—Яинеждал, что выответите что-то иное,— махнул рукой Аничков.— Ивсё же, интересно узнать, почему выподдерживаете монархию? Вас женепросто отправили сюда выслеживать меня. Высосланы. Преданы своим братом иЕго Величеством, которому так старательно служили. Неужели выизтех, кто сохраняет слепую верность, несмотря ниначто?
—Ответ уменя очень простой, господин Аничков. Помоему мнению, вне зависимости отформы правления единственной реальной проблемой любого государства является коррупция. Как доказывает история, чиновники крадут всегда ивезде, как только могут. Собственно, мне кажется, они для того истановятся чиновниками. Вот только, когда они воруют при республике, они крадут ународа, который сэтим ничего поделать неможет. Когда жеони крадут при монархии, товоруют уцаря. Аему это вряд липонравится, согласитесь. И, вотличие отнарода, онвполне может что-то предпринять.
Аничков смотрел наменя судивлением секунд десять, азатем вдруг расхохотался.
—Ну, выифрукт!— воскликнул он.— Серьёзно⁈ Иэто вся ваша… теория? Ради неё выслужите?
—Почему быинет?— ответил яспокойно.— Она ничем нехуже любой другой.
—Это верно,— кивнул Вождь.— Тут даже ивозразить нечего. Только… хлипковат фундамент-то. Акак же«заверу, царя иотечество»?
—Могу этот вопрос вам переадресовать,— сказал я.— Вытакой жедворянин.
—Ну, нет!— решительно покачал головой Аничков.— Меня кэтой братии непричисляйте! Яссебя все регалии сложил. Даинебыло ихособо. Мой флаг— свобода!
—Ваш флаг— бунт, кровопролитие ивласть,— ответил я.— Недержите меня задурака. Янеодин изнаивных студентиков, которых ваши люди обращают вкрасную веру.
—Это невера, господин Белозёров. Аискренняя убеждённость втом, что миру пора измениться. Мыведь, посути, живём всредневековье! Аристократы всем заправляют, апростолюдины… Даже имея миллионы, они ничего нерешают. Импросто недают. Аведь ихбольшинство!
Япоморщился.
—Избавьте меня отпафосных речей, господин Аничков. Наменя они неподействуют. Выненамитинге, аянепростолюдин, которому охота дорваться довласти.
—Хорошо,— тут жеизменил тон Вождь.— Будь по-вашему. Тогда, покрайней мере, ответьте навопрос: высобираетесь помешать мне вернуться вРоссию?
—Несобираюсь.
—Так яидумал,— кивнул Аников.— НоивКитае выведь непланируете задерживаться надолго? Батрачить набосса триады— это совсем неваш уровень.
—Непытайтесь мне льстить.
—Инедумал. Что вынамерены предпринять?
—Вряд лиэто вас касается, господин Аничков.
—Справедливо. Нопозвольте попытаться угадать: выхотите вернуться вРоссию. Теперь, когда вас считают погибшим, вывполне можете это сделать.
Так, отлично! Вот мыиподошли ксути.
Япожал плечами.
—Уменя есть там незаконченные дела,— словно нехотя признал я.— Но… Впрочем, как разница?
—Разница есть,— тут жеподхватил Аничков.— Почему бывам неотправиться сомной?
Яприподнял брови.
—Зачем вам это нужно?
—Хороший боевой маг непомешает.
—Янесобираюсь вам помогать.
—Ноимешать нестанете, так?
Ещё одно пожатие плечами. Давай, почувствуй азарт. Заглоти наживку.
—Ямогу доставить вас вРоссию, господин Белозёров,— сказал Вождь.— Уменя есть такая возможность. Иникто небудет знать, что вытам. Закончите свои дела, атам— сами решите, что делать дальше. Как вам такое предложение?
—Иникаких гарантий взамен?— сделав паузу, спросил я.
—Никаких!
—Это… интересно. Номне нужно подумать.
Мой собеседник кивнул.
—Разумеется. Обольшем янепрошу. Уменя ещё есть, что сделать вКитае. Азатем янапомню вам освоём предложении. Времени неочень много, новыуспеете определиться.
Явстал, давая понять, что разговор окончен. Насегодня хватит.
—Всего доброго, господин Белозёров,— проговорил Аничков.— Идоскорой встречи. Вкаком-то смысле, мысвами связаны. Недаром жесудьба привела вас комне, хотя изначально найти меня здесь увас почти небыло шансов. Поразмыслите обэтом.
—Непременно.
Вернувшись вгостевой домик, язастал Матвея сПенгфеем играющими вго. При моём появлении оба поднялись ипоклонились. Яплюхнулся надиван исделал имзнак садиться.
—Продолжайте. Какая партия?
—Шестая,— ответил Матвей.
—Какой счёт?
—Четыре два.
—Вчью пользу?
—Мою,— сказал камердинер, передвигая белый камень.
—Япрервал ваш разговор. Очём шла речь?
—Юный Пенгфей интересовался, как привлечь девушку, если она невоспринимает его всерьёз.
При этих словах парень залился краской иметнул встарика гневный взгляд.
—Ну, прежде всего,— сказал я,— следует перестать стесняться говорить освоих чувствах. Ведь сних нет ничего постыдного. Женщинам нравятся мужчины, которые свободно заявляют освоём интересе кпротивоположному полу.
—Совершенно свами согласен, господин,— кивнул Матвей, отвечая наход соперника.— Нонеобинтересе кконкретной особе.
—Итыправ,— сказал я.— Важно учитывать, что женщины ничем неинтересуются так, как любовью. Эта тема мгновенно затмевает все другие, как только бывает затронута. Ноненужно показывать, будто тебе без разницы, ккому подкатывать. Это опасная территория, ведь девушка может решить, что она ничего особенно для тебя никогда небудет значить.
—Что жевыпредлагаете, господин?— неотрывая взгляд отдоски, поинтересовался Матвей.
—Создать интригу. Пробудить всердце избранницы любопытство. Например, подбрасывать ейтри дня подряд знаки внимания. Ноникаких записок!
—Никаких записок!— кивнул камердинер.— Слова должны звучать, лишь когда объект готов ответить наних «да».
—Именно так. Победа любит подготовку.
—Ачто после трёх дней?— вдруг спросил, хмуро взглянув наменя, Пенгфей.
—Пауза.
—Нарушить привычный ход вещей,— добавил Матвей, вертя впальцах камень.— Создать тревожное ожидание. Опасение, что приключение закончилось. Азатем выйти нановый уровень.
—Как⁈— жадно спросил парень.
Явно игра его уже неособо интересовала.
—Назначить свидание,— сказал я.
—Рановато,— покачал головой старик.— Ябысэтим повременил. Лучше отправить стихотворение. Сполупризнанием влюбви. Нобез подписи, разумеется.
—Да, это лучше. Как утебя состихосложением?— спросил яПенгфея.
—Стихосложением?— растерялся парень.— Никогда непробовал.
Явздохнул.
—Похоже, тебе придётся прийти напомощь пылкому сердцу, старик.
