— Лезть в город из-за мутных галлюцинаций упоротой наркоманки? — бухтит за рулём Костлявая. — Чёрт, мелкий прем, я уже почти поверила, что ты умён не по годам, а у тебя, оказывается, в жопе детство играет.
— Я не могу не попробовать, — отвечаю я спокойно, — там мой… брат.
— Ты понимаешь, что тебя ищут?
— Лоля увидела ваш старый кросс-локус. Может быть, ей удастся повторить. Это шанс.
— Это шанс убиться об низовой крайм, или об муниципалов, или об Северных, или чёрт знает ещё, об кого.
— Мы не будем светиться, — упрямо повторяю я. — Туда и обратно.
— Мы уже светимся везде, где надо, — ругается клановая. — Все, кому интересно, в курсе, что ты с кланом. И когда мы приезжаем в центр, каждый, кому это важно, проверит, а нет ли с нами некоего мелкого, но очень говнистого према.
— Я не заставлял тебя ехать. Дала бы машину, метнулся бы сам. Это мои дела, не твои и не клана.
— Я боюсь даже представить, как ты водишь машину.
— Лучше, чем мот, поверь.
— Ещё лучше? — ржёт Костлявая. — Ну, тогда точно трындец.
На месте нашего бывшего дома маленький пустырь. Никто ничего не стал строить, и даже скверик никакой не разбили. Вряд ли в городе вообще что-то строят теперь — зачем? Население сокращается, свободных помещений полно.
— Давай, выпускай свою дрессированную пеглю, — шипит расстроенно премша. — Пусть ищет, на что она там натаскана. Думаю, ничего, кроме штырева, такая отыскать не может…
— Костлявая, прекрати, — осаживаю я её. — Лоля, не слушай эти глупости. Я в тебя верю. Найди дверь, пожалуйста.
Нервная унылая девушка выбирается из машины и неуверенно оглядывается.
— Тут тонко, прем, — вздыхает она. — Я боюсь.
— Лоля, пожалуйста. Это очень важно!
— Иду-иду…
Она идёт осторожно, как по тонкому льду. Иногда останавливается, внимательно вглядывается в замусоренную землю под ногами, опасливо трогает её носком обуви, прежде чем наступить.
— На всю башку больная девка, — комментирует мрачно Костлявая. — Все мозги проштыряла.
— Заткнись.
— Молчу. Но если надеешься на вот это сырьё для утилизатора, то ты не намного умнее неё.
Лоля идёт всё медленнее, ступает всё осторожнее, потом опускается на четвереньки и продолжает двигаться так. Застывает в задумчивости. Мы стоим, опершись о машину.
— И долго она там будет раком торчать? — нервничает премша. — Я так и жду, что вот-вот кто-нибудь заявится по наши жопы.
Я иду к Лоле, очень надеясь, что её «тонко» не распространяется на меня, и мир не провалится под моими ногами. Подхожу, сажусь рядом прямо на землю.
— Что случилось, Лоля?
— Здесь самое тонкое место. Я сейчас обделаюсь от ужаса, — говорит она совершенно спокойным тоном.
— А дверь?
— Она должна быть здесь. Но я её не вижу.
— Не спеши, отдохни, сосредоточься. Она просто обязана тут быть.
— Очень страшно, прем.
— Понимаю, но ты постарайся. Видишь, я же сижу рядом, никуда не проваливаюсь. Да и ты похудела, стала лёгкой, мир тебя выдержит.
— Это другая лёгкость, прем. Меня прямо так и тянет вниз. Видел бы, что там…
— Не смотри туда. Закрой глаза. Успокойся. Хочешь, я возьму тебя за руку?
— Не боишься, что утяну с собой?
— Нет, я тяжелее, чем выгляжу.
— О да, — тихо смеётся она. — Ты как будто из чугуна отлит. В тебе слишком много всего для такого мальца. Плотность высокая. Но под тобой мир не прогибается, а подо мной — да.
Лоля зажмуривается, опускается животом на землю, потом переворачивается на спину, оказавшись вплотную ко мне. Глаза её закрыты. Я ложусь рядом, плечом к плечу, и сжимаю её руку в своей.
— Чувствуешь? Я тебя держу. Очень крепко.
— Спасибо. Я сейчас успокоюсь и попробую снова.
— Вы там потрахайтесь ещё! — зло говорит стоящая у машины Костлявая.
Я молча показываю свободной рукой оттопыренный средний палец, и только потом соображаю, что этот жест тут никому не известен.
— Отстань от према! Он знает, что делает! — отвечает Лирания. — Он всегда знает, что делает.
— Все ошибаются, — недовольно бурчит клановая. — И чем больше доверяешь, тем больней прилетит.
— Иди в жопу, Костлявая, — заявляет Тоха.
— Ты не можешь мне говорить «Иди в жопу», мелочь разрисованная! Единственный, кому я не отрываю за такое болтало, ваш мелкий прем. Потому что он прем. Так что сама иди в жопу!
— Вот она, — спокойно говорит Лоля.
— Что? — я заслушался перебранкой и отвлёкся.
Девушка теперь лежит с открытыми глазами и смотрит в небо.
— Дверь, — пояснила она. — Вон!
Лоля показывает пальцем куда-то вверх.
— Я не вижу, извини.
— Она над землёй. Просто висит. И она совсем-совсем слабенькая, скоро затянется.
— Как высоко, Лоля? — я встаю и подаю ей руку.
Девушка цепляется за неё и осторожно встаёт, боязливо косясь под ноги.
— Не очень. Но я не допрыгну.
— Чёрт, комната была на втором этаже, — вспоминаю я с досадой. — Костлявая, подгони сюда машину! Быстрее!
— Ты не охренел командовать, мелкий прем? — огрызается она, но всё же лезет за руль.
Мы с Тохой подсаживаем Лолю на крышу подъехавшего фургона, она неловко залезает, неуверенно становится на ноги, делает несколько шагов вперёд.
— Она тут, прем, прямо передо мной.
— Можешь что-то с ней сделать?
— Не знаю. Попробовать? Я боюсь.
— Попробуй, пожалуйста.
Лоля осторожно протягивает вперёд руку, секунду стоит, застыв, потом поворачивается, смотрит на меня сверху вниз, улыбается, открывает рот, чтобы что-то сказать, — и исчезает.
***
— Очертенеть! — восторгается Тоха. — Вот это было реально круто! Отвал башки!
— И где она теперь? — спрашивает Лирания.
— Надеюсь, там, где надо, — отвечаю я. — И ещё больше надеюсь, что она сможет вернуться.
— Так ты её не просто утилизовал таким сложным способом? — сердится Костлявая. — Мы теперь должны ждать, пока эта штырщица не вывалится обратно? И как долго?
— Пока не дождёмся.
— А если нет?
— Тогда придумаем что-нибудь ещё, — говорю я уверенно.
