Было уже за полночь, и в коридорах не осталось посетителей.
Врач вышел из палаты, и вскоре туда вошли медсестра и двое здоровенных мужчин.
Билл даже не успел толком испугаться, как они медленно покатили его кровать к
выходу. Медсестра шла рядом.
– Куда мы едем? – с беспокойством осведомился он.
Сестра только улыбнулась в ответ, и тогда он все понял – доктор пошел ему
навстречу.
– Если вы обмолвитесь об этом хоть словом, я сам загоню
вас обратно в кому, – тихо предупредил ожидавший в коридоре врач. –
Это полное нарушение всех правил. – Но он считал, что Биллу такой визит
все же пойдет на пользу, а Изабель не повредит, она все равно ничего не узнает.
Совершив сложные маневры, санитары подогнали кровать Билла
вплотную к кровати Изабель. Отчаянно скосив глаза, он мог видеть лишь край ее
обмотанной бинтами головы. Он изо всех сил вытянул левую руку и дотронулся до
ее кисти.
Несколько минут подержав в руке пальцы Изабель, он наконец
заговорил с ней, совершенно не обращая внимания на присутствующих. В глазах
Билла стояли слезы.
– Привет, Изабель… Это я, Билл… Тебе пора просыпаться.
Ты проспала слишком долго… нужно возвращаться… Я люблю тебя… – тихо
добавил он. – Все будет хорошо. – Подождав еще несколько минут, его
укатили обратно.
Поездка сильно утомила Билла, он вернулся к себе в палату
бледным и крайне измученным. Лежа без сна, он долго думал об Изабель и вдруг
вспомнил то, что ему недавно приснилось, – как они оба шли на яркий свет,
и как он заставил Изабель вернуться обратно. Сейчас он хотел бы повторить ей те
же слова, что сказал тогда. Она должна вернуться, должна прийти в сознание.
Мысль о том, что Гордон может увезти ее во Францию, приводила Билла в ужас.
Даже ему было очевидно, что это ее убьет. Что ж, по крайней мере доктор заверил
его, что ничего подобного не произойдет.
В эту ночь он заснул с улыбкой на губах, думая об Изабель.
Лежа на его постели в «Клэридже», Синтия тоже думала о ней. А Гордон Форрестье
в это время думал о Билле. Всем им было о чем поразмыслить, но ответить на
некоторые вопросы могли только Билл и Изабель.
Глава 6
Когда на следующий день Синтия приехала в больницу к Биллу,
сиделка как раз его кормила. Было уже воскресенье, с момента аварии прошло
четверо суток. Билл выглядел неважно, но все-таки был жив и в сознании.
– Как дела, детка? – весело спросила Синди. На
улице было жарко, так что она надела лишь футболку и шорты плюс сандалии,
которые одолжила у дочерей. Оливия и Джейн собирались немного побродить по
Лондону и побывать на барахолке. С их точки зрения, мать проводила в больнице
чересчур много времени, сами они намеревались приехать сюда лишь во второй
половине дня.
– Как ты себя чувствуешь? – подойдя ближе,
поинтересовалась Синтия.
– Пожалуй, мог бы сыграть пару сетов в теннис, – с
улыбкой ответил Билл. Голос его звучал хрипло, но вполне отчетливо.
Его только что в первый раз побрили, и он снова до некоторой
степени почувствовал себя человеком, но лишь до некоторой степени. С утра он
пожаловался врачу, что плохо видит, но эта жалоба не вызвала никакого
удивления. Сотрясение мозга было значительным, и его последствия будут
сказываться еще довольно долго. В ближайшее время его снова осмотрят
специалисты, и в зависимости от их решения будет рассматриваться вопрос о новой
операции. Теперь уже всем было ясно, что Билл выздоровеет еще очень не скоро, и
в какой степени его здоровье восстановится, пока неизвестно. Этой темы они с
Синтией до сих пор не касались, но оба понимали, что раз у него поврежден
позвоночник, вполне возможно, что остаток жизни ему придется провести в
инвалидной коляске.
Синди не спешила заговаривать об этом, но постоянно думала,
на что теперь станет похожа их семейная жизнь. Она не имела понятия, вернется
ли он к работе, и что будет делать, если уйдет в отставку. Ни она, ни Билл не
могли себе этого представить. Оставалось утешаться тем, что не случилось
худшего – полного паралича. А нынче, слава Богу, выяснилось, что это ему не
грозит.
– Как там девочки? – спросил Билл, когда Синтия
пододвинула к кровати кресло и села.
– Прекрасно, они сегодня отправились на прогулку, а
после этого хотят тебя навестить.
– Им пора возвращаться домой, Син. Что им здесь делать?
– Мы так или иначе собирались через пару недель в
Европу. И вряд ли они согласятся сейчас тебя оставить. – Она улыбнулась,
хотя Билл старался избегать ее взгляда. – Может быть, если тебе станет
получше, я на пару дней свожу их в Париж. Все равно ты скоро вернешься
домой. – Она вовсе не была в этом уверена: врач предупредил ее, что Билл
проведет в больнице еще не один месяц. Синди уже интересовалась, нельзя ли
переправить его в Штаты на санитарном самолете, но все доктора единодушно
заявили, что ее муж пока абсолютно нетранспортабелен.
– Не знаю, когда я попаду домой, Син. А девочкам ни к
чему все лето торчать здесь. И тебе тоже.
– Лучшего занятия я пока не вижу, – непринужденно
заметила она, и Билл улыбнулся:
– Тогда, значит, за последние дни что-то переменилось.
Ты же обычно все время в движении, Син, – то участвуешь в теннисном
турнире, то собираешься в гости, то устраиваешь вечеринку. Ты просто сойдешь с
ума, если будешь сидеть тут со мной.
– Я не оставлю тебя здесь, Билл, – тихо сказала
она. – Оливию с Джейн я в конце концов отошлю домой, если они не захотят
сами куда-то поехать. «В горе и в радости» – помнишь эту фразу? А я помню. Я не
собираюсь уезжать домой, оставив тебя здесь одного.
– Я уже большой мальчик, – без улыбки произнес он,
и Синтия поняла, что сейчас он скажет нечто ужасное. – Я как раз собирался
об этом поговорить – насчет «горя и радости». В последние годы мы испытали
много этого самого горя – по моей вине, я все время был в отъезде. Я уделял
слишком мало внимания тебе и девочкам. – Он действительно поначалу
чувствовал себя виноватым, но потом они отдалились друг от друга, и вернуть
прошлое оказалось невозможным.
– Мы к этому привыкли, и тебя никто не винит. Я не
чувствую себя ущемленной, наша семейная жизнь меня вполне устраивает, – серьезно
проговорила она. Как только они начали разговор, сестра оставила их одних.
– Тебе есть на что жаловаться, Син. И мне тоже. Наш
союз больше не существует – не существует уже много лет. У нас нет общих дел,
нет общих друзей. Я не ведаю, чем ты занимаешься большую часть времени, а с
недавних пор и сам забываю сообщить тебе, где нахожусь. По правде говоря, я
вовсе не уверен, что тебя это волнует. Увидев тебя здесь, я очень удивился –
мне казалось, что ты будешь только рада моему исчезновению.
Ему без труда давались эти слова: ведь это была правда, тем
более что он не упомянул о ее многочисленных связях, тогда как его единственный
роман они в свое время обсуждали более чем достаточно. Синтия тогда взбесилась
и заявила, что это ее унижает. Билл, однако, как истинный джентльмен, никогда
не упоминал, что ее скоротечные романы с инструкторами по теннису,
профессиональными игроками в гольф и мужьями подруг унижали его многие годы.
Сначала она мстила ему за пренебрежение, может быть, даже пыталась таким образом
привлечь к себе его внимание, но способ был выбран явно неудачно. В конце
концов, Билл просто заставил себя не обращать ни на что внимания и не
переживать. Но хоть он и закрыл глаза на происходящее, не знать об изменах
Синтии он не мог, и это окончательно убило его любовь к ней. От того, что он
испытывал к жене тридцать лет назад, не осталось ничего, кроме дружеских
чувств. Сейчас он был благодарен ей за ее приезд, но он ее не любил, и такая
жизнь его больше не устраивала. За то время, что они пробыли с Изабель, он
полностью это осознал.
