— Скажите, Михл, — спросила Алиана, расслабившись в кресле, — вы же недавно в городе?
— Пара лет, — ответил я коротко, пытаясь передать на бумаге бедовый прищур ее глаз.
— А где жили до этого?
— В другом месте.
— Не скажете? — надула губки девушка. — Вы такой загадочный… Это та-а-ак интересно!
— Ничего интересного, барышня. Я весьма скучный человек. Прыщи, угри, диатез, аллергические высыпания. Сложно придумать что-то менее романтическое.
— Вы лукавите, Михл! В вас довольно много необычного.
— И что же это? — буркнул я, безуспешно сражаясь с растушевкой. Она мне плохо дается, все время выходит какая-то грязь.
— Вы появились неизвестно откуда. У вас странное имя. Вы медик, но разбираетесь в этой новой штуке, электричестве — ведь вы сами сделали свой аппарат, да?
— Да, — слегка напрягся я. — Сам.
— Отчим говорит, что все электротерапевты — жулики. Их устройства ничего не делают, только моргают лампами! Но ваш — действительно помогает. Я спрашивала у подруг — никто не вылечивает прыщи за три дня. Да что там — их вообще никто не вылечивает так, как вы — чтобы не осталось следов, и не возникали снова.
— Не всем же быть жуликами, — пожал плечами я.
— Вы не только инженер, но и врач. Вы серьезно разбираетесь в медицине, но почему-то не хотите получить лицензию. Вы бы зарабатывали в десять раз больше!
— Я не врач. Лечение прыщей не требует лицензии. Мне хватает денег.
— Вы больше врач, чем любой из виденных мной врачей. Уверена, вы бы без труда выдержали экзамен на лицензию.
— Мне это не нужно.
Еще чего не хватало. Для получения лицензии нужно предоставить сведения о происхождении, образовании, месте рождения, местах предыдущего проживания, рекомендации и прочее. Я этого сделать по ряду причин не могу.
— А вы говорите, в вас нет ничего необычного! — засмеялась Алиана. — Всем нужно, а вам нет. Все хотят больше денег, а вы не желаете расширять практику. Вы даже спите в задней комнате за кабинетом и не обзаводитесь квартирой.
— Тут достаточно места для одного.
— Именно! Вы еще не старый мужчина, но живете один и ни с кем не встречаетесь.
— Откуда тебе знать? — отмахнулся я.
— Это всегда видно. И еще — у вас до сих пор след от кольца на пальце. Вы не носите его, но, раз след еще виден, носили много лет. Что случилось с вашей семьей, Михл? Точнее, Ми-ха-ил. Я правильно произнесла?
— Правильно. Но я не хочу обсуждать с тобой свою биографию, Алиана. Ни с кем не хочу. Твой сеанс окончен.
— А портрет?
— Смотри, — я подал ей скетчбук.
На мой взгляд, вышло довольно похоже. Учитывая мои довольно скромные изобразительные таланты, так даже и хорошо.
— Перенесете на холст? — спросила Алиана после долгой паузы. — Я заплачу.
— Я не умею рисовать маслом.
Девушка принялась листать скетчбук. Наброски улиц города, безыскусные пейзажики, совсем слабые натюрморты, но больше всего портретов. Мои клиенты — преимущественно юные девы, не возражающие против запечатления себя. Все равно полчаса в кресле сидеть. Парни ко мне ходят куда реже, хотя прыщи у них бывают гораздо чаще. Предрассудок «косметолог не для мальчиков» силен в здешнем довольно патриархальном обществе.
— Вы хорошо рисуете, — отметила она, долистав до конца.
— Не особенно, — сказал я честно. — Просто блажь.
Меня несколько напрягло, как внимательно она рассматривает типографскую печать, сшивку пружиной, выходные данные и штрих-код на задней обложке. Здесь такого не делают. Этот скетчбук я привез в город с собой. Девица весьма наблюдательная.
Никак не прокомментировав увиденное, вернула блокнот мне.
Брякнул дверной звонок.
— Вы кого-то ждете? — спросила Алиана.
— Нет. Но я и тебя не ждал. Видимо, день такой. Входите! — крикнул я в сторону двери.
В прихожей затопали грубые ботинки, пол заскрипел. Это явно не очередная трепетная девица, угнетенная прыщом на носу.
— Хей, Док! Ты тут?
О черт. Вот кого я совсем не ожидал увидеть.
— Я вхожу! — предупредил хриплый бас. — Если у тебя там пациентки в неглиже, прикрой их неглижу простынкой.
— Я пойду, пожалуй, — сказала Алиана. — Спасибо за сеанс и портрет. Оставлю деньги на столике.
В дверях она столкнулась со здоровенным плечистым мужиком, широким настолько, что им пришлось расходиться в коридоре боком.
— Здрасте, мамзель, — пробасил он. — Извините, что меня много.
— Здравствуйте, — она притормозила и оглядела гостя, как оглядывают горный массив. — Я Алиана.
— А я Сергей Андреевич, позывной Слон. Потому что я большой, добрый и с хоботом.
— Как интересно, — сказала девушка. Кажется, ей хотелось задержаться, но, под моим пристальным взглядом, она все-таки покинула помещение, так и не задав вопрос, где у Слона хобот. И хорошо, потому что ответ не для юных барышень.
— Здесь не представляются по имени-отчеству, — сказал я недовольно.
— Да насрать, — отмахнулся Слон. — Сука, еле нашел тебя, Док. Прыщи, серьезно?
— Прыщи — это важно.
— Реально, Док? Я искал тебя по понтовым клиникам и объявлениям «Вылечу рак недорого». И там, и там одни жулики, кстати. Но, сука, прыщи?
— Почему нет?
— Потому что однажды ты на моих глазах вытащил с того света человека с простреленным сердцем!
— Ты преувеличиваешь. Она не была на том свете, и сердце не было прострелено. Слегка зацепило перикард. Я не оживляю мертвых.
— Но, блин, прыщи!
— Для всего остального нужна лицензия. Кроме того, это несложно, энергетически незатратно и, главное, этически безупречно. Я делаю юных девушек красивее, практически не влияя при этом на Мироздание. Прыщи у них и так бы прошли через годик-другой, я лишь чуть ускоряю. Минимум воздействия, минимум отката, легкие деньги, ноль ответственности. В отличие от возвращения в строй тех, кому раненое сердце мешало убивать дальше.
— Их стоило убить, Док, ты сам знаешь.
— Нас тоже стоило, Слон. Так зачем ты меня искал?
Но он не спешит отвечать. Ходит туда-сюда по кабинету, рассматривая поддельные дипломы и настоящие благодарности, полистал отставленный на столе скетчбук, похмыкал одобрительно. С интересом оглядел аппарат электротерапии.
— И что делает эта хрень?
