—Ну, знаешь…
Недоговорив, Хаук по примеру Джея содрал почерневшую шкурку и впился зубами в неожиданно мягкое мясо. Только сказанное, увы, было слишком хреновой приправой к завтраку.
Так продолжалось вечность.
Долгую, жаркую, тягучую. Под конец Хаук вовсе перестал различать что-то перед собой, Джею повиновался на автомате. Двигался — тоже. Два дня передышки казались незначительными секундами, а в голове упрямо бился один единственный вопрос: когда? Черт возьми, когда все это закончится?!
И, увидев перед глазами вместо пронзительной синевы освещенный скупым светом потолок, Хаук подумал, что вот он: его собственный рай. Вокруг было тепло и непривычно мягко. Волосы шевелил легкий прохладный ветерок. Всё казалось невероятным сном, проснуться после которого в выжженной пустыне стало бы худшим кошмаром.
Впрочем, появившаяся в поле зрения морда драгоценного учителя привела в себя не хуже раскаленного песка.
—Я что, жив?— просипел Хаук первое пришедшее на ум.— Или ты того, со мной?
—Раз несешь дурь, буду считать, что ты в порядке,— усмехнулся Джей и без вопросов вытряхнул из мягкого уюта кровати. В прямом смысле. За ногу. Хаук едва успел извернуться, чтобы избежать знакомства затылка с полом.
—Охренел?!
—Почти сутки дрыхнешь, хватит с тебя. Тем более уже полностью восстановился.
—Это ты с чего взял?!
Рядом раздалось сдержанное покашливание, и Хаук повернул голову, чтобы встретиться с ровным взглядом мужика в белом медицинском халате. Только сейчас, оглядевшись, высотник узнал обычную больничную палату. Ну, не самую обычную. В своем городке он такой просторной в жизни не видел.
—Душ, завтрак — и идем в гостиницу,— коротко скомандовал Джей. Хаук подчинился, осознав сказанное, лишь когда в загривок ударили тугие струи едва теплой воды. В гостиницу, значит? Выходит, здесь у Джея не нашлось таких друзей, как Страйд.
На улице оказалось оживленно и шумно. Но город снова смог удивить. Хаук ждал чего-то вроде Брайта — полное торгашей, забегаловок и ремесленников, а увидел… Детскую площадку. Ничего другого в голову просто не шло. Дети тренировались, дети играли, дети выслушивали какие-то внушения от наставников, дети вдохновенно малевали что-то на одной из немногих чистых стен… Повсюду было столько детей, что присутствие старших как-то терялось.
Хотя, конечно, далеко не всех тут справедливо звать детьми. Попадались совсем малыши, лет одиннадцати на вид, но большинству можно было дать пятнадцать или больше. С запозданием поняв, что это все ученики, Хаук почувствовал себя крайне странно. От кого-то он слышал, что в имперских школах можно остаться на второй круг за хреновую успеваемость.
Хауку было неуютно, будто он оставался так раз десять.
—Город новичков, как видишь, не зря так назван,— тем временем завел Джей очередную лекцию, выруливая верную «летучку» со стоянки.— Первая ступень в жизни любого «внешнего». Город принадлежит Вольным, тут действуют наши законы и порядки: нет даже имперского поста. Но импы — постоянные гости. Их молодежь загоняют сюда группами человек по десять из каждого основного подразделения. Я потом узнаю их расписание, чтобы тебе не пересекаться с малышней. Но вообще привыкай, это не единственный общий «тренировочный» город.
—Вот как…— Хаук проводил глазами мальчишку в форме высотника и его учителя, уловил краем уха что-то про страховку и усмехнулся: — Кажется, я у тебя жуткий переросток.
—Тебя так волнует возраст?
—Не то чтобы…— Хаук скрипнул зубами, но неожиданно признался: — Просто чувствую себя странно. Тем более, ты сам не так уж и старше.
—Ну, это правда, что учиться начинают с раннего детства. Причем Вольные — гораздо раньше импов. Просто потому, что у нас нет школ: у кого есть возможность, тот вбивает азы в голову своей малышне, едва те научатся говорить. Но исключений хватает. Такие, как ты, не редкость, Хаук. Тем более, ты идешь не с нуля. А кроме того — быстрее и лучше воспринимаешь информацию. Запоминаешь так точно. Твоя основная проблема — твой организм. Другими словами, мозги есть, но толку от них, если ты отрубишься раньше, чем они пригодятся? В Пустоши многое решают рефлексы. Скорее всего любой из этих детей способен выдержать такой же забег и при этом войти в город на своих ногах, а не полуживой тряпкой на моей «летучке».
—Ну, блеск! Охренеть как за них рад,— буркнул Хаук просто чтобы что-то ответить и проводил взглядом очередного малыша с обвязкой в руках. Почему-то из всей этой пестрой детской толпы глаз цеплялся лишь за высотников.— Так сколько тебе? И что мне-то делать?
—Тренироваться,— пожал плечами Джей, пинком открывая створку ворот, за которыми начиналась территория местной гостиницы. Та скрипнула и неохотно отворилась чуть шире, позволяя протиснуться в неухоженный двор. На первый вопрос Хаук ответа так и не услышал.
Гостиница слишком контрастно отличалась от всего вокруг. Хаук так и замер, разинув рот, глядя на устремившееся вверх многоэтажное здание, будто сделанное из золота. Смотрелось безвкусной дрянью. Но выглядело внушительно. В любом случае не походило ни на полуразвалившиеся забегаловки родного города, ни на постройки Брайта.
—Что за?— выдал Хаук уже в спину Джею.— Это точно гостиница?
—Да. Единственная, в которой всегда есть места. Вообще тут есть городская, но она всегда забита: бронируют заранее. А снимать комнату я не хочу.
—Что, мало идиотов, готовых жить в… этом?
—Нет, цены высокие.
—А… А почему снимать не хочешь?
Джей передернул плечами, но, чуть помедлив, все же ответил:
—Про меня и так несут чушь на каждом углу. Еще соседей не хватало.
Хаук прикусил язык. Что уж говорить, о Джее растрепали везде, где можно. Стоило ему тогда выйти из тюремной камеры, как тут же прилип какой-то «представитель „Вестника“» с диктофоном. Был послан по адресу. Но абсолютное молчание со стороны Командующих и бездействие офицеров Империи сделали ситуацию гораздо хуже. И пусть первая волна новостей сошла на нет, еще когда небольшой отряд был на пути с Плато, отголоски ее ощущались до сих пор. Невольно приходила в голову мысль, что будь сейчас другое время и другая эпоха, Джею бы не давали прохода. Но его имя и репутация все же заставляли городских держаться подальше. А «внешние»… «Внешние» молчали. Некоторые отводили глаза, некоторые наоборот. Сам Джей сказал, что Право Крови — ультиматум, и больше вопросов задавать не позволил.
Да Хауку и не хотелось.
Лекции о Пустоши были уж точно интересней взглядов учителя на жизнь и общество.
Но последствия целой цепочки громких событий все же давали о себе знать. Хаук пытался не замечать то, как некоторые таращатся на Джея, прямо лупят глаза беззастенчиво и открыто. Что происходило с самим Джеем за этой маской ледяного высокомерия, трудно было представить. Вон, местные не исключение. Уж у тех, кто держит гостиницы, времени читать новости точно навалом. Что еще за этой стойкой делать? Тот же комендант, как Раш, только пузат и выглядит важнее. А взгляд самый мерзкий — из тех, что ищет способ подороже продать весточку о такой встрече.
