— Ах ты, сраный вершок! — Пупера аж трясёт. — Пошли во двор! Я изуродую тебя так, что на контракт возьмут только мусорщиком!
Раз уж я просрал возможность разрулить ситуацию без конфликта, то дуэли устраивать глупо. Надо врезать ему прямо сейчас, когда он не ожидает, задействовать остатки таланта и вырубить с одного удара. Я не обязан играть в детские игры и соблюдать дворовые ритуалы. Но…
— Утибоземой, какие мы страшные! — ответил я вместо этого. — Не обкакайся от натуги, а то штанов не напасёшься.
На нас с интересом смотрят раскосые глаза удивительной девочки, и я не могу ответить иначе.
***
С тех пор, как мне снова не надо бриться, я как бы раздвоен внутри. Взрослый я и я-подросток периодически настолько не совпадают в мотивациях, что смотрят друг на друга с недоумением: «Ты что, с ума сошёл, пацан? — Отвали, дедуля, меня прёт!»
Меня-пацана пёрло.
— Она прямо как из аниме, да? — проницательно спрашивает Нагма, пока мы спускаемся во двор.
Лестница изрисована граффити, на площадках валяются мешки с мусором, судя по запаху, кто-то на них ещё и нассал. Но я ничего не замечаю, я кошу глазом — спускается ли за нами та девочка.
— Кто «она»? — краснею я.
— Такое интересное лицо. Необычное, да? — отвечает Нагма.
— Просто ты мало видела азиаток.
— Ага, — засмеялась моя названая сестричка, — так ты понял, о ком я, братец Док! Не крути головой, она идёт сзади.
— Да я…
Но Нагма меня уже не слушает, она отстала. Наверное, подбирается к той девочке, чтобы со всей детской непосредственностью что-нибудь ляпнуть. Типа «Привет, я Нагма, мой брат на тебя залип». С неё станется.
Квадратный двор-колодец, как в нашем Питере. Засран так, как у нас было разве что в девяностых. Вообще муниципальные службы худо-бедно работают даже на низах, город не тонет в говне, но ребятки перекрыли проезд для мусорщиков, а сами убирать не торопятся. У тех же алгоритм простой: не вижу ― не убираю. Мусорщик — самый паршивый вариант аренды. Муниципалы набирают тех, кто больше ни на что не годен — слабых, больных, калек, тупых и вообще убогих. Дешёвый контракт, тяжёлая вредная работа, импланты разряда «чего не жалко». Отпашет арендник лет десять, выключится — а на счету чуть больше чем ничего и здоровье ни к чёрту. В мусоре какой только ядовитой дряни не попадается…
Такую судьбу мне прочил Пупер, обещая изуродовать. Но меня прёт, я думаю яйцами, и, выйдя во двор, смотрю не столько на према, сколько на дверь — жду, когда выйдет та девочка.
Поэтому по морде мне прилетает внезапно и жёстко.
Пупер не дурак и пренебрегает обрядом ритуальной перебранки — обмена оскорблениями и угрозами, которой должен, по пацанячим понятиям, предварять любую драку. Бац — и в рыло. Мне.
Он крупнее и сильнее, удар хороший, аж в башке зазвенело и звёздочки замерцали. Если бы он хоть чуть-чуть умел драться, вырубил бы как нефиг делать. Но в этом мире нет системной рукопашки — ни бокса, ни единоборств. Не сложилось. Думаю, это из-за киберов. Никакой боксёр им не противник, и смысл?
Я тоже не рукопашник, но последние двадцать лет провёл на войне. Не в штурмовом подразделении, но ведь у контрактников все немножко универсалы, потому что никто не отзовёт потрёпанный отряд на переформирование, никто не пришлёт подкрепление, никакая кавалерия не прискачет. Каждый должен уметь заменить каждого.
Лоб у меня рассажен, левый глаз заливает кровь, но и Пупер болезненно морщится, сбив костяшку. Глупо лупить противника по лбу, лоб — крепкая штука, а что кровь с него льёт обильно — так вся не вытечет. Я-взрослый спокоен, зная, что рана не опасная, я-подросток не столько напуган, сколько в ярости.
Второй удар уходит в воздух, и я понимаю, что Пупер сильный, но медленный. Я быстрее и знаю, как и куда бить. Неловкая попытка ударить ногой в промежность — делаю полшага в сторону и даю встречный в нос. Пусть тоже кровью похлюпает.
От боли Пупер на секунду застывает, выпучив глаза, и я успеваю дать ему ещё и в ухо с левой. Не очень сильно, но оглушительно. Парень здоровый, сил вырубить в один удар без использования таланта у меня не хватает, да я и не хочу. Меня прёт, я чувствую спиной взгляд раскосых глаз, мозг выпустил вожжи, всем правят яйца. Они хотят показательной победы, они хотят заслужить восхищение.
Пупер бьёт в грудь, я подставляю плечо, меня разворачивает. Красиво, как в кино, отрабатываю маваши-гери. В этом мире нет Гонконга, здесь не родился Брюс Ли, нет фильмов про карате, и Пупер пропускает ногой в башку. Слышу за спиной хоровой восхищенный вздох и добавляю поплывшему противнику в челюсть. Ему бы упасть, но во мне слишком мало веса, и нокаута не выходит. Прем закрывается, я молочу его как грушу, но он настолько меня крупнее, что вырубить никак не выходит. Размер, сука, имеет значение. Разошедшись, я забываю об осторожности и, в конце концов, он достаёт меня пинком в бедро. Целился он не туда, но выходит всё равно очень больно, и я начинаю хромать. Зато отвлечённый болью я-подросток уступает штурвал мне-взрослому, позволяя стукнуть не сильно и не красиво, но в нужное место и с нужным эффектом. Пупер застывает, пронзённый парализующей болью, глаза его закатываются, и он рушится на грязный бетон двора. Да, я сжульничал, использовав талант. Да, ни разу не по-пацански. Да, совсем не честно.
Я бы и так его побил, но парадокс — из-за нехватки сил на нокаут для убедительной победы его пришлось бы покалечить. Я-подросток в адреналиново-тестостероновом угаре готов порвать врага в клочья, а я-взрослый вижу перед собой просто ребёнка, делающего глупости. Пацана, которого надо остановить, чтобы он не навредил себе и другим, но жизнь ему портить не стоит. Ему ещё киберконтракт искать.
— Ну?! — сказал я-подросток звенящим от торжества голосом и обтёр кровь с лица подолом футболки. — Ещё желающие есть?
Желающих не нашлось. Но восхищённого взгляда девочки я не дождался, только мелькнула в дверях её спина.
«Вот, сука, обидно щас было», — не подумал, а ощутил яйцами я-подросток.
***
— Её зовут Лирания, — сказала Нагма, промывая мне рассечение на лбу.
— Уже познакомилась? — я шиплю от боли.
В пылу драки не чувствовал, но вообще-то Пупер прилично мне насовал. Ничего серьёзного, а синяков и ссадин хватает. К счастью, моя очаровательная сестродочь, принимавшая роды у коз и умеющая правильно зарезать барана, не боится крови.
— А то! — кивает она, и добавляет задумчиво. — Вот тут на лбу зашить бы.
— Нечем, — вздыхаю я. — Моя аптечка осталась дома у Димы.
— И мой планшет! — Нагма вздыхает ещё трагичнее. — И кедики! И платьюшки! И ночнушка с иблисом! И учебники с заданием на лето! И скетчбук! И лайнеры! И краски! И…
