– Просто готовлюсь вернуться в реальный мир. Сразу
после свадьбы меня ожидает куча работы, – пояснил Билл, но Джо понимал,
что дело не только в этом. В последний месяц его будущий тесть перестал
проявлять интерес к тренировкам и отказался от встреч с Линдой Харкорт. Хотя
Билл и согласился провести в реабилитационном центре еще месяц, но мыслями он
был уже далеко. Он часто бывал рассеян, не обращал внимания на окружающих и
вообще походил на человека, пребывающего в глубокой депрессии.
Однажды в конце мая Билл буквально наткнулся на Елену,
которая в слезах выезжала из столовой, – она едва не опрокинула его
коляску.
– Эй, сбегать с места аварии – это преступление! –
шутливо крикнул Билл. Остановившись, она, не глядя на него, уткнулась лицом в
ладони. Подъехав поближе, Билл положил ей руку на плечо: – Ну, что случилось?
Могу я чем-нибудь помочь? – Она молча покачала головой. Внезапно Билл
заметил, что у нее на пальце нет обручального кольца, которое девушка все время
носила, – того самого, с огромным бриллиантом. Все стало ясно. – Не
хотите немного поговорить? – осторожно предложил он, и Елена кивнула. Они
тут же направились в его комнату, где Билл протянул ей салфетки. Взяв их, она
сквозь слезы улыбнулась:
– Простите меня. Я всем доставляю одни
огорчения. – Даже плачущая, она все равно оставалась прекрасной.
– Я должен сам догадаться, в чем дело, или вы мне
скажете?
– Это все из-за Серджо. Он… в общем, в последнее время
дела складывались как-то странно. Он работал в Милане, и я никак не могла ему
дозвониться. Несколько месяцев назад по его просьбе мы отложили свадьбу… Черт
возьми, Билл, ведь мы встречались шесть лет… но пока со мной не случилось
несчастье, так и не обручились. Я тогда подумала, что его сподвигло на это
чувство вины, – ведь я в тот день работала именно с ним. Он заставлял меня
отступать все дальше и дальше, пока я не упала с лестницы и… А теперь он мне
сказал, что мы не можем пожениться, что чересчур много проблем и мне придется
уделять слишком много внимания. Он говорит, что ему нужна более самостоятельная
женщина. И все из-за этого! – Она хлопнула ладонями по коляске и снова
залилась слезами. За прошедшие девять месяцев речь Елены значительно
улучшилась, но в остальном, все осталось по-прежнему. Именно такого поворота
событий и опасался Билл в случае с Джейн и Джо, именно поэтому он хотел сейчас
дать свободу Изабель.
– Возможно, он просто испугался, – понимающе
кивнул Билл. Серджо считался одним из самых преуспевающих молодых фотографов –
ему было всего двадцать девять лет. Сейчас с ним согласилась бы работать любая
модель, не прикованная к инвалидной коляске. Конечно, было бы прекрасно, если
бы он выполнил данное Елене обещание, но если это выше его сил, убеждал ее
Билл, то лучше осознать это сразу. – Знаете, Елена, если он не чувствует в
себе достаточно мужества и терпения, то он поступил правильно. Значит, он не
тот, кто вам нужен, и хорошо, что вы узнали об этом сейчас. – Поступок
Серджо только подтверждал его предположения – «полноценные» люди не должны
связывать свою жизнь с теми, кто под это определение не подходит. –
Поверьте мне, Елена, когда-нибудь вы будете только рады, что так
случилось. – От этого утешения она заплакала еще сильнее. Рассуждения
Билла нисколько ее не убедили. Она любила Серджо и до сих пор считала, что это
взаимно. К свадьбе все было готово: и подвенечное платье, и фотограф, и
оркестр. Но оказывается, кое-чего не хватало.
– И почему же я буду этому радоваться? – сквозь
слезы скептически, проговорила Елена.
– Потому что иначе вы стали бы ему обузой, и он бы вас
за это возненавидел.
– Я не стала бы ему обузой! – с яростью
воскликнула она. – Я такая же, какой была раньше! Я нисколько не
изменилась. – Тут Джо и Джейн, очевидно, стали бы ей аплодировать, но Билл
придерживался противоположного мнения.
– К сожалению, мы все изменились, иначе и быть не
могло. И теперь наша жизнь ограничена определенными рамками. Есть вещи, которые
нам не под силу, – тихо сказал он, думая об Изабель.
– Например? Танцевать? Кататься на лыжах? Ездить на
роликах? Да кого это волнует? – Она шмыгнула носом.
– Серджо, очевидно, волнует. Он, по крайней мере,
поступил честно, вы должны это ценить.
– Не стану я его ценить! Он просто дерьмо. За что он
меня бросил? Ведь я не сделала ему ничего плохого.
– Конечно, не сделали. Просто вам не повезло. Нам всем
не повезло – поэтому мы здесь.
– И нас никто никогда не полюбит из-за того, что мы
такие? Ну, нет, вы ошибаетесь! Посмотрите на Джо и Джейн!
– Вы старше их и должны быть умнее. – Ей было
двадцать восемь, она хотела жить, иметь семью, мужа, детей. – Я
по-прежнему считаю, что они поступают легкомысленно и когда-нибудь за это
расплатятся. Вдруг Джейн, как Серджо, поймет, что все это ей невмоготу? И что
тогда? Ведь к тому времени у них будут дети, и это разрушит и их жизнь.
– Вы и вправду считаете, что мы никому не нужны? Но это
же полная ерунда, и вы сами это прекрасно понимаете. Мы имеем такое же право на
нормальную жизнь, как и все прочие.
– Не уверен, – мрачно заявил Билл. – Не смею
говорить за других, но лично я считаю, что не имею права обременять кого-то еще
своими проблемами. Это было бы несправедливо. – Оба знали, что он говорит
об Изабель.
– Вы с ума сошли, Билл? – спросила она, уже больше
беспокоясь о нем, чем о себе. – Вы несете ахинею. Серджо – настоящее
дерьмо. Возможно, вы и правы: хорошо, что он ушел сейчас. Но это частность, не
имеющая никакого отношения ко всем нам. Может, он меня вообще не любит или
мечтает о другой жене…
– Моя точка зрения неизменна, – с вызовом
проговорил Билл, и в глазах Елены появилась злость.
– Какая там точка зрения! Вы просто ощущаете
растерянность и одиночество, вам неудобно в инвалидной коляске, вам кажется,
что вы не вправе быть любимым. Я так не считаю и никогда считать не буду. В
мире слишком много хороших людей, которых абсолютно не волнует, держат нас ноги
или нет. Конечно, нынешнее мое состояние меня огорчает, я бы с удовольствием,
например, бегала или носила туфли на высоких каблуках. Я этого не могу. Ну и
что? Вы хотите сказать, что раз вы инвалид, то не можете любить женщину?
Неужели вы такой слабый? Я этому не верю! – Она посмотрела на него
испытующим взглядом.
– Может, и не такой, – уклончиво ответил Билл. В
глубине души он понимал, что в словах Елены есть немалая доля правды. Если бы
Изабель была прикована к инвалидной коляске, он любил бы ее не меньше, даже,
может быть, еще больше. – Я просто хотел сказать, что эта ноша не для
всех. И нужно тщательно взвесить, способен ли человек ее нести. Если сильно
любишь, жаль взваливать на любимого такую тяжесть. – Он явно говорил о
себе.
– Тогда пусть нас поместят куда-нибудь в ледяную
пустыню, и проблема будет решена. В этом случае другим не придется проявлять
сострадание или хотя бы прилично себя вести. Знаете что? Я преклоняюсь перед
Джейн и Джо. Они верят друг другу, и они абсолютно правы. Все остальное не
имеет значения, по крайней мере, для меня. Пусть мой муж окажется глухим, немым
или слепым – если он хороший человек и мы оба любим, он мне подойдет. И эта
инвалидная коляска тоже ничего для меня не значит.
