– А не лучше ли мне остаться с ним? –
засомневалась Синди. Она приехала сюда из Коннектикута не для того, чтобы
сидеть в «Клэридже». Кроме того, она не вполне доверяла медикам и хотела сама
убедиться в том, что они делают все возможное. Правда, первое впечатление об их
работе у нее сложилось самое благоприятное.
– Поверьте мне: вам нужно отдохнуть. Если в его состоянии
произойдут какие-нибудь изменения, мы вам немедленно сообщим, – пообещал
доктор. Он понимал, что с этой женщиной следует быть предельно откровенным. Она
хотела знать абсолютно все, и никак не меньше. Чтобы убедить ее уехать,
понадобилось еще полчаса. Когда семейство Робинсон отбыло (водитель все это
время дожидался их внизу), было уже четыре часа утра и девочки падали с ног от
усталости.
Синтия заказала в «Клэридже» номер для Оливии и Джейн, а
сама решила остановиться в апартаментах Билла. Открыв дверь ключом, который ей
дал портье, она испытала то же странное ощущение, что и Гордон, когда он
впервые вошел в номер Изабель. Билл, казалось, на минуту куда-то отлучился и
должен был вот-вот вернуться. На полу стоял его кейс, на столах лежали деловые
бумаги и стопка брошюр из различных музеев и выставочных залов. Это ее удивило:
откуда у него взялось время на посещение музеев? Здесь же лежало с полдюжины
счетов, в том числе из бара «У Гарри» и «Аннабелз». Последнее обстоятельство не
вызвало у Синди никаких подозрений, поскольку она знала, что Билл ходит туда с
друзьями и коллегами. Надев его пижаму, она снова не смогла сдержать слез, а
когда позвонила девочкам, чтобы узнать, как они устроились, то услышала их
всхлипывания. Это был тяжелый день, а увидев своего отца в таком состоянии,
девочки испугались больше, чем их мать. Билл выглядел ужасно, после такого
зрелища было трудно надеяться на лучшее.
Сердце Синтии не выдержало, она накинула поверх пижамы
купальный халат и направилась к ним в номер. Она только хотела обнять дочек и
немного подбодрить, но вместо этого просидела с ними полчаса. Когда она,
наконец, вернулась в номер, было уже почти пять часов утра. Лежа на его
кровати, Синди плакала, уткнувшись в подушку, которая все еще пахла Биллом, и
до шести утра пятницы так и не смогла заснуть.
Проснувшись, она сразу же позвонила в больницу, и ей
сообщили, что за ночь никаких изменений не произошло. Состояние немного
стабилизировалось, но Билл по-прежнему оставался без сознания. Было уже
одиннадцать, и Синди чувствовала себя так, будто ее всю ночь били свинцовыми
трубами. Осторожно заглянув к девочкам, она обнаружила, что те все еще спят.
Вернувшись в свой номер, она приняла ванну и оделась и к двенадцати часам была
уже готова ехать в больницу. Ей не хотелось будить дочерей, и она оставила им
записку, в которой пообещала позвонить им и сообщить о состоянии отца.
Спустившись к ожидавшей ее машине, она дала водителю адрес больницы. Всю дорогу
он только и говорил, что о происшедшей аварии. Как оказалось, погибший шофер
был его лучшим другом. Водитель выразил Синтии свое сочувствие, и она его
поблагодарила.
Приехав в больницу, она не обнаружила никаких перемен и,
немного побыв с Биллом, вышла в коридор – Синтия хотела побеседовать с лечащим
врачом. Через некоторое время мимо прошел какой-то высокий мужчина в дорогом
костюме. От него веяло властностью, и это сразу привлекло внимание Синди.
Подойдя к сидящим за стойкой сестрам, он что-то у них спросил. Они отрицательно
покачали головами, и мужчина с мрачным видом направился в дальний конец
коридора – туда, где находилась палата Билла.
Позднее Синтия увидела его стоящим с одним из врачей. Потом
незнакомец снова ушел, но у Синтии успело создаться впечатление, что он тоже
интересуется состоянием какого-то пациента. Казалось, в отделении реанимации он
чувствует себя крайне неуютно, ему явно было не по себе.
Синтия не знала, что Изабель стало хуже и Форрестье только
что сообщили: состояние его жены критическое. Оперировать снова ее не решались,
было ясно, что операции она не выдержит. Гордон вернулся в гостиницу, позвонил
на службу и стал ждать дальнейших известий. Секретарю он сказал, что останется
в Лондоне на выходные, но не объяснил почему, затем позвонил домой, чтобы
узнать о состоянии Тедди. Ни сыну, ни сиделке он и словом не обмолвился о
случившемся. Внезапно свалившаяся на него ответственность очень пугала Гордона
– ведь домашние дела его никогда не касались. Мальчику он сообщил только, что в
выходные не приедет и что сейчас находится в Лондоне – с мамой.
– Мама собиралась вчера приехать домой, –
разочарованно произнес Тедди. – Почему она осталась?
– Потому что у нее есть здесь кое-какие дела, вот
почему! – отрезал Гордон, но его грубость нисколько не удивила мальчика:
отец всегда обращался с ним не слишком ласково.
– Мы с ней давно уже не разговаривали. Ты не попросишь
ее позвонить мне? – жалобно произнес Тедди, и это окончательно взбесило
Гордона. Его нервы и без того были на пределе, а тут он еще не мог отыскать
правдоподобную причину, почему Изабель не может позвонить сыну.
– Она сделает это попозже. Мы с ней сейчас
заняты, – солгал он, считая, однако, что поступает правильно. Тедди
слишком слаб, чтобы услышать правду о произошедшем, тем более по телефону.
Если, в конце концов, придется ему все рассказать, Гордон сделает это лично и в
присутствии врача. Софи он пока не звонил, ожидая дальнейшего развития событий.
Не стоило пугать детей, а если Изабель умрет, не приходя в сознание, то Софи и
вовсе незачем ее видеть. Это решение Гордон принял сегодня утром.
– Передай маме, что я ее люблю, – сказал Тедди,
когда отец решил закончить разговор. Беседа не доставила Гордону никакого
удовольствия. Ему не хотелось ни обманывать сына, ни говорить ему о том, что
случилось с Изабель.
Вскоре после этого он вернулся в больницу. С видом мученика
стоя в самом дальнем углу палаты, он наблюдал за суетой медиков. В отличие от
Синтии Робинсон он и близко не подходил к кровати. Испытываемое им отвращение
было слишком велико – он просто не мог заставить себя совершить этот подвиг.
– Вы не хотите остаться с женой наедине? – мягко
спросила его одна из сестер. Гордон выглядел таким несчастным, что ей стало его
жалко.
– Нет, спасибо, – без промедления ответил
Гордон. – Она ведь все равно меня не услышат. Я лучше пойду в комнату
ожидания, пожалуйста, сообщите, если я понадоблюсь. – С этими словами он
поспешно удалился и отправился туда, где уже сидели Оливия и Джейн, вскоре к
ним присоединилась и Синтия. Гордон не имел понятия, кто они такие, да и не
интересовался этим, и сильно удивился, когда незнакомая женщина ему улыбнулась.
Вид у нее был бледный и усталый, но в глазах светилось сочувствие.
– Мне очень жаль, что так случилось с вашей
женой, – произнесла она. Из разговоров, которые вели между собой сестры,
она поняла, что жена этого господина находится в еще более тяжелом состоянии,
чем Билл. Правда, этим ее сведения исчерпывались.
– Благодарю вас, – отрывисто бросил Гордон, не
желая заводить знакомств в отделении реанимации. Находиться здесь ему было
невмоготу. Гордон уже подумывал о том, чтобы уехать в «Клэридж», – больше
ему все равно некуда было деваться. Но тут, к его изумлению, Синтия протянула
ему руку и представилась. Судя по говору, он американец, оба находятся далеко
от дома и в отчаянной ситуации, так к чему условности? Кроме того, она чувствовала,
что между ними существует какая-то странная связь.
