Несмотря на то что Емельянов предоставил информацию по своим конкурентам, отдел разведки всё равно получил задание собрать сведения о Василе и Сиплом. Так надёжнее.
Ночной клуб «Вишнёвый сад» готовился к открытию. Я собирался посетить его на днях, чтобы под видом проверки готовности найти вход в хранилище артефактов.
Есения учила меня фехтованию. Я инструктировал снайперов, как поражать цели, перемещаться и избегать ответного огня в городских условиях. Осваивали они это дело быстро, однако всё упиралось в отсутствие гулей. И эту проблему нужно было решать. Однако ускорить процесс возможным не представлялось: симураны не могли размножаться и расти быстрее.
В школе поставили пьесу Марины. Молчанова-таки получила главную роль и блестяще с ней справилась. Вся труппа в одночасье стала созвездием на Преображенском небосклоне. Фустова оказалась окружена толпой поклонников. Я, уйдя в тень (в переносном смысле), не мешал ей наслаждаться вниманием противоположного пола. Хомутов действовал решительно, напомнив девушке об их совместном прошлом и, кажется, угрозами отвадив наиболее опасных с его точки зрения конкурентов.
И всё же, план работал не так хорошо, как хотелось бы. День на третий после премьеры Марина поймала меня в вестибюле, отвела в сторону и спросила, настороженно глядя в глаза:
— Коля, ты что, меня избегаешь? Только честно!
— Нет, конечно. С какой стати?
— Мы почти перестали общаться. Меня это очень беспокоит.
— Просто не хочу тебе мешать пожинать плоды заслуженных трудов, — улыбнулся я. — Ты теперь звезда, и…
— Я так и знала! — перебила девушка, всплеснув руками. — Это всё из-за проклятых поклонников! Ты решил, что у меня есть к кому-то из них интерес?! Или что я снова стану встречаться с Ростиславом? Клянусь, этого не будет никогда! — Марина вдруг сделала ко мне шаг и робко, застенчиво улыбнулась. — Мне ты нравишься, — сказала она тихо. — Понимаешь?
Чёрт! А вот это уже совсем нехорошо. Девушка перешла черту невозврата, не поинтересовавшись, что я думаю на этот счёт. Впрочем, её легко понять: она-то решила, что я отступил, считая, будто она меня забыла из-за свалившейся на неё популярности. На что я и рассчитывал. Однако Марина оказалась из другого теста. Есть такие женщины, которые верят лишь в единственного, посланного судьбой. И выбрав его, почитают за подвиг пронести верность и любовь сквозь все препятствия и невзгоды. Это, конечно, самые преданные особы, достойные восхищения — кроме шуток. Но они же и самые опасные. Потому что избавиться от них трудно и чревато. Отказ они воспринимают как предательство. Не только их лично, но и самой идеи любви.
В общем, я неверно оценил Марину. Меня это раздосадовало, но не удивило: женщин вообще трудно понять. Нужно очень хорошо их знать, чтобы манипулировать с гарантированным успехом. И то… Я бы поостерёгся. Поэтому меня до сих пор напрягает, что приходится задействовать Есению в операциях по устранению. Кто её знает, что у неё в голове за дисциплинированностью и чётким исполнением приказов. Может, девочка уже страдает, что вынуждена участвовать в убийствах. Она ж воин, вдобавок из благородных. Не дай Бог решит, что я ничем не лучше Новака, от которого она ушла. Чем это для меня обернётся?
— Ничего такого у меня и в мыслях не было, — ответил я Марине. — Что ты такое говоришь? Мы с тобой друзья, и никакие поклонники этого не изменят. Просто мне не хотелось тереться рядом — это выглядело бы так, словно я пытаюсь всем напомнить, что по моей пьесе тоже ставили спектакль. Понимаешь?
Однако девушка изменилась в лице ещё прежде, чем я договорил.
— Друзья? — переспросила она дрогнувшим голосом.
— А разве нет? — пришлось изобразить удивление наивного дурачка.
— Да… Конечно… — пробормотала, глядя в сторону, Марина. — Само собой, — она кивнула. — Ладно, я… рада, что ты на меня не в обиде.
— Что ты, никаких обид. Я от всей души за тебя рад. Честное слово.
И всё же, Фустова была не из тех, кто сдаётся, когда на кон поставлена вечная любовь. Зря, что ли, поэты всех времён слагали о ней стихи?
— Тогда, может, отпразднуем? — спросила она, подняв на меня глаза. — Мама решила устроить маленький праздник. Чисто семейный. Ну, и мои друзья, конечно, будут.
Блин! Конечно, теперь, когда я так топил за то, что мы друзья, оказаться было невозможно.
— Конечно. Когда?
Девушка робко улыбнулась. С надеждой. Охо-хошеньки!
— Завтра. В пять начало. Придёшь?
— Само собой. Не знаю, надолго ли, но буду непременно.
Кажется, Марина решила, что не всё потеряно, и что мне просто нужно попрозрачней дать понять, что к чему. Придётся придумать для Хомутова план получше. Иначе его род выдвинет мне претензию за несоблюдение уговора. А мне такая репутация не нужна. Слово Скуратова для всех должно быть всё равно, что кремень.
В замке дела обстояли получше.
Андронова нашла экипажи для всех шагоходов и усиленно тренировала их на полигоне. Планировала в ближайшее время перенести учения на территорию замка, поскольку именно этот объект предстояло защищать танкам.
Уделы Зелёного клана переоборудовались с учётом использования серебряных сетей. Павел рассказал, что отец получил под это дело от императора нехилые субсидии, условием которых было передача опыта остальным кланам. Логично: город-то один. Так что у Шувалова была куча дел. Одних только встреч с баронами и князьями оказалось запланировано чуть ли не десяток. Да и переговоры вести приходилось не по разу. Мне Шувалов намекнул, что сделал запрос Его Величеству на предмет получить дозволение досрочно вскрыть ячейку с родовым кодом — за особые мои заслуги в развитии обороноспособности Камнегорска. Спасибо, что не приписал открытие серебра как стратегического сырья себе. В общем, я ждал высочайшего решения, но без особой надежды.
В одно из посещений дворца Шуваловых, куда я теперь ездил делиться новшествами, разговор зашёл о специализации моего рода. Дело было за ужином, так что присутствовали все члены княжеской семьи.
— Как так получилось, что в городе появился и продолжает существовать до сих пор род ассасинов? — спросил я. — В смысле, почему император допустил это? Мне кажется, правители не склонны поощрять подобные вещи. Ведь убийца может добраться и до Его Величества. Чисто теоретически, разумеется.
— Дело в том, — отложив вилку, проговорил князь, — что некогда ваш род находился на службе у императора. Конечно, это было очень давно. С тех пор много воды утекло.
— То есть, Скуратовы выполняли поручения Белого клана?
Шувалов кивнул.
— И тогда же возвысились. Получая льготы, субсидии, награды и многое другое. А главное — Скуратовы получили от тогдашнего правителя особую привилегию, закрепляющую за ними владеть своей профессией вечно. И отмене этот документ не подлежит.
— То есть, Его Величество полагал, что услуги моего рода понадобятся ещё не одному его потомку?
