Глава 1
Вдождевой воде кровь выглядит темнее. Это могли быподтвердить шесть человек, лежавших наасфальте, ноони были мертвы. Яструдом перевёл взгляд набелую фигурку, приткнувшуюся ктротуару. Еёкровь смешивалась скровью убийц ивместе сней стекала вканализационное отверстие бордюра.
Говорят, любовь— единственное, что делает человека по-настоящему счастливым. Ноникто неговорит отом, какой непроглядный ледяной мрак нисходит натебя, когда тыеёлишаешься.
Стого рокового дня моё сердце утратило способность биться сильнее. Ничто нетрогало меня, ибо мир окрасился серым. Яискал толизабвения, толиспасения вдругом мире, новот уже почти двадцать лет ненаходил.
—Господин, нанас напали!— эта фраза, вылетевшая издинамика, прервала поток воспоминаний, вернув меня вдействительность.
Яувидел, что девушка, стоявшая передо мной наколенях, подняла голову исмотрит вокно. Отеёпухлых губок кмоему члену тянулась хрустальная ниточка слюны.
Снаружи бронепоезда прогремел приглушённый толщиной вагона взрыв. Где-то впереди, ближе кэлектровозу.
Положив ладонь девушке назатылок, яопустил еёголову обратно.
—Неотвлекайся, детка. Это всего лишь очередное покушение.
Так жеобречённое напровал, как ивсе предыдущие. Утеррористов много революционных идеалистических идей, номало денег. Абез них некупишь нинормальную технику, нидостаточно мощные боеприпасы. Через несколько минут охрана бронепоезда покончит сними, иэта акция станет всего лишь ещё одной бесславной страницей вбесплодной борьбе эсеров сцарским режимом— как они называют власть Его Императорского Величества.
Чавкающие ипричмокивающие звуки возобновились, ияоткинулся наспинку мягкого дивана, сосредоточившись наощущениях. Пожалуй, нестоит затягивать.
—Убери руки,— велел яналожнице.
Взяв еёзаволосы, начал погружать член глубоко вузкое горло ичерез полминуты почувствовал приближение оргазма.
—Давай!— сказал я, выпустив золотистые локоны.
Девушка всё поняла ипринялась быстро сосать, стараясь коснуться губками основания члена. Когда яиздал низкий стон, чтобы оповестить еёотом, что сейчас будет кульминация, она вцепилась вмои брюки, полностью ввела член себе врот изамерла. Миг— имощная струя спермы ударила ейвпищевод! Член продолжал сокращаться, выплёскивая одну порцию задругой. Наложница приподняла голову, невыпуская изо рта мой прибор, резко вдохнула иначала сосать, собирая последние капли. Вылизав член дочиста, подняла голову иулыбнулась.
—Хорошо?
—Отлично. Тымолодец.
Пока язастёгивал ширинку, девушка провела языком попухлым губкам ивстала, глядя вбронированное окно.
—Небеспокойся,— сказал я.— Имдонас недобраться. Этот поезд защищён лучше, чем бункеры, вкоторых они прячутся, будто крысы. Помимо брони, нанём столько охранных заклинаний, что ниодному боеприпасу, даже зачарованному, вагон непробить.
—Что имоттебя нужно, Костя⁈ Почему хотят убить⁈
—Из-за моей должности. Когда тывозглавляешь отдел Третьего отделения поборьбе стерроризмом, все революционеры пытаются стобой разделаться.
Ятоже глянул вокно. Там шёл бой, исход которого был предрешён. Моя охрана понесёт незначительные потери, нобригада эсеров будет уничтожена практически полностью: тех, кто попытается отступить, догонят беспилотники.
Поезд пронёсся мимо горящего шагохода, задравшего ксерому дождевому небу пушки. Сразу заним виднелась подорванная ракетами бронемашина. Наней лежали два тела, остальных скрывала высокая трава.
Если быяпереродился смагическим Даром, который наследовали члены семьи Белозёровых-Оболенских, томог быподняться накрышу своего комфортабельного вагона иударить покружившим над составом вертолётам шаровыми молниями. Нояпринёс вэтот мир свой Дар, который никак невписывался всистему здешних техник. Было быстранно, обладай один изсыновей князя Белозёрова-Оболенского нетакой магией, как все вроду напротяжении сотен лет. Так что япользовался им, только когда никто невидел. Вернее, когда никто немог потом рассказать, что видел. Из-за этого всемье меня считали убогим, аокружающие заглаза шептались опозоре семьи. Новслух никто этого, конечно, невысказывал. Когда глава рода— министр департамента юстиции, приходится держать язык зазубами, каким быострым оннибыл.
Подозреваю, что надолжность самого ненавидимого революционерами человека вимперии отец назначил меня неслучайно: наверняка надеялся, что рано или поздно боевикам повезёт, ионотменя избавится. Ноего ждал сюрприз: неудачный отпрыск оказался наудивление живучим. Более того— отлично справлялся свозложенными нанего обязанностями, чем заслужил благосклонность Его Величества. Авместе сней— ивысокое покровительство. То, что иногда поважнее всех охранных заклинаний вместе взятых.
Правда, это несделало меня неуязвимым для злых языков. Революционно настроенная молодёжь, чьи неокрепшие мозги сэнтузиазмом восприняли идеи социалистов, говорили, что япытаюсь компенсировать свою неполноценность как мага, усердно ловя борцов завсеобщее равенство. Дворяне, хоть влицо иулыбались, считали так же. Только высшие чиновники империи искренне называли «заступником нашим» игорячо жали при встрече руку. Ещё бы: между ними ижаждущими ихсмерти террористами стояли только яимои люди!
Насамом деле япросто делал свою работу— так же, как впрошлой жизни вдругом мире. Пытаясь забыть опрошлом иосвоей потере, заполнить пустое существование охотой. Правда, прежде яборолся несобычными людьми, асмагами ордена Чёрной руки— страшными чародеями, наводнившими Землю отвратительными чудовищами. Но, посути, тожесамое. Только здесь противник нетак страшен. Зато гораздо заразнее. Если разрушительную философию ордена Чёрной руки большинство неразделяло, тоидеи социалистов распространялись помиру подобно эпидемии. Так что внекотором роде ячувствовал себя врачом. Хирургом, вырезающим один бубон задругим внадежде если неостановить поветрие, тохотя бызамедлить его распространение.
Сражаться спорождениями магов Чёрной руки мне нравилось больше. Сойтись всхватке согромным кракеном, драконом или безумным вепрем высотой стрёхэтажный дом— разве может сравниться сэтим сидение вкабинете? Тогда уменя небыло армии— яубивал один. Теперь вмоём распоряжении пять тысяч человек штатного состава ивосемь тысяч филёров. Стражи империи, качающейся под напором разрушительного идеализма. Те, кто противостоит сложившемуся порядку, полагают, что нужно смести всё дооснования инаосвободившейся территории выстроить новый, прекрасный мир добра исправедливости. Глупцы! Сколько окровавленными руками белый смокинг нинадевай, всё равно будешь вкрови.
Вдверь салона постучали.
—Ваше благородие!
—Входите, Андрей Ильич,— отозвался я, узнав голос начальника моей личной охраны.
Наложница села надиван идостала изсумочки помаду— подкрасить губки.
