И правда. За кого он волнуется?
Но отвечать на это высотник не стал. Молча поставил рядом с Джеем кружку с бульоном от сухпайка и отошел чуть в сторону — обустраивать новое место.
—Подъем!
Хаук коротко рыкнул и открыл глаза, мрачно думая, что отучить Джея от привычки будить пинком он вряд ли сможет. Уж слишком та себя оправдывала.
—Полчаса на то чтобы раскачаться-собраться-поесть! Спускаться по скале мы не в состоянии. Пройдем вдоль ручья до первого тупика, там поищем ведущий вниз коридор. Здесь должны водиться черви. Тоннель любого из них выведет нас вниз, а там разберемся. Готовьтесь. Плато большое и путь назад будет гораздо дольше. С этого момента еду экономим. И Джейд! Я запрещаю тебе использовать основное оружие. Ты теперь обуза, плетешься в середине, реагируешь по обстановке и бережешь голову.
—Кое-кому другому надо поберечь голову!— мгновенно окрысилась девчонка.— Я на подхвате как последний юнга? Я?!
—Твое оружие требует мгновенной реакции и серьезной концентрации. Мне не нужна тут идиотка с реальным шансом угробить нас всех пустынкой. Либо ты подчиняешься, либо остаешься без оружия.
—Но..!— Джейд поймала тяжелый взгляд и прикусила язык.— Пока без тебя шли, все в норме было. Че сейчас-то…
Сказано это было, правда, вполголоса. Девчонка стянула с руки тускло блеснувшую ядром перчатку и мрачно сунула в карман:
—Доволен? У меня теперь только нож из активных.
—Более чем,— холодно кивнул Джей. И кивнул еще раз в благодарность за переданную ему миску с едой.
Теперь один брикет делили на двоих, но никто из-за этого особо не волновался. Джей мельком напомнил, что в Пустоши полно еды, главное её правильно поймать, а здесь, в подземелье, не будет проблемы и с водой. Так что пока отряд движется галереями и залами внутри Плато, никаких сложностей возникнуть не должно.
И все же рюкзак стал тяжелее: воду тащить один фиг заставили.
Хаук вздохнул, уже привычно передвинул норовившие сползти лямки ближе к шее и защелкнул крепление на груди. Встал, чувствуя за плечами знакомую тяжесть. Даже при том, что сейчас рюкзак был легче, чем в начале пути, каждый шаг давался все тяжелее и тяжелее. Там, в Пустыне, Хаук шел вперед сначала движимый любопытством, желанием, жаждой нового, затем — вместе с отрядом, слушая лекции Джея и механически переставляя ноги. Здесь же снова и снова хотелось сесть и больше ничего не делать. Каждый шаг тянул к земле, плыл в мыслях безнадежной усталостью, заглушая голос учителя.
Хаук сдавался Пустоши, и гордость — нечто ранее казавшееся несокрушимым ультиматумом — больше не давала сил бороться. Но и к городской жизни возвращаться не хотелось. По всему выходило, что высотник странно завис где-то между собственными возможностями и желаниями. Нечто впереди манило. Нечто внутри молило об отдыхе. А ноги все двигались, стирая восприятие реальности, в которую теперь выдергивали лишь редкие выстрелы. Хаук даже не сразу заметил, что очередная лекция Джея кончилась. Зато нисколько не питал иллюзий о том, что учитель не обратил внимания на состояние севшего ему на шею ученичка.
Разводы на стенах изменили цвет, камень посерел и почернел местами: теперь на нем почти не видно ставшей привычной плесени. Свет исчезал. Звуки исчезли давно — все заполнил подземный гул, дыхание и шаги. Волшебная живность, так впечатлившая Хаука в самом начале, осталась за спиной вместе с огромными залами, руинами, непонятным стражем и проклятыми хвостиками. Джей запретил включать свет и первым опустил на глаза очки. За ним Кас и Джейд. Хаук перешел на тепловое зрение последним и сразу же скривился от контраста цветов, однообразие которого било по глазам куда сильнее естественного природного. Скругленный лаз пестрел неровными гранями, будто жилами. Казалось, что они шевелятся, сокращаются в такт дыханию подземелья. Отряд будто шел внутри огромной кишки. И Хаук вскоре перестал сомневаться, что этот естественный путь закончится еще более естественно — задницей. Даже нисколько не удивился, когда тепловой оттенок впереди изменился, зашевелился куда активнее и зашуршал навстречу в бесспорном желании пообедать забредшими на территорию красно-желтого нечто людишками.
Не удивился и не испугался. Яркий танец, буря неестественных цветов приковала взгляд, ввинтилась в виски муторной тягучей болью, расползлась по телу вязкой слабостью и дрожью.
С трудом осознавая происходящее, Хаук покачнулся, согнулся пополам и распрощался с остатками недавнего обеда. Зажмурился. Но даже перед закрытыми веками продолжали мерзко вибрировать и копошиться линии света. Тошнило. Мысли путались, сливались в вальсе головокружения. Осознание реальности окончательно потерялось. Звуки выстрелов и короткие приказы Джея растворились в ухающем где-то у горла ритме сердца. Кто-то стянул с Хаука очки, рюкзак перестал тонной тянуть к земле, но яркие вспышки так и не исчезли, заплясали перед глазами — хрен поймешь, открытыми или нет,— согнули в новом рвотном спазме, ободравшем горло уже пустой вонючей желчью.
Никогда еще Хауку не было так паршиво. Сколько бы он ни пил. Какую бы дрянь ни пробовал по молодости и глупости — никогда. Но очень скоро ему уже стало наплевать. Только и успел обрадоваться, что окончательно взбесившийся свет наконец исчез.
* * *
Червь дернулся последний раз, так и не пустив по укрепленному его же слизью тоннелю ни одной трещины. Разлетелся пеплом от пущенной в «морду» белой вспышки. Изначально Джей хотел разделать тварь на мясо — такая добыча обеспечила бы отряд едой на несколько дней,— но теперь пришлось уничтожить. Хаук без сознания, рюкзак возьмет на себя Джейд, которой немногим лучше. Касу достанется ноша не легче. Сам же центр останется один на прикрытии, а в узком тоннеле обеспечивать тыл, когда идешь впереди,— занятие то еще. Особенно в его состоянии.
Лишний шум не нужен.
В тоннеле не должно вонять кровью, не должен мелькать свет, не должно быть ни одного лишнего звука. Потому червя пришлось сжечь. Хотя даже тот след, что оставит за собой преобразованная энергия,— лишний.
Городской мальчишка не выдержал. Джей изначально знал, что Хаук сломается рано или поздно, как и все новички, но предпочел бы «поздно». А еще лучше — тот отходняк, что типичен для молодежи после первого похода.
С детьми работать проще. Переварив первые впечатления, усвоив непривычное и пережив нагрузку, они начинают воспринимать все легче, адаптироваться быстрее. Пустошь не идет против их привычек, не давит на психику так сильно, как тому, кто двадцать лет жил в тишине и изобилии купола.
Что сломало Хаука? Нервотрепка, нагрузка? Темнота и непривычный свет? Глубина, тишина и теснота? Может, все вместе. Гадать и разбираться не было никакого желания. Джей не медик. Тому, кто не сможет справиться даже с такой мелочью, в Пустоши делать просто нечего. Но если так продолжится — Хауку придется посидеть на энергетиках. Джей не намерен задерживать отряд в этих тоннелях. Пусть зона и оставалась все еще сравнительно безопасной, «желтой», исчезновение Стража все это время не давало покоя, возвращалось в мысли вновь и вновь, вызывая неясную тревогу. Чутьё твердило, что сейчас никакой серьезной опасности нет, но Джей не собирался ждать, когда условное «сейчас» станет вполне конкретным «потом». Однако, вопреки собственной логике, приказ отдавать не спешил.
