— Ты не убивал отца. Его убил тупой бык из корпы Копня. И я его уже пристрелил.
— Но это всё из-за меня.
— Скорее, из-за меня тогда. Ведь ты, сам по себе, им не нужен. Им нужен я.
— Да, ты прав.
— Причина в том, что этот город полон говна, Кери. Твой отец был интиком, презираемым меньшинством, назначенной жертвой. Ему — и тебе тоже — в принципе ничего не светило.
— Как-то это не утешает.
— И не должно. Это мотивирует, дро. Поменять тут всё нахрен, чтобы больше так не было.
— Ну да, — уныло сказал Кери, — мы же суперкорпа. Заняли брошенную башню и радуемся.
— А ты много знаешь тех, кто сделал бы то же самое? Нет, я серьёзно? Много ли низовых корп имеют достаточно крепкие яйца, чтобы посмотреть на Средку сверху?
— Никогда о таком не слышал, — признался парень. — Считается, что низам на верхи не подняться. Может быть, мы действительно первые.
— Единственные, Кери, единственные! И это только начало.
— Я остался почти без инструментов и без моей лабы, — пригорюнился он. — Даже нота больше нет. Какой от меня теперь прок?
— Выждем немного и заберём. Краймам твои железки ни к чему, попинают и бросят. А пока — вот тебе.
Я подал Кери ноутбук Дмитрия, унесённый из убежища.
— Он под паролем, но вдруг ты сможешь разобраться? В крайнем случае, железо есть железо.
— О, крутейший нот, из самых свежих, — восхитился парень. — Кучу токов стоит.
— Не сомневаюсь. Займись, я в тебя верю!
На самом деле, нет. Ни секунды не верю, что пацан-самоучка вскроет ноут спеца по сетевой безопасности. Но это займёт Кери на какое-то время, отвлечёт от мыслей об отце.
***
Как заботливый прем, проверил, как разместилась моя корпа. Зоник торчит у панорамного окна.
— Прем, я вижу Средку сверху! Я могу выйти на балкон и плюнуть на неё!
— Можешь даже помочиться. Смотри только, чтобы ветра не было.
— Может быть, я так и сделаю. Это стоит вообще всего, чего угодно! Права была Шонька, ты крутой!
— Наслаждайся. Но когда будешь ссать на Средку, не забудь посмотреть верх.
— Это ты к чему прем?
— Это не самая высокая башня. Нам есть куда стремиться.
— Ха, я знал, что ты этим не ограничишься, прем! Не забудь меня позвать, когда начнётся веселье!
***
Ледик валяется на широченной кровати и пялится на встроенный в стену спального модуля экран.
— Как настроение, дро? — спрашиваю я.
— Ну… Такое. Видео тут, правда, в разы круче, чем у нас. Даже порнуха как-то интереснее. И картинка отпад, объёмная.
— Доволен?
— Да не особо, — признался он. — Это же не наше. За это же спросят.
— Спросят — ответим, — сказал я твёрдо. — А может, и сами спросим, есть о чём.
— Так-то оно так, но…
— В чем твоя проблема, боец?
— Ну, прем, не обижайся, но я ведь из-за Шоньки с тобой пошёл. Не то, чтобы жалею, но она теперь только о тебе и говорит.
— А раньше — о тебе?
— Не, она и раньше на меня внимания не обращала, — признал Ледик.
— Значит, ты ничего не потерял. А приобрёл. Посмотри: одет как пижон со Средки, валяешься на кровати размером с твой старый модуль, смотришь видео в крутейшем качестве с голопроекцией. Раз порно тут отличное, придумаешь, как себя утешить. А когда выйдем из подполья, то парню из такой крутой корпы девки будут сами на член прыгать, вот увидишь.
— Правда?
— Я тебя уверяю. Будешь отгонять ещё: «Кыш, кыш, проклятые! Сил моих больше нет!»
— Брешешь, прем, — засмеялся он, — но как завлекательно! Ладно, убедил, всё не так уж и плохо.
— Все просто зашибись, Ледик, — сказал я проникновенно, — а будет ещё лучше!
***
Дженадин раскладывает своих шитых зайцев, или что там у неё. Если в модуле кондоминиума они занимали почти всю кровать, то на здешнем ложе просто теряются.
— Как самочувствие?
— Хорошо, прем. Я совсем здорова, спасибо тебе.
Теперь у меня есть фонендоскоп, и я слушаю лёгкие, поворачивая перед собой её небогатый топлес.
— Дыши! Глубже! А теперь вдохни и задержи дыхание…
Она послушно делает, что я говорю.
— Поздравляю, никаких хрипов. Но в следующий раз, как только простудишься, бегом ко мне, не доводи до пневмонии.
— К Лирке пойдёшь? — спрашивает она неожиданно.
— Не понял вопроса, — озадачился я.
— Я перед тобой стою чуть не голышом, а ты на мою грудь даже глаз не скосил. Там, конечно, не то чтобы есть чему удивиться, но раньше тебе хватало. Значит, слушаешь ты меня, а думаешь — про неё.
— Дженадин…
— Не надо. Я всё понимаю, запал ― значит, запал. Но зря ты, ей-богу. Она не плохая, Лирка-то, даже хорошая. Но не умеет быть счастливой. Себе не разрешит, и тебя заодно обломает. Ты ей нравишься, но от этого только хуже. Она… Не знаю, как сказать. Настроена на боль, что ли?
— Это как?
— Ну вот, ты ей нравишься, она тебе нравится. Ты нормальный парень, не обидишь, всегда поддержишь, за сестрой присмотришь. Будешь терпеть её истерики, оберегать и изо всех сил стараться не сделать ей больно. Так?
— Допустим, — согласился я. — И что?
— Казалось бы, самое то вам сойтись. Но вот засада, она так не может. Если бы ты её оскорбил, избил, унизил, издевался, она бы за тобой таскалась хвостиком, в глазки заглядывала, делала всё, что ты скажешь, и даже больше. Ненавидела бы тебя и себя, презирала, мучилась, резалась, но снова и снова возвращалась, чтобы было, за что презирать себя дальше.
— Мне кажется, Дженадин, ты преувеличиваешь.
— Нет, я это видела уже. Ей отношения нужны только для того, чтобы себе больно делать. Не знаю, за что она так себя невзлюбила, но ведь и тебе от неё достанется. Вымотает все нервы, но толку не будет, потому что ты не такой, какой ей надо.
— А какого ей надо?
— Ты не обижайся, я по-простому скажу. Если ты на неё рявкнешь: «А ну, штаны сняла бегом!» — она тут же снимет. А если будешь целовать и по головке гладить — нет, никогда. Но ты не рявкнешь, не твой стиль.
