Пролог
Двое парней сидели накрыше заброшенного завода изанимались тем, что бросали мелкие камни вдырявую бочку, которую поставили внизу.
—Вчера сомной брат поговорил,— сказал парень попрозвищу Версус.
Метнув камень, онпопал вкрышку бочки, отчего раздался металлический звон.
—Чего он?— спросил Тимофей.
—Сказал, что, когда отец умрет, ямогу валить навсе четыре стороны, онменя кормить небудет.
—Аваше семейное дело?
—Нетакое ужоно исемейное,— сказал парень раздраженно, ссилой швырнув камень ипромахнувшись.
Тимофей задумался. СВерсусом они знали друг друга вот уже лет десять. Стого дня, как Тимофей приехал вместе сродителями вэтот пригород иразместился втом жемногоквартирном доме, где жил кучерявый мальчуган. Ибрат его был, мягко говоря, несамым приятным человеком.
—Что думаешь делать?— спросил парень.
—Пока нерешил. Либо наулицу, либо… Слышал новости-то?
—Какие?— Тимофей тоже метнул камень, нопопал невбочку, авбортик.
—Мастер Такен решил взять учеников. Сбор через месяц.
—Шутишь?— удивился Тимофей, апотом донего дошло, кчему это.— Нет! Тысума сошёл⁈
—Ачто мне остаётся?— спокойно спросил Версус.— Есть варианты получше?
Что наэто ответить, Тимофей несообразил. Усамого парня положение было нелучше. Мать Тима умерла пять лет назад. Стех пор отец запил. После этого сразу как-то стало понятно, что либо тывертишься, либо ешь, когда повезет. Поэтому они напару сВерсом постоянно искали подработки. Получалось редко. Ещё исдругими парнями, даисовзрослыми, приходилось конкурировать.
Если подумать, тонежизнь, аполное дерьмо.
—Что там заслухи?— спросил Тим, подумав.
Версус рассказал. Тонемногое, что слышал.
Аещё через неделю двое парней, собрав нехитрые пожитки, отправились впуть.
Глава 1
Снова плен
Когда Тим очнулся, какое-то время онлежал инешевелился. Месяцы плена уситкаров приучили неделать резких движений. Чревато. Поэтому парень лежал иосознавал своё новое положение. Первое, что Тим понял,— это то, что онвпринципе жив. Жив инадежно связан.
Руки заспиной, обмотаны веревкой изатекли. Ноги завязали так, что ощущалась лишь одна тупая, ноющая боль. Наголове мешок, ничего невидно. Единственное, посовсем ужмелким просветам вгрубой ткани понятно, что сейчас солнечный день исолнце где-то высоко. Дышать трудно, тело ноет, носерьезных ранений нет.
Лежал Тим набоку. Кажется, его швырнули начто-то твердое без какой-либо заботы. Это твердое чуть раскачивалось итряслось. Пахло деревом, потом ипылью. Тим решил, что ихвезут нателеге.
Если прислушаться, тослышно, как жужжат мухи. Как всхрапывают лошади. Речь тоже была. Начужом языке, едва слышная. Будто рядом двигалось двое иочем-то тихо болтали, скрашивая скуку перехода.
Какое-то время парень лежал, собираясь смыслями. Голова гудела, ворту ощущался дрянной привкус, тело чувствовалось как-то странно, словно неродное. Попытки пошевелиться особо никчему непривели.
Возможно, стоило попробовать освободиться. Призвать силу ветра, разрезать путы и… Что и— Тим немог придумать.
Оннечувствовал желания бороться исражаться. Единственное, что парень ощущал,— опустошенность. Столько вытерпеть, столько пройти, спастись чудом и… Снова угодить вплен непонятно ккому.
Сколько это тупое состояние полной опустошенности, сломленности иглухого отчаяния продолжалось, Тим сказать немог. Солнце припекало. Периодически рядом раздавались новые голоса. Уже знакомые тоже звучали. Несмотря наапатию, какая-то часть Тима продолжала анализировать обстановку вокруг.
Голоса вокруг звучали женские, мужских неслышно, нопарень сомневался, что правильно понял. Чужое наречие было грубым, непривычным, несложно иошибиться. Наперекрестке ихатаковали воительницы, так что всё возможно. Почему бывсему конвою несостоять изженщин? Это было странно, ноТим просто отметил этот факт.
Его апатию развеяло беспокойство оВерсе. Сначала онзадумался, где тот находится. Лежит рядом или ихразъединили? Эта мысль поселилась вголове, дала всходы. Привела ктому, что Тим запаниковал. Покрылся холодным потом, представив, что друга убили. Поэтому онпостарался собраться. Ещё ничего некончено.
Обратившись ксиле, Тим убедился, что по-прежнему способен управлять ветром. Проверить это было несложно. Парень послал ветерок прямо насебя. Свежий воздух ударил влицо, проник под мешок, дал возможность как следует вдохнуть. Также Тим прислушался ипонял, что камни унего незабрали. Это было вдвойне странно. Вто, что уконвоя нет возможности блокировать чужие способности, онбыл готов поверить. Авто, что они ненашли камни ипокакой-то причине ихоставили, поверить было уже сложнее. Кольцо пространства-то отобрали. Там почти ничего неоставалось, невелика беда, носам факт говорил отом, что взявшие ихвплен обыскали тела иотобрали артефакты.
Нокамни оставили. Почему? Впрочем, ситкарты тоже оставили камни, потому что тебыли имнеинтересны. Возможно, здесь тежепричины. Или этим людям что-то отних нужно, для чего требуется сохранить ихсилы.
«Итак,— сказал парень себе мысленно,— нужно подвести итоги, апотом действовать хладнокровно ивыверенно».
Именно эта стратегия позволила имсбежать отситкаров. Невысовываться, невыказывать агрессии, анализировать, ждать подходящего момента.
Тим заново прокрутил вголове все выводы. Ихнеубили инеранили, апохитили. После чего доставили всвой мир— обэтом говорило припекающее солнце. Теперь ихкуда-то везут, как пленников. Камни неотобрали, азначит, ихсилы пригодятся для целей похитителей. Силы тоже незаблокированы, ноположение такое, что ихиспользование недаст преимущества.
Значит, теперь нужно узнать, для чего ихвзяли вплен икуда-то переправляют. Узнать, что сВерсом. Освободиться отпут иполучить свободу перемещения. После чего составить новый план побега исбежать.
* * *
Стащили парня, можно сказать, бережно. Никто небил, нескидывал. Рядом что-то говорили, ноначужом языке. Мужских голосов Тим так инеуслышал. Парня поставили наноги, нопоняли, что сам онстоять неможет, иостались придерживать.
—Верс, тыздесь?— спросил Тим вслух, так как уже небыло смысла скрывать, что онвсознании.
—Да,— был дан ему короткий ответ.— Руки иноги связали, мешок наголове. Тяжелых ран нет, камни оставили. Атыкак?
—Тожесамое.
Судя поголосу, Верс находился совсем рядом.
Раздался крик, Тим получил самый обычный подзатыльник. Который, видимо, намекал, что лучше помолчать.
Ситкары, если имчто-то непонравилось, могли жестоко избить или ивовсе снести голову. Так что подзатыльник— это как-то обнадеживающе, авовсе непугающе.
