— Ты думал, она от плохих людей? Специально?
— Не исключал этого. Но тебе верю.
— Тогда почему ты её взял?
— Потому что не был в этом уверен — раз. Потому что Лирания попросила — два.
— Ты в неё влюбился, братец, да? — заблестела заинтересованными глазами Нагма. — В Лирку?
— Всё сложно, колбаса.
— Почему сложно? Ты или влюблённый, или нет. Я так думаю!
— Если бы… Она мне нравится, но это про другое.
— Я знаю, что такое секс! — гордо сообщает Нагма.
— Потрясён твоей эрудицией, — смеюсь я. — Но это и не про секс тоже. Дело в том, что внутри я взрослый. Старый даже. Помнишь, какой я был в замке?
— «Ой, ой, моя спина! Я бедный дедушка Док!» — Нагма, хохоча и картинно держась за поясницу, заковыляла вокруг кровати. — «Ох, ох, я такой старенький старичок!»
— Так вот, во мне слишком много этого старика, чтобы вышло что-то похожее на отношения. Будь мне на самом деле шестнадцать… Но если бы это было так, то я влюбился бы в Шоню, она по-настоящему красивая, или в Тоху, потому что она крутая. В первом детстве я от таких млел.
— А почему не в Лиранию?
— В ней есть что-то очень взрослое. Сейчас меня это привлекает, но в первые шестнадцать отпугнуло бы.
— Может, она как ты? Была большая и стала маленькая?
— Нет, глазастик, ей ровно столько лет, сколько есть. Просто иногда дети очень рано взрослеют.
— Почему?
— Обычно от того, что им очень-очень плохо. Тогда они как будто спешат вырасти и убежать из детства.
— Я тоже хочу побыстрее вырасти! Но не потому, что мне плохо.
— А почему, козявка?
— Потому что… Не скажу почему, вот! Просто хочу!
— Как знаешь, ватрушка. Давай спать тогда.
— Ладно, скажу, — вздохнула она. — Только ты не смейся, ладно?
— Очень постараюсь, — ответил я серьёзно.
— Я хочу вырасти, чтобы быть с тобой вместе.
— Мы и так вместе.
— Нет, не так. Сейчас ты большой, а я маленькая. А я хочу быть рядом, помогать тебе, быть как ты… Не знаю, как сказать.
— На равных?
— Да, именно! Чтобы мы стояли плечом к плечу, и Аллах смотрел нашими глазами!
— Мне кажется, ты пересмотрела аниме, колбаса! — улыбнулся я.
— Ну и что? Всё равно хочу.
— Не спеши, солнышко, — обнял я её. — С тобой-взрослой у меня будет целая жизнь, дай мне порадоваться на тебя-маленькую! Ты и так быстро растёшь, вон уже какая вымахала!
Нагма, и правда, на глазах превращается из смешной милой девчушки в голенастую девочку-подростка, с длинными нескладными конечностями и странным большеглазым лицом, которое кажется то совсем детским, а то на нём внезапно проглядывают черты будущей женщины. Какой она будет? Сейчас не понять. Наступает, как говорится, «сложный возраст».
Но простых возрастов не бывает.
***
Проснулся, подскочив в темноте, от громкого шёпота.
— Прем, а прем! Ты спишь?
— Уже нет. Чего тебе, Лоля?
— Так ты мне вштыриться забыл дать!
— О чёрт, правда. Извини.
— Ничего. Не хотела тебя будить, думала, потерплю до утра, но уснуть так и не смогла.
— Сейчас, где-то было…
Я на ощупь порылся в сумке, достал ингалятор, запас их держу специально для Лоли.
Она взяла, покрутила его в руках, поколебалась — и, к моему удивлению, убрала в карман.
— Прем, а прем… Хочу тебе показать кое-что. Оно странное. Если вштырюсь, не увижу.
— До утра это не терпит?
— Оно, может, и терпит, а я нет.
— Ладно, — я сел на кровати и принялся натягивать штаны. — День был дурацкий, ночь, видимо, решила не уступать. Пойдём.
На улице нет городского пронзительного неона, но туман подсвечен огромной шизофренически-красной луной, и от этого почти светло. Туман тут реже и ниже, не такой плотный, как в городе, но у земли кажется очень тёмным, светлея к верхним слоям. Получается зловещий кровавый градиент от чёрно-багрового до светло-алого. Красиво, но на мой вкус слишком пафосно, как викторианский роман о вампирах.
— Вот вы не видите, — рассуждает на ходу Лоля, — а мир-то совсем тонкий. Как мыльный пузырь. По нему ходишь, а он прогибается. Я, когда угашеная, становлюсь лёгкая, и тогда ничего, только пружинит под ногами немножко. А когда сухая, то тяжелею и начинаю проваливаться, если долго на одном месте стоять. Я поэтому бродила сегодня туда-сюда…
— Надо было меня сразу будить, — вздохнул я. — Зря мучилась.
— Да как-то неловко, ты и так меня терпишь. Родители и то не выдержали, — Лоля протянула руку и похлопала меня по плечу. — Тут мир ещё тоньше, чем в городе, и под ним такие бездны… Хорошо, что вы их не видите. Но я нашла такое место… Вот оно.
Мы подошли к краю поселка. Ровная каменная площадка, на которой раньше стояло какое-то сооружение, а теперь только контуры каменных стен и обломки. Явно не модуль был, а капитальное строение.
— И что тут?
— Ты ничего не видишь? Не чувствуешь?
Я напрягся, зажмурился, прислушался к ощущениям. Открыл глаза, посмотрел под разными углами, надеясь, что периферическим зрением замечу то, что не вижу обычным.
— Нет, Лоля. Прости, не вижу. Место как место.
— Все думают, что я сумасшедшая, — вздохнула девушка.
— Я не думаю.
— Правда?
— Я знавал немало людей, которые видят то, что не видно другим. И они точно были не сумасшедшие. Я и сам раньше видел всякое, но теперь не могу, разучился.
— Я вижу, да, — кивнула Лоля. — Ты не такой, как другие. Ты и сестра твоя. Думала, может, увидишь. Жаль, что нет.
— А что видишь ты?
— Дверь.
— Судя по остаткам стен, дверь тут тоже была, — согласился я.
— Она тут и есть. Это такая дверь, которую просто так не сломать, потому что она насквозь, понимаешь?
— Нет, Лоля. Не понимаю.
— И я не понимаю, — вздыхает она. — Просто вижу. Это дверь туда, за мыльную плёнку мира. Ей раньше часто пользовались, потом перестали, и она постепенно затягивается, как ранка. Но ещё не затянулась, это долго. Вокруг неё мир совсем-совсем тоненький, я боюсь туда подойти неугашенной, слишком тяжёлая.
