С трудом оторвалась от скетчбука, пальцы в крошках грифелей, на лице цветные пятна.
— Что, дедушка Док?
— Беги за мамой, там её земляки по дороге тащатся.
— Кто?
— Селяне, с кыштака. Три осла с поклажей и три козла налегке.
— Ослов вижу, а где козлы? — пригляделась девочка.
— Да вон же, бородами трясут!
— У козлов не только бороды, но и рога! — упрекнула меня в плохом знании биологии Нагма.
— Мало ли, что там у них под чалмой, — отмахнулся я. Беги за мамой, скажи, жду её у ворот.
Взял оставленный девочкой скетчбук. Думал, она нарисует что-то своё, палки с огуречиками, козу рогатую, удава, который проглотил слона, — что там обычно рисуют дети. Но она вместо этого раскрасила мой набросок. И горы на нём теперь лучше настоящих.
Чёрт, да у этой козявки талант!
* * *
— Ты знаешь, что твоя дочь отлично рисует? — спросил я Анахиту, пока мы стоим за воротами и делаем вид, что вовсе не ждём приближающийся караван.
— Она постоянно малюет углем на стенах и мелом на двери, — сказала женщина. — Мне нравится, но я не объективна.
— Вот, посмотри, — я сунул ей скетчбук. — Набросок мой, но её цвет и растушевка.
— Это хорошо?
— Учитывая, что она в первый раз в жизни взяла в руки карандаши — просто шикарно.
Анахита полистала блокнот, разглядывая мои наброски.
— Это Алиана, очень похожа… ― прокомментировала она. — О, вот как выглядела Калидия? Красавица. Так ты ещё и художник?
— Нет, просто рисовальщик по референсам.
— Всё равно. Поучишь Нагму? Хоть немного?
— Конечно. Тому, что умею сам. Это не очень много. Ей бы в художественную школу, чтобы руку поставить.
— Неважно. Спасибо. Ей бы хоть в какую-нибудь школу, а то она умеет только читать, да и то еле-еле. У нас было штук пять детских книг. Она успела их прочитать, но потом мулла узнал про них и сжёг. Потому что если там написано не то, что в Коране, то они лгут, а если то же самое — то они не нужны. Если бы узнал, что Нагма рисует, то, наверное, сжёг бы и её. Аллах запрещает.
— Какой ревнивый. У меня, к сожалению, нет с собой книг, в замке я их тоже не заметил. Могу писать что-нибудь мелом на стене, а она пусть читает. Стен тут до чёрта, хватит на полное среднее образование.
— Правда? Ты будешь заниматься с Нагмой?
— А что тут ещё делать? Но буквы будут крупные, зрение у меня ни к чёрту. Где бы взять очки…
— Когда мы с отцом Нагмы занимались торговлей, очки были ходовым товаром. Просто куча готовых дешёвых линз разной силы и стандартные разборные оправы с регулируемым расстоянием, в которые их легко вставлять. Я работала с компактным оптометрическим прибором, подбирала что-то более-менее подходящее. Выглядели эти очки препохабно, но многим помогли. Даже в нашем кыштаке есть несколько — одни у муллы, читать Коран, и двое у женщин, которые шьют одежду.
— Ограбить, что ли, вашего муллу? — почти на полном серьёзе спросил я. — Хотя не факт, что подойдут. А теперь торговцы вас не навещают?
— После того, как этот мудак нас тут бросил, — ни одного. Наверное, наплёл каких-нибудь ужасов, чтобы я не смогла сбежать. Торговцы между собой общаются, а проверять никто будет. Сказал: «Туда не ездите, там коммерсантов грабят», — и никто не поедет. Зачем рисковать, миров и так много.
— Продуманный парень.
— Просто мелкий мстительный засранец.
— Не вздумай это Нагме сказать. Лучше соври, что он великий герой, пропавший без вести в бою. Не стоит ребенку слышать: «Ты дочь никчёмного мудилы», ― а то она такой и вырастет. Дочерью мудилы.
— Я ей ничего не говорила про отца. Ни слова.
— Однажды она спросит.
— Я знаю. Спасибо за совет.
Таким тоном говорят: «Пошёл нафиг».
Неторопливый караван тем временем пересёк дорогу к перевалу и направился к нашим воротам.
— Вон того в чёрной чалме видишь? — спросила Анахита.
— Худой, вертлявый, с куцей бородёнкой?
— Он. Это Хайрулла, помощник муллы. Тот ещё гондон. Постоянно за мной следил. Вторая жена его скинула плод из-за того, что он её избил, кровотечение открылось, а он её ко мне не пускал, пока совсем помирать не стала. Еле откачала. Так вот, она мне рассказала, что Хайрулла только и ждёт, когда мулла помрёт, чтобы назначить себя и муллой, и старейшиной сразу.
— Хочет объединить две ветви власти?
— Хрен его поймешь, чего он хочет. Но ты его опасайся, подлый и хитрый человек. Наверняка шпионить пришёл, ослов погонять — не по нему работа.
Три погонщика при трёх ослах нацелились было в ворота, но я сделал шаг вперёд и остановил их жестом.
— Тут стоять. Мешки снимайте. Сейчас Анахита выведет вам вчерашних ослов, заберёте их и проваливайте.
Я в камуфле и разгрузке поверх броника, в шлеме, тактических перчатках, больших зеркальных очках и платке, повязанном на ковбойский манер. Чем меньше меня видно, тем сложнее понять, какой я старый пень. Пусть, вон, автомат разглядывают.
— Уважаемый владетель! — сказал медовым голосом Хайрулла. — Или вы не владетель, а слуга владетеля? Вы же не можете быть владетелем, верно?
Я стою, смотрю на него очками, молчу.
— Да простит меня Аллах, но я должен видеть владетеля! Есть вести, достойные лишь его ушей!
— Здесь я решаю, кто кому чего должен, — отрезал я.
Бородатый так и лезет вперёд, пытаясь заглянуть в приоткрытые ворота, но я стою так, что ему ни черта не видно.
— Но владетелю необходимо знать…
— Ты, ишачий высирок, взялся решать, что необходимо владетелям? — я повысил голос и взялся за автомат.
В это момент Анахита вывела из ворот трёх ослов. Они неплохо провели время, укорачивая и унавоживая траву во дворе замка, и теперь не жаждут покидать такое хорошее место, чтобы тащиться по горам в кыштак. Так что ей пришлось постараться, пропихивая их в нарочно узкую щель.
— Иблисова шлюха! — завопил увидевший её Хайрулла. — Бача-пош, ты нацепила женский платок! Шайтанова тварь! Владетель должен покарать тебя!
Я шагнул вперёд и коротко врезал ему прикладом под дых. Помощник муллы задохнулся, скрючился и повалился на камни. Я немедленно навёл оружие на остальных, но они сразу подняли руки и сделали несколько торопливых шагов назад. Один потерял сандалию, и теперь нервно косится на неё.
