Мы выпили вина, занялись сексом, допили вино, повторили. Столько секса у меня не было, даже когда я в борделе врачом работал. Этак недолго и привыкнуть.
— Можно я поплачу? — спросила Зме, уткнувшись мне носом в плечо.
— Я тебя так огорчил? Тебе не понравилось?
— Нет, что ты. Ты офигенный любовник. Дело не в этом. Просто хочу оплакать свою жизнь непутёвую. Это будут не про тебя слёзы, а про меня. Потерпишь сырость?
— Не сахарный, не растаю, — ответил я растерянно.
Я повернулся к ней и обнял, Змеямба спрятала лицо у меня на груди и тихо, почти неслышно зарыдала. Только спина содрогается под моей ладонью. Мне её ужасно жалко, но я совершенно не представляю, что с этим делать. Наверное, ничего.
Вскоре Зме успокоилась, и мы незаметно уснули, что стоило мне к утру отлёжанной напрочь руки.
— Прости за вчерашнее, — повинилась она, собираясь. — Девочкам иногда надо поплакать. Даже таким старым сукам, как я. Спасибо, что потерпел, это для меня важно.
— Не проблема, Зме. Обращайся.
— Ну, всё: выпила, потрахалась, поревела — можно идти убивать, — сказала она неестественно бодрым тоном. — Моё дежурство. Если получится, я зайду вечером?
— Только попробуй не зайти! — грозно ответил я.
— И что будет? — улыбнулась Зме.
— Буду рыдать тебе в сиськи! Может, нам, мальчикам, тоже надо, почём тебе знать?
— Уверена, ты найдёшь моим сиськам лучшее применение, — отмахнулась снайперша и отбыла к своей винтовке.
Шутки шутками, но, если бы на композитном прикладе можно было делать зарубки, то у Змеямбы там бы живого места не было. И забывать об этом не стоит.
Прикатившая столик с завтраком Мехра сообщила, что после оного меня ожидает Калидия. Аппетит мне это сообщение не испортило, но несколько озадачило. Я думал, что увлечённые друг другом девушки вспомнят обо мне дня через три, не раньше.
Впрочем, Калидия одна и в оболочке.
— Алиана спит, — ответила она на невысказанный вопрос. — А я хочу вам кое-что показать.
Девушка провела меня пустыми коридорами и остановилась у неприметной двери.
— Положите руку на эту пластину, — сказала она.
На стене пластина тёмного камня, выглядящая в интерьере немного чужеродно. Я приложил ладонь, Калидия прижала её рукой сверху, кольнуло слабым разрядом.
— Теперь дверь настроена на вас. Она не заперта, — девушка толкнула её, створка раскрылась. За ней оказался коридор совершенно нейтрального стиля. — Но если приложить ладонь, то она открывается в другое место. Попробуйте.
Она закрыла дверь, я приложил левую ладонь к пластине и толкнул створку правой. Теперь коридор выглядит иначе. Даже не коридор, а скорее прихожая в каком-то старом доме.
— Если всё пойдёт плохо, уведите, пожалуйста, Алиану сюда. Дверь настроена только на меня и отца, теперь и на вас.
— Что там?
— Просто одно странное место. Там безопасно. Если выживу — приду к вам. Если нет — выбирайтесь сами. До вас никому не будет дела, просто подождите, пока всё закончится.
— Ты, я вижу, не полна оптимизма?
— Нас не поддержали ни дома владетелей, ни свободные кланы. Никто не встанет на нашей стороне.
— А на «невашей»?
— Слишком многие, — вздохнула она странным синтетическим голосом оболочки. ― Мы стоим между ними и вечной властью.
Я хотел сказать, что ничего вечного не бывает, но решил, что это не тот момент, чтобы умничать.
Пока идём обратно, запоминаю повороты, хотя думаю, что не пригодится. Если всё полетит в жопу, я не брошу своих. Буду надеяться, что до резни не дойдёт, а если дойдёт, то наши наваляют ихним, а не наоборот. Слона со товарищи не стоит недооценивать.
— Вы спасете Алиану, если придётся? — спросила Калидия.
— Думаю, Слон спасёт всех. Он такой, весьма спасательный. Но если необходимость возникнет — сделаю, что смогу, — ответил я несколько расплывчато.
— Спасибо вам.
— Без проблем. А что с твоей матерью?
— Если мы победим, старые правила потеряют значение. Если проиграем — это не будет нас волновать. Всё решится в ближайшие дни, а пока ей спокойнее там, где она есть.
— А где она есть?
— Пойдёмте.
Коридор, лифт, коридор. Это здание — чёртов лабиринт.
— Это что такое?
За стеклянной, похоже, что односторонне прозрачной, стеной — множество детей.
— Это ясли, — пояснила Калидия. — Тут растят детей дома до десяти лет.
— И тебя растили?
— Нет, что вы. Я же дочь владетеля. Здесь дети старших слуг и младших членов клана. Вон, видите, это она.
Что сказать? Мама Калидии — зрелая версия девушки. Отсутствующая мимика несколько портит впечатление, но всё равно — удивительной красоты женщина. Понимаю Креона, я бы и сам залип, будь моложе лет хотя бы на десять.
— И как сильно её… Кибернетизировали?
— Я не спрашивала, — вздохнула Калидия. — Какая разница?
—Раз её даже в таком виде поставили детей пасти, то мамой она, наверное, была хорошей.
— Отец считал, что ужасной. Слишком простая, слишком мягкая, никакого аристократизма, нет понятия о дисциплине… Но всё равно, мне кажется, он её любил. Ну, как умел.
— А ты?
— Пойдёмте, мне пора на крышу, — сказала вместо ответа Калидия. — Отец считает, что сегодня штурма не будет, но могут начать прощупывать оборону. Мне лучше быть на месте, носителей оболочек у нас всего четверо, включая отца, но он из-за протеза не может ей полноценно управлять.
— Очень рекомендую оставить тактические вопросы Слону, — посоветовал я. — Он, конечно, ни разу не аристократ, но насчет штурма зданий и контрштурмовых мероприятий весьма в теме.
— Командует обороной отец, — спокойно, но твёрдо заявила она.
Мне это не понравилось — такой тип, как Креон, хрен кого послушает и будет делать по-своему, при том, что опыта городских боёв у него наверняка полный нуль. Ладно, будем уповать на то, что нападающие такие же дилетанты, и Слоняра их озалупит по полной.
***
Змеямба явилась ближе к полуночи — с винтовкой и большой сумкой.
— Тебя пустили с оружием? — удивился я.
— Не только меня, — сказала она, снимая тактический шлем и расстёгивая разгрузку. — Тебя тоже.
