– По-моему, Гордон по натуре гораздо холоднее
Синтии, – подвел итог Билл, и Изабель не могла с ним не согласиться, хотя
по-прежнему во многом винила себя.
– Мне кажется, я сильно его разочаровала, – тихо
сказала она. – Он, видно, ожидал, что я окажусь гораздо более светской. Я
честно старалась играть свою роль, но я не очень свободно себя чувствую в
обществе. В первые дни замужества я ощущала себя марионеткой, а Гордон вовсю
дергал за веревочки. Он диктовал мне, что говорить, как себя вести, как думать.
А когда Тедди заболел, у меня не стало времени и терпения, чтобы играть в эту
игру. Да и раньше маленькая Софи интересовала меня гораздо больше, чем вся эта
глупая компания, которую он заставлял меня очаровывать. Мне хватало семьи.
Наверное, в этом смысле я его действительно подвела, ведь у Гордона совсем иные
запросы.
«Дело не только в этом, – подумал Билл. –
Холодность мужа – скорее всего, просто демонстрация, заставляющая Изабель
думать, что отчуждение возникло между ними именно по ее вине». Билл подозревал,
что на самом деле оно не имело никакого отношения ни к ней, ни к Тедди, а
возникло по каким-то совсем иным причинам. Но Биллу не хотелось огорчать ее
подобными предположениями, и Изабель с готовностью брала вину на себя. Несмотря
на всю недоброжелательность Гордона, она всегда находила оправдания его словам
и поступкам. Насколько понял Билл, такая душевная щедрость, в случае с Гордоном
совершенно незаслуженная, была вообще для нее характерна.
– Не представляю, как вы можете кого-то разочаровать. Я
еще не видел столь самоотверженных людей, как вы, и уверен, что и для мужа вы
сделали все возможное. А то, что Тедди болен с рождения, отнюдь не ваша вина.
– Гордон считает, что во время беременности я
спровоцировала преждевременные роды. Врач утверждал, что они все равно бы
произошли, но Гордона это не убедило. – Ее слова лишь подтвердили ту
гипотезу, которая родилась у Билла.
После университета он встречался с Гордоном дважды, и банкир
произвел на него неприятное впечатление. Билл находил его чересчур напыщенным и
высокомерным, а тот саркастический тон, который он позволял себе с Изабель, не
мог его не возмутить. Он обращался с ней как с ребенком, публично делал резкие
замечания. Зато Робинсону он изо всех сил старался понравиться. Когда хотел,
Гордон мог быть очаровательным – с теми людьми, которых считал для себя
полезными. А вот порядочность, искренность, доброта Изабель вызывали у него,
казалось, только отвращение. Билл подозревал, что в глубине души Гордона
смущало происхождение Изабель, в особенности ее родственные связи с королевской
семьей. По-видимому, он мстил ей таким образом за то, что знатностью она его
превосходила.
Тем не менее, ради Изабель Билл старался проявлять к Гордону
терпимость. В конце концов, он оставался ее мужем. Она больше не делала вид,
будто счастлива с Гордоном, но вместе с тем и не жаловалась, считая, что такая
уж ей выпала судьба.
Этим вечером у Гарри собралось так много народу, что они с
трудом протиснулись в дверь. У бара толпились женщины в модных вечерних платьях
и мужчины в темных костюмах и белых рубашках с темными галстуками, на фоне
которых черное кружевное платье Изабель выглядело вполне достойно, как и синий
двубортный костюм, купленный Биллом перед самой поездкой.
Столик – в углу, как любил Билл, – был уже заказан,
старший официант немедленно направился к ним и приветствовал Изабель радушной
улыбкой. Рядом с ними сидели довольно известные люди. Здесь были несколько
театральных актрис, знаменитая кинозвезда, две саудовские принцессы, один
столик занимали бизнесмены из Бахрейна, другой – американцы, один из которых
сделал состояние на нефти. Некоторые из знаменитостей подходили, чтобы
поздороваться с Биллом. Изабель он представлял просто как миссис Форрестье, не
объясняя, кто она такая. Во время ужина она заметила одного известного
французского банкира, с которым была знакома, но он не обратил на нее никакого
внимания.
– Интересно, что о нас думают, – с любопытством,
но без всякой тревоги сказала Изабель. При всей необычности ситуации совесть ее
была чиста.
– Наверное, считают вас французской кинозвездой,
которая подцепила какого-то невежественного американца, то есть меня! –
засмеялся Билл. Еда была вкуснейшей, вино – великолепным, но оба оставались
совершенно трезвыми и чувствовали лишь приятную сытость и раскованность.
– Это вряд ли! – развеселилась от такого
предположения Изабель. – На самом деле все тут знают, кто вы, Билл, но
никто не имеет представления о том, кто я.
– Если хотите, могу сделать объявление. Или же можно
пройтись от столика к столику, и я буду вас всем представлять и сообщать, что
вы моя лучшая подруга. – Пока же публика видела перед собой весьма
привлекательную пару, явно наслаждающуюся обществом друг друга. Глядя на
Изабель с Биллом, люди улыбались.
– Посмотрим. А как вы думаете, Синтия расстроилась бы,
если бы узнала, что вы ужинаете с другой женщиной?
– Честно? – спросил он. С ней он всегда был
честным. Уже давно Билл обещал себе, что не станет скрывать от нее правды,
какой бы неприятной та ни была. Насколько он знал, она вела себя с ним точно
так же, ценя искренность их отношений. – По правде говоря, Изабель, думаю,
что ей все равно. Пока моя личная жизнь не станет достоянием сплетников, она,
вероятно, будет считать, что это ее не касается. Иначе я был бы вправе
порасспросить Синтию о ее собственном времяпрепровождении. А ей есть что
скрывать. – Слухи о жене доходили до него уже давно. Сначала он устраивал
ей допросы, а потом решил, что не желает ничего знать.
– Что ж, это печально, – вздохнула Изабель. –
По-моему, семья такой быть не должна.
– Да, не должна. Но увы, действительность не всегда
соответствует эталону. Моя и ваша семейная жизнь – это вовсе не то, о чем мы
мечтали. И все же с таким положением многие – по разным причинам – в конце
концов смиряются.
– Наверное, вы правы, – задумчиво произнесла
она. – И вас такой вариант тоже устраивает? – Выпитое вино придавало
ей смелости.
– У меня нет выбора, иначе мне останется только уйти. По
разного рода причинам никто из нас этого не хочет. Синтии в этом случае не
удастся сохранить привычный образ жизни. А мне не нужна шумиха, которая
неизбежно сопутствует разводу. Так оно и получается. Да к тому же девочки
расстроятся. Я не вижу выхода, хотя ничего другого так сильно не желаю. –
Но Изабель не понимала, почему он смирился с ситуацией. В свои пятьдесят два
года он был еще достаточно молод для того, чтобы начать новую жизнь. «Он
заслужил счастье, – думала она, – больше многих других. Он отдавал
так много, а взамен получил так мало». Впрочем, и Билл был о ней такого же
мнения.
– Пока вы связаны с ней, вы не сможете найти себе
другую женщину, – отпив крошечный глоток «Шато Дикан», заметила Изабель.
– Вы предлагаете мне развестись? – удивился Билл.
До сих пор она никогда прямо об этом не говорила, так отчего же сказала об этом
сейчас?
