—Чего именно? Трона выменя пофакту уже лишили. Имени? Так это неввашей власти. Фамилии?— подумав якивнул.— Пожалуй да, это единственное что выможете.
—Вместе сфамилией тылишишься всего. Титулов, денег, влияния…— едко усмехнувшись проговорил Борис.— Романовы— сильнейший идревнейший род империи, главный землевладелец, если натопошло.
—Может итак, вот только что яотРомановых видел? Как верно объявлял недавно герольд— якнязь Ляпинский, Меньшиков иАрылахский, граф Суворов, попризнанию этой фамилии.— вернув ему едкую ухмылку ответил я.— Апопробуете отобрать это— против вас поднимется вся аристократия. Потому как невами это подарено иневами отнято будет. Икслову, яникому извас присяги иклятвы верности недавал. Только России.
—Яиесть Россия!— гневно проговорил Борис.
—Ты?— яудивленно посмотрел навставшего строна императора ивновь рассмеялся.— Тывообще никто! Инеимператор, инечлен совета Теслы, идаже неодаренный! Тыпустое место, пышущее бесполезной силой иподвешенное впространстве натонких ниточках неспособных выдержать твоего веса.
—Дакак тысотцом разговариваешь⁈— вновь выкрикнула Екатерина. вскочив сосвоего места, ноэтим вызвала лишь новый приступ хохота.— Ты… ялишу твоих детей права напрестол!
—О, это что-то новенькое.— заметил я, отсмеявшись.— Нуикого жевыпосадите напрестол? Морозовых? Невыйдет, наследница рода моя супруга. Может Суворовых? Нудаглупость какая. О, знаю! Долгоруких! Анет, тоже проблема, ихединственный наследник мой прямой вассал. Впрочем, вывсегда можете найти кого-нибудь бесталанного, правда права напрестол унего небудет. Нивглазах аристократии, нитем более вглазах народа.
—Тыслишком переоцениваешь свою значимость, чужак.— сквозь зубы бросил Борис, даже необратив внимания как отэтой фразы вздрогнул Багратион.— Вимперии полно достойных семейств идревних фамилий.
—Нонетвой, верно?— усмехнулся я, видя, как скривилось лицо Бориса.— Именно. Ясам откажусь отфамилии, ирод Романовых перестанет существовать. Ая— нет. Как имои супруги идети. Ноты, считающий меня чужаком, будешь знать, что вэтом роду небольше твоей крови чем влюбом другом семействе великих князей.
—Итыготов отвсего отказаться, лишь бынасолить мне?— ехидно улыбнулся он.
—Отчего отказаться? Выйдя изэтой комнаты иникогда невернувшись водворец, яничего непотеряю. Лишь приобрету. Авот тыпотеряешь всё.— ответил я, раз заразом ударяя посамому уязвимому что унего было— посамомнению.— Титулы, будущее, даже фамилию будущих внуков, которых тыникогда неувидишь. Оттебя неостанется даже памяти. Разве что сноска вучебниках истории— пропавшая бездарность, которая привела империю напорог краха.
—ТЫ!— невыдержав издевательств Борис всё жевспылил, иволна диссонанса разошлась вовсе стороны, сметая насвоем пути предметы иотбросив вскрикнувшую Екатерину. Леонид поморщился, передернув плечами, доменя жеволна ивовсе недобралась. Пусть яинеиспользовал истинное зрение, нодля балансирования накраю, мне пришлось использовать третий глаз ипредвиденье. Так что япочти наавтомате создал пульсирующие волны, погасившие диссонанс.
—Тылибо примешь мое предложение, итвои дети станут наследниками престола, либо вообще невыйдешь изэтой комнаты.— проговорил, быстро беря себя вруки император, ивследующее мгновение стены передо мной сомкнулись, выступившим издругого пространства камнем, щедро фонящим диссонансом.
—Гранит.— уважительно проговорил я, проведя пошершавой поверхности ладонью.— Такой ниогнем невозьмешь, нильдом. Хороший, крепкий камень, который может выдержать сотни лет влюбых условиях. Пожалуй, пару месяцев назад ябыдаже запаниковал, оказавшись втакой западне. Если бымне непришлось пробивать его толщу напротяжении сотен часов.
Сэтими словами ясоздал пресс вкрохотной щели, которую доэтого нащупал пальцами. Находящийся внапряжении камень тут жезатрещал, наего поверхности появилась хорошо различимая паутина, азатем стена рухнула под собственным весом, освобождая нетронутые двери.
—Выможете попробовать объявить наследником ребенка Екатерины. Можете даже найти того, кто помнению аристократии будет достоин. Вот только этого окажется недостаточно.— усмехнулся я.— Полтора года назад страна быдаже незаметила моей смерти. Год назад горевали бынемногие, апоповоду отречения отпрестола почти непереживали. Сейчас, после возвращения Сибири испасения людей сзападных губерний…
—Хочешь развязать смуту? Устроить мятеж, сейчас? Когда страна напороге катастрофы?— обвиняющим голосом проговорил Борис.
—Счего бы? Заменя всё сделает народ.— усмехнувшись пожал яплечами, иперешагнув груду камней вышел вкоридор. Наудивление, вместо смятения иобиды надуше было спокойно идаже радостно. Неучаствовать вмелких интригах, небороться заибез того свое место, неломиться непонятно куда…
Свобода? Пожалуй да, хотя вмоем отношении слово это было крайне неожиданным идаже странным. Только когда яподнялся наборт Феникса, оставаться водворце было опасно инепредусмотрительно, появился червячок сомнения. Машка будет недовольна, это точно. Она торассчитывала насовершенно другой исход. Инге это тоже неслишком понравится, авот Ангелина точно останется намоей стороне… Впрочем, чего гадать. Вот соберу всех ивскоре узнаю.
—Ичто нам теперь делать?— спросила Екатерина, глядя вслед Александру.— Мальчик прав, иармия инарод будут заним, это провал.
—Завтра сделаешь заявление опризнании своего полукровки Романовым.— проговорил Борис, мрачно взглянув насупругу.
—Тывсамом деле готов наэто пойти?— удивленно спросила Екатерина.
—Даже недумай.— жестко ответил император.— Твой крысеныш просто будет подтверждением наших намерений. Аесли тыещё раз заикнешься обэтом— ялично его прикончу, чтобы неоставлять соблазна.
—Тогда что меня удержит встать насторону первого сына?— усмехнувшись спросила императрица-мать.
—То, что пока выоба живы.— мрачно ответил Борис, ивего взгляде явно читалось обещание это исправить.— Тыобъявишь оего признании Романовым, ипотребуешь твою фракцию тебя поддержать. После этого уАлександра неостанется иного выбора, кроме как включится вборьбу затрон для своих детей.
—Прошу прощения, ваше величество, нобоюсь вынеучитываете несколько очень важных вещей.— напомнил освоем присутствии молчавший напротяжении всей беседы сцесаревичем Багратион.— Во-первых, младенца должны покрестить вновом имени, иесли быречь шла олюбом человеке, вопрос был бырешаемым. Нонеснаследником престола. Апатриарх свами невслишком хороших отношениях, боюсь онпойдет вотказ. Во-вторых, как верно заметил цесаревич— флот наего стороне, анекоторые, как наследник великого рода Долгоруких, вего прямом вассалитете, который вынесможете снять, никак. Нуив-третьих, онтолько недавно получил всвое распоряжение третий, если невторой, повеличине флот вимперии. Апоколичеству одаренных ивовсе первый.
—Хочешь сказать, что, если онзадумает бунт, онему удастся?— прямо спросил император.
—Хочу сказать, что мятеж ему даже непонадобится, большая часть войск либо перейдет наего сторону, либо нестанет оказывать никакого сопротивления.— ответил Багратион-старший.— Вином случае, мымогли быпопробовать его опорочить вглазах знати инарода. Очернить его образ ивыставить кровавым захватчиком, желающим лишь трона, давот беда, его любят люди, абольшая часть аристократов северного флота прямо обязана ему жизнью. Яневижу, как мыможем выиграть вэтой ситуации. Разве что…
