– Не скажу. Я рад, что вам понравилась Джейн. Я очень
горжусь ими обеими. – Джо его понимал. Оливия тоже славная, но она была
постарше, выглядела более зрелой и держалась строже. С Джейн он чувствовал себя
спокойнее, а ее внешность вообще произвела на него неизгладимое впечатление.
– Тогда я ей сегодня позвоню.
– Это уж вам решать, – отеческим тоном произнес
Билл. – С этого момента я в игре не участвую. Она уже большая
девочка. – Приятно, что столь симпатичный ему парнишка нашел в Джейн
родственную душу. Это будет полезно для них обоих. Она нуждается в порядочности
и доброте, а он, после того, что с ним произошло, заслужил хоть немного
счастья. Любопытно, что в этой ситуации инвалидное кресло Джо вовсе не казалось
Биллу каким-то препятствием. Когда речь шла о нем самом – да, а когда дело
касается Джо и Джейн – нет. То, что в этом есть какое-то противоречие, не
приходило ему в голову.
Визитом к отцу дочери остались довольны. На следующий день
они ему позвонили. Джейн в разговоре не упоминала про Джо, сам Билл о нем
спрашивать не стал, так что, созванивались они или нет, осталось неизвестным.
Прежде чем он повесил трубку, к телефону подошла Синтия и поинтересовалась,
можно ли навестить его на следующей неделе. Поколебавшись, Билл согласился.
Вреда в этом никакого нет. В конце концов, убеждал он себя, даже после развода
они останутся друзьями, а ее, как и дочерей, он не видел целых два месяца.
Через два дня, во вторник, она приехала как раз к ужину.
Когда они оказались в кафетерии, Синтия не могла прийти в себя от изумления.
Люди вокруг оживленно переговаривались и смеялись. Независимо от того, пришли
ли они на собственных ногах, приехали на инвалидной коляске или даже на
каталке, окружающие выглядели счастливыми и полными жизни. Все друг друга
знали, и у всех находилась тема для разговора. Пожалуй, в столь живой и
непринужденной обстановке она давно не бывала.
С ним поздоровалась Елена, и Билл познакомил ее с Синтией,
представив ту как свою жену.
– Кто она? – спросила Синтия, когда коляска
молодой женщины отъехала. – Она потрясающе выглядит.
– Она фотомодель.
– Небось приударяешь за ней? – ревниво
осведомилась гостья, и Билл засмеялся:
– Она помолвлена!
– Этому парню крупно повезло, – с облегчением
промолвила жена.
– Вот и я так думаю, – усмехнулся Билл.
Они вернулись в комнату и еще немного поговорили. Синтия
выглядела, как всегда, эффектно, но когда заговорила о разводе, начала заметно
нервничать.
– Ты уверен, что это необходимо? – снова спросила
она. – В нашем возрасте, после стольких лет совместной жизни, это выглядит
довольно глупо.
– Ничего уже не осталось, Син. Ты и сама все прекрасно
знаешь, – покачал головой Билл.
– Нет, осталось. Осталось! Я люблю тебя, Билл. Дай нам
еще один шанс!
– Рад бы, но не могу, – честно признался
он. – Я к тебе прекрасно отношусь, но у меня кончилось горючее. Если мы
попытаемся начать сначала, из этого ничего не выйдет. Я вернусь к работе и буду
постоянно где-то пропадать, ты будешь обижаться и снова примешься за старое. А
если мне придется отойти от дел, то я буду сидеть дома, а ты будешь жить
собственной жизнью, и тогда уже я буду обижаться. Нет, не настаивай, нам лучше
жить поодиночке. Пока ты не найдешь себе подходящего парня.
– Ты как раз и был тем самым парнем, – печально
заметила Синтия. Сердце ее рвалось на части.
– Может, так, а может, и нет. Но результат грустный.
– Я была глупой. А теперь, наконец, повзрослела.
– Мы оба повзрослели. Вот и давай вести себя
по-взрослому.
Помолчав, она вздохнула. Ничего не поделаешь, он принял
решение. А принятых решений Билл никогда не меняет – такая уж у него натура.
– А что Изабель? – поинтересовалась Синтия.
– Изабель? – Билл не хотел касаться этой
темы. – Да ничего.
– Почему? – удивилась она.
Он был так сильно влюблен, трудно поверить, чтобы Билл
добровольно от нее отказался. Может, у него депрессия?
– Она замужем. А я здесь. Так что и говорить не о чем.
– Не в твоих правилах так легко сдаваться. С этим
айсбергом, который я наблюдала в Лондоне, ей наверняка не сладко. С виду он
настоящий сукин сын.
– Не только с виду. Но у нее на руках очень больной сын
– я тебе об этом рассказывал. Изабель считает, что развод сильно травмирует
мальчика, и к тому же она не сможет сама его содержать. Поверь мне, Син, там
все слишком сложно. И вообще я не собираюсь взваливать на нее свои проблемы. Она
заслуживает лучшей участи. Как и ты.
– Так вот почему ты хочешь развестись! –
пристально посмотрев на него, воскликнула Синтия. Мысль об этом привела ее в
ужас.
– Отчасти да, – честно ответил Билл, – но
есть и другие причины. Я делаю это ради себя. А ради Изабель хочу держаться от
нее подальше. Разве что совершится чудо.
– Тебе известно мнение лондонских врачей, –
сказала она, – чуда не произойдет. Ты вряд ли выедешь отсюда на роликовых
коньках, Билл. Не жди слишком многого.
– Я и не жду. Насколько я понимаю, можно надеяться лишь
на небольшое улучшение. Но пока я такой, как сейчас, я буду держаться от нее
подальше.
– А она об этом знает? – спросила Синтия. Как это
ужасно – вот так расставаться с тем, кого любишь! Пожалуй, это гораздо хуже,
развода. Билл в общем-то прав, желая развестись. Если бы он захотел к ней
вернуться, Синтия приняла бы его с распростертыми объятиями, но слишком велика
была ее вина перед ним. Теперь уже ничего не изменишь. – Она знает, почему
ты разрываешь с ней отношения? – Ей было жаль их обоих.
Билл покачал головой:
– Она даже не знает, что я их разрываю. Но на таком
расстоянии трудно сохранить контакт, так что мы будем постепенно отдаляться
друг от друга. У нее своя жизнь. Надеюсь, она свыкнется.
– Сомневаюсь.. Похоже на то, что у нее в жизни больше
ничего и нет. А ты сам как это переживешь? Да и зачем тебе, собственно, это
переживать? Если она хотя бы наполовину такая, какой я ее себе представляю, ей
абсолютно не в тягость твое состояние. Ты лучше большинства тех мужчин, которые
стоят на своих двоих. – Елена сказала ему в точности то же самое. – К
чему тогда вся эта любовь?
– Может, ты и права. Но я так не могу. Да и она не
оставит Форрестье. – После того как Синтия ушла, Билл еще долго пребывал в
задумчивости. Почему все так упорно убеждают его, будто инвалидная коляска не
имеет никакого значения? Для него это важно, и он уверен, что в дальнейшем
стало бы важно и для Изабель. Синтия ошибается. Она просто не осознает
ситуацию. А вот он уверен: жена, в конце концов, возненавидела бы его за то,
что он не такой, как прежде. И он не хочет, чтобы такое случилось с Изабель.
Если он не сможет сам сойти с самолета, то никогда больше не прилетит в Париж.
А, как справедливо заметила Синтия, надежды на исцеление почти нет.
