Окончание сеанса.
На этот раз никаких эксцессов во время моего пребывания внутри себя не было, вот только одно явное изменение было. Мир стал в разы чётче! Все углы, все перепады, все неровности и более мелкие колыхания стали четко видны мною. Наверное, я выглядел сейчас как малое дитя, которому показали фокус.
— Это ещё мелочи, — усмехнулась Валерия, повернувшись ко мне лицом. — Вот когда получишь свою специализацию, когда разблокируются более глубокие улучшения, тогда ты поймёшь, что такое воистину чёткое зрение.
— А насколько может быть чётким зрение? — ради интереса спросил я у неё, на что она с самодовольной улыбкой ответила мне.
— На расстоянии в две сотни метров можно разглядеть мошку.
— Не плохо так!
— А то, — улыбнулся она. — Ладно, иди. Вроде теперь ты полностью здоров. Только помни о своей аномалии зерна, ещё неизвестно, как оно проявит себя в дальнейшем.
Глава 18
— Альфа-один, доложить обстановку, — прозвучал в мысле-канале женский голос, что несколько резало слух и ломало психику, так как все привыкли, что команды раздавали бойцы несколько иной половой принадлежности.
— Центр-один, я — Альфа-один, — начал отвечать я так же в выделенном чисто для нас мысле-канале, но который слышали все остальные. — Вижу фортификационные укрепления, много противопехотных укреплений, а также присутствует тяжёлая артиллерия с противотанковыми орудиями.
— Что по личному составу противника? — также спрашивала наша командирша.
— Наблюдаю более сорока единиц противника на стенах, предположительно, по пять единиц сидит в дотах, как минимум по трое в обслуживании артиллерии и противотанковых орудий. Всего дотов десять штук на нашей линии, артиллерии двадцать две единицы, противотанковых орудий двенадцать штук.
— Вас поняла, Альфа-один, — через мысле-канал до меня дошли одобрительные эмоциональные нотки Мглы, что не так давно навещала меня в комнате.
Сейчас у нас было интересное занятие, совместное. Одногодок оказалось очень и очень много, нас было где-то под четыре тысячи человек, а это целая армия по современным меркам. В данный момент примерно половина от всех первогодок выступала в роли нападающих, а вторая половина как раз сидела в охеренном укреплении, которое просто так не взломать, тут нужна военная хитрость.
Наш взвод поделили на два больших отряда и одну тройку — мою тройку. Одна половина отряда, ровно пятнадцать человек, были чистыми пехотинцами, их одели во что-то похожее на современные боевые доспехи, снарядили достаточно убойным оружием и сказали ждать. По сути — всё тоже пушечное мясо, которым не повезло. Хотя туда поставили тех, кто не особо отличался старанием за прошедшие четыре месяца, так что они сами виноваты в том, что ими будут продавливать фронт. Вторая половина отряда — двенадцать человек, выступала в роли операторов, стрелков, водителей и командиров боевых машин. Мы сами удивились, когда нам предоставили возможность управлять реальными боевыми машинами, которые переделали под нужды Академии, так что для нас это была честь. Ну и наша тройка — я, Лаки и Пульсар, единственная тройка на десять взводов, которой повезло выполнять функции разведчиков. Мы очень рисковали, дважды чуть не нарвались на патрули, которые нам строго-настрого запретили ликвидировать, так что… Нам повезло меньше всего. Причиной нашего назначения, скорее всего, оказался тот факт, что мы прошли через реальную задницу, которая дала нам столько опыта, сколько нет у всех остальных.
Вот только сейчас нам путь был полностью отрезан. На другом рубеже, примерно в паре километров от нашего сводного батальона, вроде так называется наше объединение десяти взводов первокурсников, была обнаружена группа разведки другого сводного батальона. Это поспособствовало усилению бдительности патрулей, а ещё некоторых снабдили тепловизорвами, судя из докладов других разведчиков. Лично я таких побрякушек ещё не видел на шлемах наших противников.
Сегодня было не просто групповое занятие, сегодня мы должны были понять, как именно работать в таких больших формированиях. Это на самом деле сложно, особенно командирам. Если начинать сверху… Стратеги — они координируют все действия своих сил, играют в долгосрочную перспективу, ставят на то, что выбранная ими линия поведения окажется верной. Дальше в дело вступают командиры поменьше. Они должны понять, какие тактики действий смогут пригодиться, чтобы можно было реализовать выбранную старшими начальниками стратегию.
В данном случае у нас общая цель, стратегия одна — нанести один мощный удар с другой стороны двумя сводными батальонами, отвлекая всех противников на себя, в то время как с противоположной стороны с использованием большого количества техники должна ударить другая группа.
Нашему взводу повезло меньше всего, мы попали в число тех, кто должен нанести первый удар, причём мы были почти на переднем крае, а если быть точным, то во втором эшелоне должны были пойти второй волной. Первые — штрафники, эти взводы хуже всего показывали себя на занятиях, их результаты во время практики оказались хуже некуда… В общем — гарантированные смертники, у них даже поддержки техникой не было.
— Если наши попрут, — начал говорить в мысле-канале нашей тройки Лаки, — то нас просто сомнут. Если верить картам, которые скинули в нашу временную базу данных, то удар как раз приходится на нашу линию.
— Правильно, — ответил я ему, продолжая разглядывать противника через оптику снайперской импульсной винтовки, — тут больше всего противника, если верить отметкам других разведчиков, а нашим группам это как раз и надо…
— Да наши же тут все полягут! — возмутился всё в том же мысле-канале Пульсар. — Это же не дело, вот так вот людей на убой бросать! А если бы это был реальный бой?! Они бы точно полегли при таком выборе действий.
— Если был бы реальный бой, — отстранился я от прицела и посмотрел на нашего деревенского простака, — то наши бы отряды были ещё меньше, так как других бы стянули в основной кулак. Это называется обманный маневр. Да, люди бы погибли, зато другим бы позволили жить. Это война, ты сам видел, что происходило с опытными и весьма развитыми воинами на той планете, так что… Пусть лучше кто-то отвлекает внимание, чтобы другие могли спокойно ударить в спину.
— Всё равно это неправильно! — продолжил возмущаться Пульсар. — Я понимаю, что это война и, типа, боевые действия… Но вообще война — дело неправильное! Почему все мы не можем решать дело миром? Например, играя в какие-нибудь игры?! Вот было бы клево! Ты победил в партии в шахматах и тут бац, тебе на голову город свалился… Я чувствую, что вы меня считаете дураком.
— Не-а, — несколько задумчиво ответил Лаки. — Просто я где-то такое или видел, или что-то про такое слышал. Точно не скажу, но что-то было.
— Всё, отставить разговоры, — на правах командира я отдал это приказание. — Отвлеклись, и хватит. Противник что-то зашевелился… Пехота стала стягиваться к дотам, траншеям и блиндажам… Пушки стали наводить… Твою ж!..
