Пока рассказывал, Джей еще и умудрялся жестикулировать, раскачиваясь при этом на стуле. От соседних столов потянулись уши. Народ знакомо рассаживался вокруг рассказчика, а треп в зале утих — сказки все любили. Особенно сказки от бывалых.
За следующие полчаса Хаук узнал, что из таких лесов добывают определенный сорт древесины и чем кристаллизованная «сердцевина» отличается от привычных ядер. Правда, что такое эта самая «сердцевина», высотник опять не понял. Потом рассказ пошел про какие-то цветочки и пушистика — прямо так Джей это неведомое существо и назвал — судя по всему, тварюшка ему безмерно нравилась и сам факт ее существования приводил вольного в самый настоящий восторг. Какой-то искренне-детский и удивительно живой в отличие от всех эмоций, что Хауку доводилось видеть раньше.
—…такой зеленоватый комок шерсти с глазами без радужек, короткими лапками и заостренными ушками, несоразмерными телу! Если близко не подходить — наблюдать одно удовольствие!
—А если подойти?— со смешком спросил кто-то из зала.
И тут Хаук вспомнил, что «внешние» могли рассказывать истории вечность, правда, в зависимости от настроения могли выдать такую чернуху, что первое время будет трясти от самой мысли о том, чтобы выйти за пределы барьера.
—Ну…— задумался Джей,— цапнуть может. Хотя я одного приручить пытался. Недели две со мной путешествовал, потом сбежал, гад.
—А как ты его вообще ухитрился держать возле себя столько времени?— ведь питомец из-за барьера — клёвая тема, если подумать! Хаук еще о таких не слышал.
—Да прикормил! Они когда этой фигней питаются, кусаться не лезут.
На свет появилась горстка переливающихся внутренним светом кругляшей. Высотник и раньше видел ядра, но таких красивых — никогда. На какое-то мгновение в зале воцарилась полнейшая тишина, а потом мужик из ближайших нервно хихикнул:
—Это ты какое состояние той пушистой штуке скормил? Если тебе девать некуда — лучше мне отдай!
Страйд заливисто расхохотался на весь зал:
—Эти камушки только на украшения и годны, да, Джей? Не настоящие ядра же?
Рассел пьяно кивнул, каким-то чудом удерживая баланс на двух ножках несчастного стула. Кто-то рядом ударил рука об руку, заключая пари, свалится ли «внешний» или таки нет?
—Так точно! На самом деле это пыльца. Есть сорт цветочков, который раскидывает эти штуковины как приманку. Жадные людишки принимают за настоящие ядра, ведутся и… фьють!
Ножки с грохотом опустились на пол, а все окружающие единой волной отшатнулись. Слишком резко и беззаботно-страшно прозвучала концовка.
—А пушистиками цветочки не питаются,— в гробовой тишине с тем же весельем закончил Джей.— Так что те на них паразитируют. Вот.
Хаук нервно кашлянул, пытаясь унять непроизвольный озноб. Вот же зараза. Вроде пьяный. И веселый. А перед глазами так и стоят не до конца обгрызенные «цветочком» сапоги. Даже без крови — оттого еще страшней.
—Кхе…— резкий кашель Страйда пустил по залу еще одну «волну», выбивая из странного оцепенения.— Хватит тебе уже, да. Пошли. Выспишься, а я ногой займусь.
Джей легко согласился и, чуть пошатнувшись, встал, направившись к двери. Сам. Нести его все же не пришлось, а дальше «летучка» свое дело сделала. Одно но: перед домом Страйда — самым обычным двухэтажным с покосившейся крышей и немного пугающей вывеской в виде протеза руки — вольного пришлось будить. Тот умудрился задремать так, что погруженный в свои мысли Хаук этого даже не заметил.
Ну что же, они теперь опять соседи. Только о Пустоши Хаук больше спрашивать не станет. Нет, он не впечатлительный и кошмары мучить от сказок не будут, но… Просто не хотелось.
Наверное, Джей правильно все это время твердил из раза в раз: ни к чему все это дело знать городскому.
Часть 10
Джей провалился в сон, едва с его ноги был снят протез. Слово «обрубок», куда больше подходящее тому, что осталось в штанине, Хаук постарался выкинуть из головы, как только оно пришло на ум. Раньше высотник был уверен, что откреплять и прикреплять протез — дело жутко болезненное. Шутка ли — оторвать ногу, а потом присобачить обратно? Но «внешний» даже не поморщился, когда Страйд каким-то специальным ключом отсоединил механизм и выпрямился уже с многострадальной конечностью в руках.
Бр-р.
Все же мерзкое зрелище. Нога блестела от влаги или масла — шут разберет,— а с крепления свисало множество тонких проводков, жутковато похожих на сухожилия. С них еще и немного капало. Жизнеутверждающая картина.
—Кто ж так заливает смазкой-то..?— покачал головой Страйд, перекидывая механическую ногу через плечо.— Совсем, видать, у вас там времени не было? Ладно, пошли парень. Я тебе дам чего постелить: не на голом же полу ты будешь спать! А уж с едой сам. Что найдешь — то твое, я ужинать уже не буду.
—Угу,— Хаук чуть рассеянно кивнул, по-прежнему глядя на отрубившегося на все том же коврике Джея, потом спохватился: — И это, спасибо, чтоль.
—Пустяк! Но ногу ему новую, конечно, надо…
—Так начни, пока спит, а там уже поздно будет возмущаться.
Механик громогласно расхохотался, спускаясь по узкой лестнице.
—Не прокатит, парень! Ты учти, Джей — он обидчивый. Такое и вовсе не простит, да!
—Кхм… А кровати тут нет? Чего на полу дрыхнет?
Не самый лучший способ перевести тему, а если посмотреть поближе — и вовсе запредельная наглость. Но от собственного предложения подставить Рассела с его ногой стало как-то слишком неловко. Уж лучше наглость. Она вообще сильно помогает жить, в этом Хаук успел убедиться. Хотя ответ на свой вопрос он и так знал… но вдруг и правда кровать там обломится или диванчик какой?
—Так «внешний» же!— удивился Страйд.— У них привычка.
—Типа, чтоб не привыкать к комфорту?
—Да нет же! Чтоб пустынка не достала.
Высотник чуть не подавился вдохом, услышав аналог знакомого ответа. Похоже, у вольных неведомая пустынка является оправданием любой странности. Но если арки понять еще можно, то заскок с кроватью не лез уже ни в какие ворота. Само собой, развивать эту тему Хаук не стал, вместо этого предпочтя оглядеться в мастерской механика, куда тот завел гостя.
Зря.
Оказывается, полураздолбанный протез — совершенно мирное зрелище. Во всяком случае, по сравнению с тем, что творилось здесь.
Небольшое помещение было, судя по всему, еще и складом. Разнокалиберных, эм, конечностей тут хватало — и все в разной степени целостности. Что-то и вовсе было вывернуто наизнанку. Неплотно подогнанные части напоминали кости или черные, будто сгнившие, куски мышц. Цветные провода торчали развороченными сухожилиями, топорщились обрубками вен. Некоторые детали даже не были полностью соединены, и, к примеру, пальцы висели на тонких нитях-связках, крепящих их к ладони, а сами ладони — тошнотворной ширмой на стене. На столе лежала развернутая вокруг стальной кости и пришпиленная к рабочей поверхности голень, кажется. Страйд аккуратно собрал ее, смазал шов какой-то белесой слизью и повесил рядом с «сохнущей» на еще одном креплении стопой без пальцев…
