Навторые сутки онвыглядел более смелым, более решительным. Смело зашёл, даже несняв свой автомат спредохранителя, повернулся комне спиной, выдвинул стол ипоставил нанего тарелку седой, после чего уже развернулся ибегло осмотрел меня. Ивышел, хотя поего виду, потому, как онстоял, можно было понять, что ончто-то хотел мне сказать.
Натретьи сутки ничего так инеизменилось, только онболее смело зашёл, автомат был наэтот раз заспиной, спокойно всё сделал итак жеспокойно вышел. Видимо, унего был какой-то спор сосвоими товарищами, так как, когда дверь открылась второй раз, чтобы выпустить охранника измоей камеры, там послышались восторженные возгласы.
Кормили меня, кслову, один раз вдень. Нозато как! Обжаренный трёхкилограммовый кусок мяса. Горячий… даже соспециями… даже столовые приборы, чтоб их, ставили. Ядаже начинал чувствовать себя нормальным человеком. Просто внутри бетонных стен толщиной около двух шагов. Нуидверь была металлическая сбетонным усилением смоей стороны.
Начетвёртый день, попрошествии как раз нескольких суток, снова зашёл этот жепаренёк. Нонаэтот раз онзадержался, повернулся комне исклонил голову набок. Ясмотрел нанего ипытался понять, что жеонхочет, долго пытался это сделать, наверное, сминуту. Онтак инедвинулся сместа, из-за чего мне пришлось брать инициативу всвои руки.
—Что тыхочешь?— тяжело вздохнул я, так иневстав сосвоей койки.— Непросто жетак тыменя сминуту сверлишь взглядом.
—Просто хочу понять, что тытакое,— спокойно ответил паренек.— Все говорили, что ты— какой-то монстр, убийца, ноявижу спокойного человека, который просто ждёт.
—Спокойного человека,— усмехнулся я.— Моё спокойствие… дорого мне стоило. Тыбылучше спросил, что сомной делали, из-за чего яначинал вести себя как монстр. Авообще, да,— посмотрел янанего ипреобразил свою руку,— вкаком-то смысле я— монстр. Авот тыдаже неиспугался…
—Яэто уже видел,— спокойно сказал охранник.— Вживую впервые. Новижу непервый раз, так что янеудивлён. Номне говорили, даисам явидел, как тыуничтожаешь своих соперников. Было видно, что ты… ненормальный, скажем так. Ноявижу вполне адекватного человека, который через многое прошёл.
—Очень через многое,— кивнул я, апотом бросил взгляд надверь.— Тебя искать небудут?
—Ятам сейчас сижу один,— усмехнулся боец.— Только вчера разносчики еды решили задержаться, чтобы узнать, что ямогу, ачто немогу. Сейчас там никого. Иникого небудет. Тынаходишься в… как быправильно сказать.
—Тут только один вход иодин выход,— ответил язанего.— Сто пятнадцать шагов вперёд, после чего будет Т-образный перекресток, авот дальше незнаю,— соврал я, чтобы непривлекать ксебе внимания, что язнаю примерное местоположение своей камеры относительно остального тюремного комплекса.
—Ну, примерно так, да,— кивнул он.— Рядом ствоей камерой моя сторожка ивсё. Больше ничего вэтом закутке нанесколько сотен метров нет. Новсё равно… тыспокойный. Очень спокойный. Говорят, одного охранника тыубил, аменя даже нетрогаешь. Почему?
—Тот каждый день глумился надо мной,— сжал иразжал ямедленно кулаки, вспоминая того урода, гася всебе чувство злости игнева.— Будил пинками, избивал несколько раз, когда ябыл немощным. Вот ипоплатился онзаэто. Тыещё никак непровинился. Тытут новенький, судя повсему, впервые назначен охранять меня. Так что ктебе уменя претензий пока нет. Кроме одной. Тытут служишь, азначит, виновен, как ивсе остальные.
—Меня сюда назначили десять дней назад,— выдвинул стул этот боец иприсел нанего.— Ядаже незнал осуществовании этого… заведения. Хрен знает, как это место обозвать. Пять дней ябыл навнешнем периметре охраны, наповерхности, после этого нас поменяли, мою группу распредели для охраны всего периметра, внутреннего.
—Ага,— кивнул я, подтверждая свою догадку отом, что мынаходимся под землей.— Интересно, однако. Тоесть тебя сюда назначили насильно?
—Тынезнаешь, как унас напланете все люди отдают так называемый долг?— искренне удивился парнишка.— Сначала год обучения, потом год обязательной так называемой контрактной службы. Уменя оставалось три месяца, именя воткнули наэти три месяца сюда…— пожал онплечами.— Но, судя повсему, застряну ятут куда набольшее время. Последних неменяли из-за начавшейся войны полгода.
—Войны?— начал играть ядурочка, смотря искренне глупыми глазами напарнишку.— Какой еще войны?
—Тебе даже новости непоказывают?— опять удивился он.— Идёт самая большая икровавая гражданская война извсех, которые только были. Клан Греев решил объединить человечество, уничтожив остальные кланы. СРедами иВайтами пока возник паритет, авот остальные, мелкие кланы, Греи уничтожают спокойно. Унекоторых всего подва десятка систем, унекоторых больше. Ноуже сейчас осталось всего шесть кланов.
—Ниочём неговорит,— усмехнулся я.— Лучше мне скажи, когда расследование завершиться иясмогу закончить этот чёртов турнир? Хочется уже отмучится ибольше невидеть смертей, неубивать. Надоело. Немогу так больше…
Япытался играть напублику, пытался вести себя максимально жалобно. Парень явно был изсочувствующих. Этим можно было пользоваться. Онуже рассказал мне больше, чем кто-либо другой, несчитая старика. Ему могло прилететь… нопочему ядолжен переживать занего? Онхоть иневыбирал эту службу, онсейчас служит, азначит… мой потенциальный враг.
—Яслышал, что где-то через две недели,— пожал плечами парнишка.— Может, больше, может меньше. Меня, меняют раз вдвенадцать часов, так что ямогу много пропускать.
—Вдве смены работаете?— немного прищурился я.
—Ага,— кивнул он.— Раньше, говорят, работали втри смены, нонас сейчас прибыло меньше. Ноитак нормально. Времени для сна хватает, еду носят, душевых хватает. Служба относительно спокойная. Даже пока недёргали нас, чтобы скакими-то заключёнными бодаться. Слышал, тут пару раз бунты поднимали.
Бунты, значит… интересно. Это означает, что невсё потеряно для меня, для них. Если верить старику, токогда-нибудь что-то произойдёт, что ондаст мне какой-то шанс. Нелюблю, когда меня используют втёмную… новлюбом случае ужлучше так, чем никак. Аесли втот момент, когда уменя этот шанс появится, активизируются идругие заключенные, тобудет куда более интересно.
—Ладно,— поднялся парнишка ипотянулся.— Пойду напост. Атоскоро время доклада, нехочу его пропускать. Уже получил как-то раз нагоняй зато, что зачитался… атут могу стобой заболтаться иещё больший нагоняй. Так что… пойду.
—Спасибо заразговор,— попытался улыбнуться я, хотя уже начал забывать, как это делается.
—Данезачто,— дёрнул онплечами.— Лично яприятно удивлён, что слухи оказались лживы.
Нелживы, парень, ойкак нелживы. Просто иногда нужно играть, надевать маску, чтобы скрыть истинные намерения. Исейчас… видимо, ябыл достаточно хорошим актёром, чтобы запудрить тебе мозги. Если появится тот шанс… тотебя я, возможно, инеприкончу. Хотя следовало бы… ненужно оставлять следов, кого-то заспиной, лишних свидетелей. Но… оннезнает, что тут происходит насамом деле.
Похоже… разговор состариком повлиял наменя больше, чем ятого хотел. Или это просто человечность вомне начала просыпаться? Или мне всё кажется, иятаким был всегда, просто небыло возможности проявления для этой человечности? Влюбом случае надо ждать ипродолжать тренироваться. Без тренировок будет застой, апосле застоя ирегресс, чувства притупятся, навыки уйдут наглубину памяти… надо тренироваться. Надо развиваться. Надо становиться сильнее, непоказывая всему миру это.
