рассказываю, или мы машем друг другу ручками и расходимся. Без Лирки мне будет мальца одиноко, но я сильная девушка, переживу.
— Имей в виду, Тоха, если это подстава…
— Да-да, ты крутой, ты меня уже один раз уложил, ты, говорят, даже клановых завалил прямо на Средке. Я всё понимаю. Ты меня изнасилуешь, пристрелишь и скинешь с эстакады.
— Насиловать не стану.
— Даже не порадуешь девушку напоследок? — заржала Тоха. — Да ты вообще монстр, прем! И что в тебе Лирка нашла?
— Ладно, — решился я, — тебе надо собрать вещи?
— Нет, всё со мной, — она встряхнула сумку на плече. — Я оптимистка!
— Тогда тебя не смутит, что второго шлема нет. Запрыгивай.
***
Тоха стоит перед зеркалом в майке на длинных лямках и рисует на себе узоры чем-то вроде странного маркера. Рука поднята к лицу, в пройме майки прекрасно видна грудь, отвести от неё глаза мне-пацану сложно. Девушка фиксирует мой интерес в зеркале, но не смущается, наоборот, выбирает ракурс повыгодней.
— Я думал, это татуировки.
— Не, скучно когда всё время одно и тоже. Это такая специальная хрень, — она покрутила в воздухе маркером. — Не смывается и не тускнеет, но на другом конце излучатель, проводишь — и стирается.
Она показала, перевернув инструмент и в несколько движений очистив им скулу. Эта сторона маркера при работе светится тусклым лиловым светом. Снова перевернула и начала закрашивать освободившееся место новым узором, переключая цвета кнопочкой сбоку.
— Хорошо рисуешь.
— Да, надрочилась. Рисовальщики нормальные дорого берут, а ненормальные мне не нужны. Я сама ненормальная.
— Надо сестре моей показать, она недурно рисует. Обменялись бы опытом.
— О, да, круто, отличная тема. Познакомишь нас?
— Она сама с тобой познакомится, вот увидишь. Уже готова бежать тебя разглядывать, но я попросил подождать.
— На случай, если ты меня всё-таки изнасилуешь, пристрелишь и скинешь с эстакады? Я не перепутала последовательность?
— Я же сказал, насиловать не стану.
— Тогда я не согласная! Отказываюсь пристреливаться! — ржёт она. — Ладно, ты же по делу пришёл, скучный мальчишка? Не только попялиться на мою правую сиську?
— Не только.
— Правильно, левая ничуть не хуже. Всё-всё, не бесись, сейчас расскажу, что обещала. Я девушка честная! Только ты того, имей в виду, что я не горжусь, тем, что сделала. Выхода у меня тупо не было.
— Заинтриговала.
— Итак, третьего дня тренировалась я в клубе. Размялась, поработала с кибер-болваном, поспарринговала с парой придурков, дала в морду, получила в морду — ну, как всегда. Кстати, эта штука, — она снова продемонстрировала маркер, — идеальна для маскировки фингалов. Без неё я бы постоянно выглядела как напинанная жопа, а с ней — стильная девчонка, согласись?
