Глава 1
Впоследний раз повернувшись перед старым овальным зеркалом, Пётр счёл внешний вид вполне сносным. Парадный серый сюртук изкамлота, белая сорочка своротником-стойкой ишёлковый шейный платок, повязанный слёгкой небрежностью, могли выдать его застоличного франта только лишь тем, кто совершенно неразбирается встоличной моде.
Петя вмоде неразбирался, иксобственному гардеробу относился слёгкой небрежностью. Его скромным нарядам неравняться слоском городских щеголей.
Для них одежда была лишь отражением собственного статуса вобществе, которое моментально подметит ислегка потёртые обшлаги его сюртука, иначищенные мелом медные пуговицы. Вот только упарня были немного иные приоритеты, нежели тратить финансы напускание пыли вглаза окружающим.
Довольно ощутимый дискомфорт доставляла лишь плоская бархатная коробочка, находящаяся вовнутреннем кармане сюртука, ледяным холодом обжигающая грудь.
Это очень нервировало, поскольку если то, что вней находится, вырвется насвободу, ремонтом комнаты всё неограничится. Нужно будет отстраивать поместье. Вот только людям внем будет уже всё равно.
ИПетру именно сегодня нужно было убрать эту гадость изпоместья Державиных идоставить заказчику. Такой был уговор, аслово Полозов держал всегда.
—Сегодня твои именины,— проворчал парень отражению, пригладив порядком отросшую густую чёлку, норовившую залезть вглаза.— Так что, тебе придётся раскошелиться нацирюльника.
Вконце концов, ссегодняшнего дня ему положено денежное довольствие, как ступившему напрямую дорогу ксовершеннолетию. Неочень много, ноэто существенно упростит ему жизнь.
Настойчивый стук вдверь заставил его едва уловимо поморщиться.
—Петя Захарович? Выуже встали? Петя Захарович?
«Одно итоже!— вздохнул парень.— Петя Захарович… Похоже, сэтим уже ничего несделать. Носегодня небуду портить себе настроение иосаживать зарвавшуюся девицу. Сегодня уменя другие планы».
Маруся, одна изслужанок его дядюшки, была доброй имилой девушкой, при этом являясь эталоном пренебрежения кэлементарным правилам приличия. Тоона ввалится сосвоей крестьянской непосредственностью кнему вванную, чтобы: «нукак можно вледяной воде-то мыться. Захолонете, Петя!». Тоначнёт при гостях накладывать ему полную тарелку еды, тем самым выставляя его каким-то обжорой. Никакого такта, ноэтого уже было неисправить.
Даиотносились кней уже скорее, как кчлену семьи, чем кобслуге.
Марусе быдавно указали надверь, небудь она расторопна поработе настолько, насколько бесцеремонна ипо-своему наивна. Вот только впоместье Державиных костальной прислуге тоже относились суважением из-за дядиных принципов. Парень судовольствием что-то быподправил вэтом, но, формально, оннаходился ненасвоей территории.
Последней еёвыходкой был ночной визит кюноше вкомнату, где Маруся снедвусмысленными намёками играцией парового локомотива вознамерилась сделать изнего мужчину, видимо считая, что для парня это будет новый опыт.
Пётр досих пор немог досконально вспомнить, что он, ошарашенный этой святой простотой, смог ейнаплести, чтобы выставить, наконец, Марусю изсвоей комнаты, но, спомощью каких-то небесных сил, ему это удалось.
Нето, чтобы онтрусливо шарахался отпротивоположного пола, или что-то вовнешности Маруси его смущало— нет. Наоборот, она была миленькая, иподобные случаи вобществе повсеместно практиковались смолчаливого одобрения родителей взрослеющих юношей. Наэто смотрели сквозь пальцы, если вовсе неодобряли.
Вот только спать ссобственной служанкой, атем более сМарусей, Пётр считал совершенно лишним. Апроблемы наданном этапе жизни, ещё, как минимум, пару лет, ему были абсолютно ненужны.
Онтерпеть немог, когда его называли простецким «Петя». Чудилось ему что-то мещанское вэтом. Петей или Петькой можно было назвать одного изоборванцев, которые промышляют наВторой Базарке, ноникак немолодого, практически совершеннолетнего, юношу-аристократа.
—Петя Захарович!— приоткрытую дверь просунулась белокурая голова.— Вас дядюшка уже второй раз изволили спросить. Завтрак стынет!
—Итебе доброе утро, Маруся,— вздохнул парень, скрипнув зубами.— Передай дядюшке, что ясейчас буду. Это всё?
—Хорошо,— посветлела лицом девушка.— АЗахару Андреевичу что сказать? Онтоже интересовался.
—Какому Захару Андреевичу?— спустя несколько секунд переспросил Петя, чувствуя, как отярости кровь начинает стучать ввисках.
—Так батюшке жвашему,— удивилась Маруся.— Полозов Захар Андреевич уже как час изволили прибыть. Чаёвничают сДемьяном Остаповичем вгостиной.
Интересоваться удевушки, какого рожна уних вдоме делает этот человек, который понедоразумению считался его родителем, Петя, понятное дело нестал. Неейэти вопросы нужно было адресовать.
* * *
—Доброе утро, Демьян Остапович,— Пётр вежливо поприветствовал хозяина дома, полностью игнорируя расположившегося напротив дяди мужчину.— Мария доложила, что выменя уже второй раз спрашиваете. Что-то срочное случилось?
—Пётр,— Демьян Остапович резво поднялся скресла, шагнув навстречу Пете.— Нуиди ятебя обниму, дорогой!— радостно взревев, онрасставив громадные ручищи.— Именинник!
Напустив невозмутимый вид, Пётр позволил себя сграбастать вмедвежьи объятия, моля, чтобы непришлось звать лекаря после эдакого проявления искренней радости. Оказаться набольничной кушетке сосломанным позвоночником— явно нелучший подарок нашестнадцатилетие. АДержавин мог. Дури внём хватало.
—Дядюшка, если вывознамерились меня задушить, смею заверить, что вынаправильном пути,— просипел Пётр, старательно выговаривая слова, несмотря наподступивший кгорлу комок. Глаза почему-то защипало. Ситуацию спас естественный жест, которым юноша помассировал переносицу, словно натёртую длительным ношением пенсне.
Вот только пенсне Петя неносил.
—Орёл!— громыхнул гордый голос Демьяна Остаповича.— Настоящий Полозов. Петя, прими мои искренние поздравления!
—Благодарю вас,— выверенный поклон был давно отработан, новэтот раз, почему-то оказался постыдно смазан.
Очень возможно потому, что кланялся Пётр исключительно Демьяну Остаповичу, стараясь, чтобы даже тень недёрнулась всторону спокойно сидящего вкресле отца.
Недостоин онего поклона. Иникогда небудет достоин.
—Янаслышан, что этот день утебя был распланирован пособственному усмотрению,— понимающе подмигнул дядюшка.— Но, мыбыпопросили тебя задержаться. Есть разговор.
—Демьян Оста…
—Пётр, ябыпопросил,— исправился дядя, поняв ошибку.— Я… тебя очень прошу…— тихо добавил он.— Всего полчаса. Ну?
—Как будет угодно,— вздохнул парень, взглянув наединственное свободное кресло, которое, вот незадача, стояло ближе кего отцу, нежели кдяде.
