—Просто так он никого не тронет. Если стрелял — значит, надо.
От бросившейся в голову ярости уже было жарко, тело пробивала знакомая злая дрожь. Хотелось сорваться, хорошенько съездить этому Микки по харе. Раз эдак десять, чтоб больше свой рот раскрыть не мог. Но приходилось держаться. Приходилось сдерживать даже голос: еще чего не хватало, чтобы старшие из-за какого-то идиота проснулись. Да и этот крысеныш хорош: Джею в лицо слабо повторить любое из сказанных слов, вот и самоутверждается на самом младшем. За весь прожитый день. Как будто Хаук этого не видит — встречал уже таких, у себя в городе и встречал. Микки думает, что сильнее? Так нет. Хрен там. Тут уж Хаук точно не уступит.
—Какая вера,— тем временем уже откровенно насмехался имперский.— Всегда умилялся вольным. Центры у них прямо абсолютный закон. А уж центр из Командующих…
—Зависть жрет, я смотрю? В родном отряде недооценили? И тут недооценивают беднягу. Как так, отличник же! Знавал я одного такого. Отличника. Слился как нефиг на элементарных ложных. Хваленое образование в Империи, ничего не скажешь. И чем больше отличников таких вот встречаю, тем больше рад, что послал Империю ко всем чертям.
—Я тебе велел, кажется, за словами следить.
—А то что?
—Зубов не досчитаешься.
—Валяй. Только не плачь потом. А то от Джея тебе одного взгляда, чтоб обоссаться, хватило, а тут еще и бо-бо будет.
Микки снова нехорошо сверкнул глазами, но так и не сдвинулся с места. Как Хаук и думал. Трусливая крыса. Он бы и не полез, небось не в конец идиот. Сидит теперь и бесится, что припугнуть не вышло. Тошнит от таких. «Уж лучше бы не спасал» — такая мысль промелькнула уже в голове у Хаука. Промелькнула и тут же исчезла, оставив после себя лишь кроткое изумление. Нет, смерти Хаук этому импу совсем не желал. Но и в глаза б больше не видел.
Часть 15
Джей лежал и слушал шипяще-рычащую перепалку, то и дело переходящую на повышенные тона. Слушал и ухмылялся — черт знает, какой мальчишка забавлял его больше. Но если Хауку позволительно было не понимать, что подобное разбудит весь отряд, то имперский удивлял. Поначалу Джей даже заподозрил попытку провокации, пусть не ясно — кого и зачем. Но быстро понял: Его Величество Отличник всего лишь пытается самоутвердиться наиглупейшим способом из всех возможных.
Не на того напал.
Хаук вполне держался, не полез в драку, не сорвался на крик, но и не позволил вытирать об себя ноги — чем Джей был, пожалуй, горд. Хотя понимал, что в иных обстоятельствах пришлось бы разнимать. Мальчишка подрос. Достаточно, чтобы уяснить: Пустошь не место для долгих и громких разборок.
Перепалка смолкла. Джей слышал, как Микки быстро допил остатки своей кружки и ушел на самый край стоянки — спать. Просто так валяться стало скучно. Сон возвращаться не спешил, сменяясь ноющей болью во всем теле, которую днем Джей загонял как можно глубже. Стремился о ней забыть, как забыл о выбитом зубе и последствиях драки в честь несостоявшейся казни.
Центра все равно заменить некем.
Зуб, правда, вставит новый, как вернутся.
Джей встал, поймав удивленно-виноватый взгляд Хаука, потянулся, как мог, прошелся по лагерю, чтоб проснуться окончательно, и сел рядом:
—Смотрю, ты тут развлекся, а?
Хаук смутился, фыркнул и тут же с вызовом поднял глаза:
—И давно ты в зрителях?
—С самого начала,— хмыкнул Джей, наоборот уставившись куда-то вглубь печки, как его ученик до этого. Жаль, что в пустыне не развести костра. Огонь Джею всегда нравился больше.
—И ты… ничего ему не скажешь?— через некоторое время очень тихо спросил Хаук. Имперский уже уснул, почти мгновенно, и дрых как младенец.— За «убийцу».
—Тебя это так задело?
—Ну…
—Я действительно убил остальных.
Хаук помолчал. Ковырнул пальцем песок, поглубже вдавил кружку, упорно смотрел куда-то вниз:
—Но его же ты спас?
—Его еще можно было.
—Значит, я верно сказал. И да — задевает. Этот ублюдок тебе по гроб жизни благодарен должен быть, а вместо этого…
—Один городской как-то полез бить мне морду…
Палец Хаука, до этого вычерчивающий в песке неясные закорючки замер. Сам мальчишка старательно буравил взглядом оставленную точку, все больше пунцовея ушами и хмурясь в очевидной попытке заносчиво возразить — намек он прекрасно понял, а на память не жаловался. Джей мягко рассмеялся и от души хлопнул ученика по спине:
—Иди спать. Я на часах.
—Кас сказал его будить. Да и тебе наверняка хреново. А мне еще больше часа.
—Я тут главный.
—…
—А ты споришь с прямым приказом.
—Ладно, понял я.
—Да и еще, Хаук. Раз ты так поладил с нашим новеньким, тебе за него и отвечать.
—Чего?!
—Ну,— Джей задумчиво заглянул в оставленную в песке чашку и разочарованно увидел там пустое дно,— Микки у нас теперь совсем обиженный. Черт его знает.
Конечно, Джею хотелось бы верить, что имперский все же не совсем идиот и его обида вкупе с патриотизмом — наигранным или нет — не уйдут куда-то дальше слов. Но Пустошь есть Пустошь. И удара в спину от трусливого молокососа совсем не хочется. У таких фантазия на подлости слишком хорошо работает. Хаук, кажется, тоже это понял. Спорить не стал — только посерьёзнел и кивнул. Возможно, лучше было б повесить роль няньки на Кастиэля: у того и опыт больше, и влияние, и вид повнушительней. Но Кас нужен на прикрытии. Ему не до того. А Джейд это Джейд. Ей такое поручать нет смысла.
В вялых раздумьях о том, что же все-таки делать с импом и как лучше вести себя с ним в новом отряде, если кто поможет на тракте, прошел остаток ночи. Будить на смену Джей никого не стал: отдыха ему хватило. Зато поднял отряд на пару часов раньше, когда в пустыне все еще полноправно царил ночной холод и синие предрассветные сумерки.
Мир вокруг засыпал. Пески куда опаснее ночью, чем под палящим солнцем. Живность тут любит прохладу. Более того — холод. Большая часть видов прекрасно видит в темноте, другим зрение и вовсе не нужно. Раньше, когда-то давно, были отряды, предпочитавшие идти в ночь. Но гибли они гораздо чаще, если верить архивам и истории. Потому центровые вскоре полностью отказались от такой практики: палящий зной выглядел куда приветливей большинства ночных тварей.
Джей буквально слышал, как невидимая для следилки мелочь исчезает, прячась в норы, ульи либо под песок. Чуял, как засыпают те, что покрупнее. Радар поймал всего одну тварь, но Джей знал, что рядом трое. Одна не станет охотиться у гнезда, вторая только этой ночью появилась на свет, а третья, привлеченная запахом новорожденной, проиграла и теперь отползала прочь. Спасалась бегством. Если вовремя не найдет убежище, жара выдаст запах её крови, и дневные падальщики будут рады новому пиру.
